Первый пассажир

Лаки шла по каменной галерее, опоясывающей примостившийся на высоком утесе замок. Цветущие растения оплетали грубые, старинной кладки стены. Воздух по раннему утреннему часу еще оставался прохладным и таким чистым, как бывает только далеко в горах.

Галерея закончилась золотыми арочными дверями, ведущими во внутренние покои. Сейчас они плотно закрыты. Женщина помедлила секунду. Ее муж очень не любит, когда тревожат по утрам. Это время он предпочитает проводить один, погруженный в дела. Но она не может больше ждать, пусть и рискует вызвать его неудовольствие. Лаки распахнула тяжеленные двери.

Ее супруг стоял у высокого, с пола до потолка, чисто промытого окна, вглядываясь во что-то, видное только ему. Полные губы кривились, ему явно не нравилось там, куда он смотрел. Раздавшийся позади шум заставил его резко повернуться, отвлечься от собственных мыслей. Темные глаза загорелись гневом, но тут же заулыбались застывшей на пороге женщине. Нити, прочно соединявшие их, натянулись и запели как струны. Так случалось всегда, когда они приближались друг к другу.

— Виш, — прошептала женщина, подойдя и прижавшись к мужу, рядом с ним она до сих пор чувствовала себя маленькой девочкой, — не знаю, что и делать. Эти русские, я все время о них думаю...

— И я тоже. Ничего, мы как-нибудь все исправим. Не переживай, — Виш запустил пальцы в густые темные локоны жены. Кажется, века прошли с тех пор, как он увидел ее с золотистым лотосом на морском берегу, а его сердце все равно ускоряет удары, если она рядом. Она совершенна, его Лаки, ни одна земная женщина не может сравниться с ней красотой и добротой.

Так разве они люди?

ххх

Диму снились пальмы. Они шуршали тяжелыми, словно кожаными листьями высоко над ним. Тонкие лучи солнца с трудом пробивались сквозь густую листву, разбросав вокруг веселые светлые пятна. Он спускался по тропинке на пляж, с удовольствием предвкушая, как сейчас нырнет в хрустально-прозрачную воду, а потом растянется на лежаке под теплым солнышком.

Пробуждение было ужасным. Кто-то грубо тряс его за плечо и ныл в самое ухо:

— Дмитрий Алексеевич, а Дмитрий Алексеевич! Спать дома будете, а у нас тут аврал. Нет, ну говорила же я, нечего такое баловство допускать! Правильные люди летом отдыхают, и то больше по дачам-огородам сидят, овощи выращивают. Зимой работать надо, а не спать. Говорила же начальству, нечего вас в отпуск пускать, опять приедете совсем никакой. Знаем-знаем, зачем ездите, меня никто не проведет. Кумарите там, дрянь всякую курите, а потом на работе филоните, в себя прийти не можете. А у меня аврал, горит все! Проект еще вчера надо было сдать, только у вас заминка, так и без премии всем отделом остаться недолго, из-за таких вот, отдыхающих! Вчера, я сказала! Еще раз замечу, и будете в другом месте спать, больше не допущу безобразий! Может, инфекцию, какую, притащили, сонную, а нам тут болей!

Надежда Сергеевна, начальник их отдела, все еще продолжала что-то недовольно бурчать, но Дим уже проснулся и уставился в монитор. Начальница у него — тетка не злая, иногда даже забавная, если вокруг все хорошо, но часто заезженная и усталая, вечно бултыхающаяся в собственных бытовых проблемах.

На мониторе красовался второй этаж нового торгового центра, где ему предстояло разложить вентиляцию. Работу надо было сдать еще вчера, но собраться никак не получалось. Только позавчера он вернулся из отпуска, в который уже раз проведя его в Гоа, и еще не вполне акклиматизировался к рабочим условиям. Кстати, проект могли сделать ко вчера и без него, не один он тут проектировщик. Дим с отвращением покосился в окно, где на обросшей толстым снежным комком ветке противно каркала жирная ворона, и занялся делом. Попутно он помечтал, как бы здорово, если бы трубы можно было раскладывать руками, словно в формате 3D, и жаль, что имеющийся уровень развития технологий таких возможностей не представляет.

Упреки Надежды Сергеевны были несправедливы. Вообще-то, Дим любил свой родной Новосибирск, город, где так много пожилых людей. Сибиряки крепки и выносливы, вот и живут до глубокой старости. Ему нравились засыпанные снегом улицы, палатки с яркой, похожей на толстые свечки хурмой в ящиках. Здесь ее называли по-простому, лампочками. Нравилось слышать скрип снега под ногами и вдыхать обжигающий зимний воздух. Но так было всегда, он вырос тут и давно привык ко всему, что его окружает.

Сейчас Дим любил путешествия. Зарабатывал он достаточно, а тратил немного, чтобы несколько раз в год провести неделю-другую, а то и месяц там, где вокруг все иначе, чем дома. Со временем стал понимать, что больше всего его притягивает восток, а еще более конкретно, юго-восточная Азия. Именно там лучше всего. Он стал с удовольствием читать книги о культуре и истории этого прославленного старинными сказками края земли. Древние магические знания постепенно открывались ему, притягивали, завораживали, куда-то звали.

Но настоящим потрясением стал Гоа. Сойдя с самолета первый раз, первый раз вдохнув пропитанный еще неведомыми ароматами воздух, он вдруг ощутил себя так, словно вернулся в какое-то давно знакомое, но почему-то забытое место, любимое и близкое сердцу. Словно его духовная родина. Он ждал, что странное чувство дежавю пропадет, уйдет, как чаще всего и бывает, когда почудится нечто такое, неуловимое, сопричастное, словно ветерок, что дунул и опять все тихо вокруг. Но нет, впечатление укрепилось, он вовлекался все глубже, запутывался в невидимых, но прочных оковах. Индия вошла в его душу.

Теперь у него уже не осталось выбора. Не надо каждый раз перед отпуском что-то придумывать. Он еле-еле мог дождаться, отсчитывая дни и часы, чтобы вновь увидеть желтый песок, покрытые пальмовыми листьями хижины, ласковые прозрачные волны. Ему снились сансеты, когда ярко-красный жаркий диск солнца сначала медленно вползает за кромку горизонта, а потом шлепается в морские глубины, и мгновенно наступает тропическая ночь, полная волнующей неги.

Потом Дим понял, что его страсть не всегда и всем понятна. Большая часть знакомых, даже ни разу не побывав там, привыкли считать, что в Индии грязь и болезни, а соотечественники стремятся туда за дешевой наркотой. Сам Дим ничего такого никогда не пробовал, даже не интересовался. Зачем портить собственное здоровье? Ему нравилось открывать для себя все новые и новые места, проникнутые древним очарованием. Среди тех, кто часто ездил в Гоа, а такие друзья у него, понятно, образовались, поговаривали как-то, словно среди своих, что Индия — страна визуализации желаний. Стоит что-то загадать, и все всегда исполняется. Потому нельзя ничего бояться. Каждому — своя реальность. Если видишь одну грязь, точно ничего не заметишь вокруг. А заболеет тот, кто этого боится. Дим же, наоборот, чувствовал там себя всегда здоровым, молодым и счастливым.

В этот раз он забрел в маленький темпл, храм богини удачи Лакшми. Он до сих пор еще чувствовал подушечками пальцев нагретый солнцем гладкий камень статуи. Поставив перед богиней тарелку с фруктами и цветами, опустился на колени. Вытянутые к вискам громадные глаза словно заглянули в душу, его окутал покой, захотелось навсегда остаться тут, под магическим взглядом завораживающих глаз, узнать все о мире вокруг и о себе. А потом он просил совета великой богини про себя, о своих друзьях и родных. Закончил обязательной просьбой вернуться, так он делал всегда, попадая в новый темпл, или просто обращался к океану, солнцу, природе вокруг.

Только вот теперь возвращение представлялось не таким беспроблемным, как раньше. Валютный курс резко скакнул вверх, рубль стремительно падает, а зарплата у него, к сожалению, не в долларах, и еще неизвестно, когда сравняется с курсом, если поднимется вообще.

Компьютерный план перед ним, между тем, обрастал необходимыми коммуникациями, он постарается закончить сегодня, но работы еще много. Надо пообедать, пока не закрылась столовая. Дим спустился на цокольный этаж и уселся за столик спиной к окну, чтобы не видеть грязного, покрытого жирной копотью снега, завалившего их небольшой двор. Перемещение из лета в зиму всегда пугает, уж очень резко. К нему подходили коллеги, приветственно кивали, жали руку, поздравляли с возвращением. Косились на загар, кто завистливо, другие насмешливо. Дим знал, что слывет в коллективе человеком странноватым, здесь не нашлось никого, с кем можно было бы поделиться своей страстью.

Дим почувствовал подступающие признаки депрессии. Все вокруг раздражало, казалось пресным, скучным, серым. Он механически жевал малосольную кету, кстати, свежую и обычно вкусную, а мечтал об индийских перчиках в кляре, фруктовых фрешах. Вот такая напасть каждый раз. Тяжелее всего пережить первые две недели по прилету, пока приноравливаешься, входишь в привычный ритм повседневных забот. Но ничего не поделаешь. Летние вещи собраны, аккуратно уложены в любимый Самсонайт на колесах и убраны на антресоли. Нечего растравлять себя попусту, пора вернуться к работе.

Из офисного здания он вышел поздно, уже в десятом часу. Меняя легкие мокасы на тяжелые гриндерсы, обматывая шею шарфом и застегивая дубленку, с удивлением думал, что еще три дня назад ходил в невесомых вьетнамках и шортах. Сейчас в это уже невозможно поверить. Все стало далеким и фантастичном, как кино.

На улице к вечеру поднялась настоящая вьюга. Мокрый снег неприятно лип на лицо, засыпал меховой воротник дубленки. В метро, несмотря на поздний час, народу оказалось много, он даже забеспокоился, что не втиснется, придется пропустить подходящий к платформе поезд. Но толпа подхватила, понесла, зашвырнула в вагон, плотно прижала к дверям. Странно, перед глазами мелькнуло что-то вроде знакомое, только он не успел хорошо разглядеть. Да-да, там, на стекле, было написано нечто интересное, только бы вспомнить... вот, там было написано «Фирменный поезд Новосибирск — Гоа». Странно, это что, шутка такая? Или он, с непривычки, переработал сегодня? Дим огляделся по сторонам. На окне возле него, теперь уже внутри, тоже большими белыми буквами было выведено «Фирменный поезд Новосибирск — Гоа». Значит, не показалось, чушь, видимо реклама какой-нибудь туристической компании. Дедок в белых валенках прямо перед ним поднялся и стал пробираться к выходу, поезд сильно качнуло, кто-то толкнул Дима сзади, и он, сам не понимая как, оказался сидящим на месте ушедшего деда. Ехать еще долго, навалилась усталость, сразу потянуло в сон. Последней мелькнула мысль, что может, Надежда Сергеевна права, какую-нибудь болезнь сонную подхватил, или, черт ее побери, опять акклиматизация.

Когда Дим открыл глаза — в вагоне никого не было. Ну, надо же, так один раз с ним уже случилось. Он проехал конечную станцию, и теперь поезд везет его в депо. Вот незадача, это очень далеко, оттуда выбираться два часа, да еще хорошо, если сразу заметят, а то и до утра придется куковать, пока кто-нибудь найдет. Одна радость, свет в вагоне не отключили, тот раз в полной темноте ехал. Забыли, наверное. Как же ему не повезло, дома он будет уже после полуночи.

И тут он заметил странное. Во-первых, скорость, он словно не ехал, а летел. Дим прижался носом к стеклу, хоть что-то увидеть, но там была кромешная темнота, ничего, ни огонька, черный подземный туннель, да и его он не смог рассмотреть, только предполагал. А во-вторых, это было и вовсе необъяснимо, его вагон — единственный в этом туннеле. Ни впереди, ни сзади вагонов больше не было, он явственно видел через стеклянные торцовые двери, за ними тоже полная чернота и пустота. Но как такое может быть? Где остальные вагоны? Где кабина? Дим нажал кнопку связи с машинистом, но она провалилась в гнездо и так там осталась, явно сломана. Кто же управляет этим странным, одновагонным поездом, где он? Нет, это морок, странная фантазия. Он, наверное, опять спит, у себя дома в спальне, и видит вот такой чудной сон. Интересно, к чему может сниться такое? И как бы ему побыстрее проснуться, чтобы закончить наваждение?

Дим побегал взад-вперед по вагону, поприседал, так, что ему даже стало жарко, пришлось снять дубленку и шарф. Но проснуться не удалось, все также остался здесь, в несущемся в пустоту вагоне. Мельком глянул на часы. Батюшки, прошло уже четыре часа, как он вышел с работы, за это время уже два раза можно было доехать до депо и обратно. В лучших традициях, сначала ущипнул себя за руку, а потом даже укусил, но стало ужасно больно, а на коже остался тут же налившийся кровью полукруг от зубов. Наверняка будет синяк. Что ему дальше делать? Орать и звать на помощь не поможет. Никто его здесь не услышит. Еще немного послонявшись туда-сюда, Дим сложил дубленку, положил под голову, и улегся на сиденье, рассуждая сам с собой, как же ему быстрее избавится от странных галлюцинаций.

Теперь он проснулся от того, что голова обо что-то больно ударилась. Долго не открывал глаза, надеясь, что все прошло, но уже понимая, с ним по-прежнему все не так. Лежит он на чем-то жестком и скользком, холодящем голые руки и ноги. Ну да, все тот же вагон опять. Дим даже застонал от бессилия прогнать наваждение. Да сколько можно? Как в День Сурка, он теперь вечно будет просыпаться в этом вагоне. Похоже, конечная станция здесь не предусмотрена. Но что-то вокруг изменилось.... Запах, горячий и острый, его он узнает всегда. Но как? Почему здесь? И куда делась его дубленка? Он, вообще-то, немаленькие деньги выложил за нее! Почему он раздет, кто раздел и натянул на него любимые шорты и майку? Его собственные! Какой бред! Во что это упирается нога, обутая, кстати, в пластиковый шлепанец? Да это же его чемодан с летними вещами. Почему здесь, если он сам убрал его на антресоли? Как следующая серия чего-то непонятного. Он заблудился в пространстве и времени, перепутал реальности. Он летит в Гоа, собирался же в отпуск. Но позвольте, отпуск уже прошел, он позавчера вышел на работу и даже успел уже закончить проект. Тогда, что все это значит? А что это за бирюзовая сумочка болтается у него на шее? Он же сам ее купил в Кандолиме в этот раз. Ну вот, значит, он уже побывал там, он же еще не сошел с ума? Или уже? А что в ней? Загранпаспорт. Это хорошо, документы никогда не помешают, только лучше бы российский. Или это означает, что он уже пересек границу России? Но у него после отпуска ни копья, куда ему, границы пересекать! А что это вложено в паспорт? Плотный прямоугольник. Банковская карта. Нет, это чужая, у него такой нет. Но вот же, его фамилия на ней, а к краюшку аккуратно скрепочкой прикреплена бумажка с четырьмя цифрами. Код. Здорово! Но что все это значит? Он не понимает! Хотя уже догадывается. Но еще не верит! Нет, это было бы уж слишком хорошо.

Яркий солнечный свет внезапно заливает все вокруг, его вагон выехал из туннеля. За окном мелькают знакомые, уже родные места, облако любимых ароматов: морской воды, цветов, специй, окутывает его. Сердце бьется как сумасшедшее, мгновенно становится жарко, но одновременно весело. Он не знает, как такое возможно, и возможно ли, но он снова в Гоа, вот его любимый пляж, Кандолим, только народу совсем мало. Ну да, в России кризис туристических компаний, падение рубля, и вообще зима. Да какое это все сейчас имеет значение? Его вагон постепенно замедляет ход, уже можно различить удивленные лица на лежаках, кое-кто встает, чтобы ничего не пропустить. Когда еще такое увидишь? Вагон метро посреди индийского пляжа! Может, это какой-то новый аттракцион?

Поезд, наконец, полностью останавливается, двери со скрипом разъезжаются, и Дим, подхватив свой багаж, выпрыгивает на горячий песок. К нему уже бегут знакомые индийцы. В их шеке он три, или четыре, уже сбился, дня назад провожал свой последний сансет, сжав зубы, чтобы не расплакаться. А волшебный вагон мгновенно растворяется в плотном морском воздухе, исчезает.

Дим еще не знает, что три, пять, два часа назад в Москве, в Питере и Волгограде, в Ростове, в других городах России, еще сотни людей вошли в вагоны, грустно вздохнув от странной рекламы на стекле, и обязательно вспомнив что-то приятное. И сейчас эти вагоны тоже мчатся по темным туннелям, с каждой минутой приближаясь к конечной и единственной станции.

А в Новосибе сейчас, в эту минуту, в метро встретились две знакомые по Гоа дамы: врач Вера и учительница младших классов Мариша. Они часто случайно сталкиваются тут утром перед работой, вдвоем им ехать три остановки, а дальше каждая отправляется в свою сторону. Они вместе посмеялись над забавной рекламой на окне их вагона, хором тяжело вздохнули...

ххх

Лукавые и добродушные, милосердные индийские боги[1], обнявшись, стояли у огромного, во всю стену окна. Они улыбались, потому что им нравилось то, что происходило там, за стеклом. Столетия они уже вместе, и столько же у них еще впереди. Увы, у людей столько нет, поэтому им обязательно нужна помощь богов, что так похожи на них.

Фото DimmKa

[1] Лакшми и Вишну – индийские божества, супруги.

Ноябрь 2014 г.