Отрывок из повести «Там, где плывут облака...»

Серый день. Моросит дождь. Пасмурно. Не понятно — то ли это осень, то ли — весна. Дождь идет давно, так давно, что вода и сырость пропитали не только землю, но и все вокруг — воздух, дома, людей... В маленькой церкви звонят колокола, возвещая об окончании воскресной службы. Из раскрытых настежь дверей церкви выходят прихожане, и, съежившись от сырости и тумана, расходятся по улочкам, торопясь попасть в теплое и сухое жилье. Тощая и грязная собака, стоявшая все это время под навесом, неожиданно подбегает к людям, искательно заглядывая в их лица. Но никто не обращает на нее внимание. Всем достаточно забот своего дня. Колокола продолжают звонить.

В убогую комнату приходской богадельни с грязными, местами отвалившимися обоями дневной свет едва пробивается сквозь пыльные готические окна. Всю комнату занимают одинаково застеленные кровати, выстроившиеся в две шеренги. На них сидят обитатели богадельни. Среди них Адам, красивый молодой человек, которого Бог лишил разума, Душенька Хельги, молодая женщина, с испуганными глазами, которая непрерывно перематывает нитки в клубок и чему-то улыбается, Ной — старик с больными ногами, урод и горбун, возраст которого трудно определить, Мотя, молодой человек плотного телосложения, и Малка, крупная моложавая женщина. Все в сборе. 

Между кроватей движется процессия. Ее возглавляет господин директор богадельни, чуть за ним — жена пастора. Богаделка Беззубая Кайса толкает впереди себя тележку с подарками. Подарки тщательно завернуты в цветную бумагу и перевязаны лентами. Беззубая Кайса важничает. Как же, ведь она идет рядом с самим господином директором богадельни! Не кому-то, а именно ей доверена честь толкать тележку с подарками! Сегодня — День Благодарения, поэтому и улыбается своим беззубым ртом Кайса. Наверное, так по ее соображениям улыбаются ангелы...

Каждый подарок супруга пастора сопровождает неизменным напутствием.

— Хвалите Господа, ибо велика милость его...

Каждый День благодаренья они слышат эти слова, одни и те же из года в год. Те же слова, те же подарки. Все, даже выражение лица супруги пастора не меняется. Поэтому так насмешливо смотрит из-под своих лохматых бровей Малка, а Старик Ной хихикает в свою облезлую бороденку. Но колючий взгляд господина директора богадельни пресекает подобные вольности. Старик боязливо сжимается и робко протягивает руку за причитающейся порцией Божьей милости. Он прекрасно понимает, что милость господина начальника куда важней непонятной и далекой милости и благодати Божьей, о которой говорит эта бледная женщина. 

В полной тишине раздается скрип подарочного возка, полный зависти взгляд Беззубой Кайсы, которым она провожает подарки, и невыразительный голос пасторши...

— Хвалите Господа, ибо велика милость его...

Адам, которого Бог лишил разума, так разволновался, что в порыве благодарности, намереваясь поцеловать, неуклюже схватил руку пасторши. Она отшатнулась от него, и лицо ее исказила гримаса неподдельного, брезгливого ужаса. Пользуясь всеобщим замешательством, Беззубая Кайса стащила предназначенный Адаму подарок. Она сорвала бумажную обертку и увидела вязанные носки. А зачем ей носки? Ей носки не нужны. Идиот Адам и подарки у него идиотские!

— Куда прешься, болван?!! Ты чего, идиот, слюнявым ртом своим лезешь!

Что есть силы она стегает Адама носками по лицу, пинает его, а он визжит, как испуганный поросенок и пытается спрятаться под свою низкую кровать.

Словно трижды щелкнул курок, и раздались звуки похожие на сухие короткие выстрелы. Это три раза кашлянул господин директор богадельни.

Беззубая Кайса сует Адаму его носки, которыми он вытирает свое зареванное лицо.

Раздача подарков заканчивается. Осталась только Малка, которая, казалось, не проявляет к происходящему никакого интереса. Ее кровать стоит в самом углу, так что от остальных обитателей богадельни ее отделяет свободное пространство. Малка сидит, не шелохнувшись и не протягивая руки. Господин директор пристально смотрит на нее своим немигающим взглядом, в котором легко читается угроза. Но она лишь меняет позу. Господин директор собственноручно кладет подарок на кровать рядом с Малкой.

— Храни вас Господь...

Пропустив пасторшу вперед, господин директор выходит из комнаты, обведя всех богаделов долгим взглядом.

 

Но праздник только начинается. Беззубая Кайса плюхается в тележку, засовывает пальцы в рот и пронзительно свистит.

— Эй, Адам! кричит она.

К ней подбегает Адам, хватает тележку и везет по маршруту, которым несколько минут назад везла подарки Беззубая Кайса. Беззубая Кайса хохочет и это уже не улыбка ангела...

С тележкой и сидящей в ней Беззубой Кайсой Адам пробегает через всю комнату, а она мастерски передразнивает жену пастора.

— Храни вас Господь! Храни вас Господь! Храни вас Господь!

Перед кроватью Малки Адам вытряхивает Кайсу на пол. Все смеются.

— Здравствуйте...

Сквозь грубый смех детский голос прозвучал неожиданно громко. И только сейчас все обратили внимание на маленькую девочку, которая во время раздачи подарков стояла в дверях. На вид ей лет десять. Она одета в казенное, темное платье. Новая богаделка! Понятно. Непонятно только почему в ее глазах нет страха. Действительно девочка стоит совершенно спокойно и с откровенным любопытством разглядывая все вокруг.

Увидев, что внимание окружающих сосредоточено на ней, девочка отходит от двери и направляется на середину комнаты.

— Добрый день.

Эти простые слова производят на окружающих эффект самый невероятный.

— Глядите-ка, какая куколка!

— Ух, ты...

— Ба, ба, ба, кто нам пришел!

— Я — новенькая, а как вас зовут?

Малин обращается к Моте, возле кровати которого она остановилась.

Все как по команде притихли. Пожелай, кто зло подшутить над бедным ребенком, он не смог бы сделать лучше, чем посоветовать сделать такое. Вот так запросто заговорить с Мотей было равнозначно тому, чтобы поздороваться с бешеной собакой.

— Ты что глупая?

— Нет, я — новенькая. И теперь я буду жить с вами.

— Милашка, я не против, но подрасти чуток, хихикая выкрикивает Старик Ной. Все хохочут. Мотя медленно поднялся со своего места, и когда он это сделал, становится видно какой он большой.

— Оставь ее, Мотя. Видишь не в своем уме она... — пытается урезонить Мотю Беззубая Кайса.

Но Мотя нимало не обращает на эти слова внимания. Набычившись он смотрит на девочку, а она продолжает улыбаться и протягивает ему свою ладошку. Мотя переводит взгляд на сидящую поодаль Душеньку Хельги, которая, низко опустив голову сматывает пряжу в клубок и улыбается чему-то своему. От взгляда Моти она поднимает голову и не переставая улыбаться тихо покачивает головой. Положение спасает Адам, который подбегает к девочке и суют свою ладонь, в руку, протянутую Моте.

— Очень приятно, Адам.

Неожиданно Мотя запрокидывает голову и смеется сочным, колоритным смехом. В ответ на его смех облегченно смеется вся богадельня.

— Славная подружка нашему Адаму!

— Да ты жених, Адам!

— А, ну, пляшите...

— Жених и невеста...

— Оставьте ее...

Медленно встает со своего места Малка.

— Меня Малка зовут. Не бойся.

— А я не боюсь, ответила девочка и улыбнулась.

— А как зовут тебя?

— Не знаю...

— Тогда будешь Евой. Адам у нас уже есть. Вот твое место.

Малка взяла девочку за руку и усадила на пустую кровать, стоящую рядом с кроватью Малки.

 

Церковь. Звонят колокола. Прихожане идут на службу. Возле самого здания стоят Малка и Ева. Они просят милостыню.

— Подайте, люди добрые вдове с ребенком.

— Благослови вас Господь.

— Пожалейте во имя Господа...

— Благослови вас Господь.

Еще краснеют рябины, но уже выпал первый снег. Они стоят под деревом, и Малин с улыбкой наблюдает, как большая ворона, пытается своим огромным клювом оторвать крупную гроздь. А когда ей это удается ворона бросает ее Еве. Малка от неожиданности на полуслове прерывает свою жалобную тираду.

— Призрите на немощь... Чтоб тебя!

А Ева поднимает веточку, отряхивает ее от снега, и затем с ясной улыбкой поднимает глаза к небу. Проходящий мужчина сует в руку Евы монетку.

— Чего уставилась? Благодари, господина. Ева, ты слышишь?

Прижимая к щеке рябиновую кисть Ева машет рукой вслед улетающей вороне.

— Благослови тебя Господь...

Малка испуганно крестится.