Предупреждение
-Ты слышишь их мысли? Они уже читают нас...
-Слышу и вижу. Сейчас. Начинается уже!
Эта ночь не предвещала ничего хорошего. Она просто началась, когда стало темно и страшно. При этом страх не был чьим-то конкретно — он был холстом этой ночи, всё, что было дальше, просто рисовали на его текстуре, неровной, шершавой и голодной до мелких штрихов и серой неточности мазков. Художник был задумчив и маниакально увлечён процессом, его голод лишь притуплялся в процессе работы. Его очень пугал финал, но приближение этого заставляло тело сладко замирать в предвкушении...
Сначала он нарисовал Его скелет и очертания полуразрушенного дома. Там было одиноко, холодно и жутко. Затем начал прорисовывать детали, Хозяина дома, сам дом и его интерьер, постепенно увлекаясь, оживил скелет плотью и кожей, плеснул в краску немного жизни и усмехнулся. Это старая привычка, надо сделать всё правильно и гармонично, иначе не будет платы, не будет признания и удовлетворения от результата труда. Он добавил в палитру смерти и тлена, и стал писать наряд Хозяина.
— Видел, они перестали улыбаться и начали оценивать.
— У них нет другого выхода, они обязаны оценить.
Картина наполнялась смыслом, краски начинали звучать и обретать гармонию. Художник исступленно работал, потеряв счёт минутам и часам, он остановил время и начал слышать пока тихую, но уже отчётливо узнаваемую мелодию этой ночи и своего будущего шедевра. Рука слилась с кистью, он осязал каждое движение ворсинок и чувствовал неровности холста и вязкое сопротивление воздуха. Движения становились всё быстрее и жестче, Хозяин дома на картине постепенно начал оживать и подсказывал Художнику штрихи и детали интерьера, оттенки серого и чёрного становились всё ярче и живее.
— Смотри, один бросил читать и сам начал что-то писать. Но зачем?
— Он должен выразить свой протест. Потому что напуган.
Хозяин уже начал давать команды Художнику, поработив его волю и постепенно сливаясь с ним в единое целое. Этот странный симбиоз уже сам по себе рисовал картину, для которой не было ни рамок и границ в пространстве, ни времени в его обычном понимании. Картина начала поглощать окружающую её материю, становясь ей и втягивая всё в себя. Так Всё постепенно становилось Ничем, приближаясь к точке отсчёта. Метроном неумолимо делал свою работу...
— Они нервничают и опять пьют алкоголь. Им надо спасать себя!
— Им кажется, что это может уберечь их от самих себя. Им так легче самоуничтожаться.
*****
Две крысы-мутанта, Амалия и Феофан, уже около пятидесяти лет жили в уцелевшем после аварии блоке АЭС, сам блок был успешно изолирован людьми после взрыва, других живых существ тут не осталось, но зато был отличный склад продуктов и библиотека с компьютерным залом. А автономные источники питания до сих пор обеспечивали проводную связь с внешним миром. Крысам в первые годы изоляции было очень скучно, и они пристрастились к чтению, благо обе были из интеллигентных семей, а радиация напрочь отбила у них естественные инстинкты к продолжению роды, к доминированию и прочей глупой агрессии.
Так появилась вполне гармоничная семья библиофилов, успешно осилившая за первые тридцать лет изоляции весь книжный фонд АЭС. Затем наши хвостатые интеллектуалы наладили интернет и выползли на просторы всемирной паутины, интегрируясь в мировое виртуальное сообщество, которое, внезапно, пополнилось ещё двумя вполне квалифицированными и истовыми графоманами (в хорошем смысле этого слова). Кроме написания своих весьма неоднозначных, но бесспорно гениальных творений, Амалия и Феофан очень любили рецензировать творения своих бесхвостых человекообразных коллег из-за границы саркофага. Споры порой разгорались нешуточные, но наши герои всегда были союзниками в неравной борьбе с двуногими маргиналами из Сети. Ведь они любили друг друга и поддерживали во всём.
Ещё наши затворники живо интересовались традициями и обычаями людей, ведь у двуногих было очень много разных народностей и видов, все чем-то отличались друг от друга и тщательно хранили эти отличия веками (правда, крысы совсем не понимали смысла всех этих сложных и бесполезных ритуалов). И в какой-то момент, слушая записи народных песен людей, крысы начали им подпевать, пританцовывать и, войдя во вкус, устраивали уже фольклорные тематические фестивали. Амалия научилась шить из подручных материалов народные костюмы, а Феофан мастерить музыкальные инструменты. И вот они уже лихо отплясывали лезгинку и гопака, а попробовав однажды жидкости для обработки контактов, неожиданно душевно и складно запели дуэтом. И теперь в гулкой тишине бетонных залов АЭС частенько ночами звучали и «Ой мороз, мороз» и «Сулико» и другие человеческие песни, а по серым мохнатым мордочкам катились скупые крысиные слёзы.
Но основной их работой было писать. А свои творения, непонятые людьми, они старательно архивировали на центральном компьютере АЭС для будущих поколений новых крыс — созидателей. Оставалось прогрызть ещё каких-то семьсот метров бетонного саркофага и написать пару сотен томов культурного наследия новой цивилизации. Они придут на смену Этим и будут готовы. Близилась новая Эра. Уже скоро!
— Может быть, не следовало им этого рассказывать? Хотя им уже сто раз об этом говорили...
— Я не знаю. Мы их ещё раз предупредили. Пусть сами теперь думают.
