След памяти
Давно это было. Было это в стране, которой уже нет ни на одной карте мира. Нет на карте и села Старые Сербы. Зато появились Сербы Новые. А на месте Старых цветут поля нарциссов.
Насколько хватает глаз - одни цветы, до самого горизонта. Сегодня, люди смотрят на яркий, желтый цветок как на символ возрождения и признак нового времени, которое приходит с весной.
Тем летом на Житомирщине стояла небывалая жара. Такой не помнили даже старожилы.
День клонился к вечеру. Садилось солнце и багровый закат предвещал зной. Тихий женский голос выводил колыбельную песню. В хате баюкала младенца молодая мать и казалось, что под ее вековой напев засыпает все вокруг.
«Мисяць на нэби, зироньки сияють,
Тихо по морю човен плывэ.
В човне дивчина писню спивае,
А козак чуе, серденько мре.
Хрупкая, синеглазая женщина баюкала свою новорожденную дочь.
«Письня та мыла, писня та люба,
Все про коханья, все про любовь,
Як мы любились та й разишлися,
Теперь зийшлися навики знов».
У председателя колхоза Петра Майера родилась третья дочь. А всего вместе с ней стало четверо. Господь благословил Петра большой семьей.
Но когда-то все было иначе. В далеком Поволжье, откуда он родом, была у него жена Мария. И любовь была, и мир и достаток в семье, вот только не было детей. А что это за семья без детей? У всех его сверстников было уже по трое-четверо детишек. А у них в доме пусто и тихо. Ни детского смеха, ни топота босых ножек. Ничего.
В Поволжье издавна жили немцы. Семья Майеров приехала в Россию еще в далеком 18 веке. Вместе с тысячами семей покинули они Германию в поисках лучшей доли. Победив в войнах с Турцией в конце XVIII века Россия расширила свою территорию к югу, где населения почти не было. Нужны были люди, которые, поселившись на новых землях сделали бы их безопасными и полезными для государства. Чтобы освоить эти земли Императрица Екатерина II издала в 1763 года свой исторический Манифест.
И хотя обращалась она ко всем жителям Европы, но приехали в Россию, в основном, немцы. Причиной этого было тяжелое положение Германии. Только что окончилась Семилетняя война и по дорогам разоренной страны бродили тысячи потерявших службу солдат и разорившихся ремесленников. В то время Германия была отсталой сельскохозяйственной страной, состоявшей из полузависимых крошечных государств. Поздно начал развиваться общенациональный язык, народ ещё говорил исключительно на диалектах и часто немцы, живущие на юге, не понимали своих северных соплеменников.
Предки Петра Майера приехали в Россию из южных земель, маленького городка Кенингсхайм. Поселились на Волге. Распахивали вместе со всеми целину, трудились не покладая рук. Новая Родина встретила немцев небывалыми для них холодами. Непривычные к русским печам они ставили в своих домах небольшие печи-голландки. Тепла от которых хватало только на то, чтобы погреть руки. В домах было холодно и многие болели чахоткой. Поэтому вдовство не было редкостью, когда молодой еще мужчина оставался с пятью-шестью детьми на руках. По этой причине в роду Майеров почти все мужчины женились дважды. И семьи были большие.
Сейчас уже не верилось, что совсем недавно иметь детей было для Петра мечтой несбыточной. В первом браке детей не было и Петр винил себя. Он считал, что с другим Мария сможет обрести полноценную семью. Но ни он, ни она не могли решиться на разрыв. Так и маялась бездетная пара, Петр да Мария.
Все решил случай. Петра, как члена партии направили на Житомирщину поднимать сельское хозяйство. И на новое место службы он приехал один.
Все разом изменилось в его жизни. Новая работа, новые люди и … новая любовь. Юная голубоглазая Олеся, Леся, как ласково звали ее на украинский манер, стала для него смыслом жизни. Даже самой жизнью стала она для него.
Ее звали Олеся Денисовна Прохорчук. Она жила с отцом и матерью. Раньше их семья была зажиточная, но перед войной у них забрали все имущество. Остался только дом, большой, хороший. И семья была большая, двенадцать детей, но выросли только трое. Потому родители Лесю баловали, особенно отец. Характер у него был золотой, а мать такая крикливая, что ужас!
- Шо, за нiмця замуж?!! Своiх хлопцев нэмае? Нiколы того нэ будэ!, - грохнула кулаком по столу мать Олеси. Своим грозным нравом славилась она на всю округу. Но всегда тихая и покорная дочь на этот раз не послушала мать. Она послушалась своего сердца и поступила наперекор родительской воле. Однажды Петр и Олеся сбежали. Не на край света, конечно, а в другое село, что находилось в семи километрах от Старых Серб. Петр был человек партийный, а значит дисциплинированный и ответственный. Он заранее договорился о своем переводе в колхоз «Rot Front», где в основном жили советские немцы.
Одна за другой родились у них две дочери, а потом сын. И вот новая радость – дочь Надийка. Из далекого Поволжья пришла поздравительная открытка. Красивая, блестящая. На ней был изображен аист несущий в клюве младенца. Это Мария поздравила бывшего мужа с тем счастьем и радостью, которых она не смогла ему подарить.
Жили молодые дружно. Вот только соседские пересуды нет-нет да и нарушали покой в их доме. Олеся была глубоко верующим человеком, всегда ходила на воскресную службу и даже пела в церковном хоре. Не раз Петру говорили: »Как же ты, председатель колхоза, коммунист, а такое допускаешь?» Не раз заводили этот разговор и на партийных собраниях. На что Петр всегда отвечал: »Мы – разной национальности, разного вероисповедания и я не могу диктовать как ей верить»
Узнала про эти разговоры и мать Олеси. Свыклась она к тому времени и со своеволием дочери и с зятем-немцем. Очень она его зауважала. Был Петр добрым хозяином, детей любил, а в Олесе души не чаял.
- Ты мужика своего не подводи. Он же человек партейный. Чего в церкву ходишь, да еще поешь? Смотри, как бы ему через тебя неприятностей не было. Ты от веры не отказывайся, но и мужу не вреди.
Кончался день, садилось за горизонт жаркое солнце.
Война пришла на житомирскую землю стремительно. В первые часы войны Житомир был подвергнут бомбардировке гитлеровской авиации. А 9 июля город был оккупирован германской армией.
Коммунист и председатель колхоза «Rot Front» Петр Майер занимался срочной эвакуацией людей и самого необходимого колхозного имущества. Все документы конторы Петр и Олеся закопали в земляном полу сарая. Их маленькая дочь Вера видела это своими глазами. А потом все мужчины во главе с председателем отправились за село косить сено. Ведь скот в пути нужно было кормить.
Но война наступала стремительно и планы сельчан не входили в ее расчёт.
Мотоциклисты в касках заняли село. И первым делом нагрянули в дом председателя. Кто-то услужливо указал на его хату.
Фашистам нужны были колхозные документы и в их поисках они перевернули все вверх дном. Но не найдя ни председателя, ни документов они стали пытать Олесю. Ее били¸ ставили к стене и угрожали пистолетом, а потом стреляли поверх головы. Но она молчала и только сдлезы текли из ее фиалковых глаз. Видя такое упорство, офицер брезгливо схватил за ноги крошечную Надийку и стал трясти ею перед глазами матери.
- Говори, иначе я ей голову расшибу!
Олеся проваливалась в беспамятство…
Кто-то из местных пацанов сбегал на покос и рассказал мужчинам про то, что творится в доме председателя.
И тогда Петр Майер велел передать жене, чтобы она привела к ним фашистов. Он рассудил, что их много, у них вилы, косы, и они сами расправятся с фашистами. Попрятались в копны и стали готовиться дать отпор врагу. Олеся все сделала как велел ее муж. Но увидев, что фашистов много, что они вооружены до зубов, сельчане побоялись выходить из копен. Над Олесей опять начали издеваться.
- Куда ты нас привела? кричал офицер и что есть силы хлестал ее по лицу лайковой перчаткой. А на руках ее заходилась плачем маленькая Надийка.
Петр не выдержал и выскочил из копны с вилами наперевес. Но что он мог сделать, один против вооруженных убийц?..
Петр был руководителем и коммунистом. Таких фашисты уничтожали в первую очередь.
Du hast einen deutschen Nachnamen. Warum? – спросил Петра офицер.
- Ich bin sowietische Deutscher, ответил Петр. Он был спокоен, и только мертвенная бледность выдавала его волнение.
-Du bist Schwein! Du bist ein kommunistisches Schwein!, зашелся в крике фашист. Петр махнул Олесе рукой, иди, мол, домой. А его повели к школе, в центр села. Туда уже согнали всех жителей . Офицер громко объявил, что теперь у них будет установлен новый порядок, а коммунисты и сочувствующие им будут уничтожены. Он спросил Петра куда стрелять в голову или в сердце.
Петр ничего не ответил, только приложил руку к груди. Туда, где билось сердце, где жила его любовь к Олесе и детям. И никто во всем мире не мог убить эту любовь.
Его расстреляли на краю школьного сада, где уже начинались поля.
Едва оправившись от пыток и потери мужа Олеся ушла к партизанам, Она ничего не стала объяснять, а просто привела детей в родительский дом. Все молчали. И даже мать не нашла слов, чтобы помешать дочери. В глазах Олеси полыхал такой огонь ненависти, что никто не посмел остановить ее.
Всю оккупацию она была у партизан связной. Она поселилась в заброшенном доме на краю села. Так было проще незаметно приходить в лесной отряд. Она доставала продукты и медикаменты и передавала их партизанам. Никто не мог заподозрить в ней связную. В селе решили, что она тронулась умом после гибели мужа. И никто, никто не знал, что каждый день ведет Олеся свою войну. Любовь к Петру и память о нем придавали ей силы.
Когда войска Красной армии освобождали Старые Сербы Олеся нашла в кустах ежевики немецкого солдата. Он был ранен и прятался от всех, так как при отступлении фашисты добивали своих раненных. Олеся перевязала его, приносила еду.
- Meine Familie, meine Familie, шептал в бреду раненный. Вскоре он умер, но перед смертью дал ей фотографию своей семьи, где на обратной стороне написал адрес и попросил сообщить им, если будет возможно где находится его могила. Похоронила его Олеся там же, в кустах колючей ежевики. Соорудила из веток крест. Детям строго наказала ухаживать за могилой. А когда старшая дочь возмутилась, то Олеся ей не возразила, только тихо сказала:
- Здесь человек похоронен.
Сразу после войны, в 1946 году Олеси не стало. Сказались побои и горе потери. Она тихо угасла. Словно ушли силы, которые держали ее на этом свете. Перед смертью она попрощалась с родителями, детьми и соседями. А потом словно увидев что-то или кого-то там, куда отлетала ее душа, улыбнулась и тихо сказала: «Иду до тэбэ…»