Сколекс. Кира

Здание в котором размещались патанатомия и судмедэкспертиза, было единственным двухэтажным строением в больничном дворе центра нейрохирургии. По обыкновению, оно располагалось вдалеке от современных корпусов.

Зуглов остановился у широкого крыльца, заметив, как к нему спешит озабоченная Кира Коноводова. Поздоровавшись, пахнущая чем-то цитрусовым, свежим и нестерпимым, как утренний секс начмед взяла его под руку:

— У меня новые сведения о наших санитарах и лаборантах... Вам это будет очень интересно, мне кажется. Только, давайте поговорим здесь...

— Так, может... — предложил Зуглов, — зайдем сюда, к вашей заведующей? Я как раз к ней собирался.

Он посмотрел в послушные, беличьи глазки Киры, оценил идеальное каре с осветленными перьями: «Интересно, что приготовила мне эта, похожая на колибри, мегера... Да, такая будет рыть. И нароет своему шефу на голову. Ну, а мне от того и польза...»

— Я у нее недавно была, — замялась начмед. — Давайте лучше здесь. Вот, присядем на эту лавочку...

Они сели в тени под каштанами. Коноводова продолжила:

— Дело в том... вчера один неравнодушный человек рассказал мне, что он видел за день до того, как умерла санитарка тетя Дуся и пропал наш подработчик Гриша.

«Ну вот, опер. Твой хаоспилот исправно рулит. Сейчас будет сливать...» — подумал Зуглов и сказал, изображая тревогу:

— Я весь внимание. Только, если строго процессуально, вы будете обязаны раскрыть мне имя неравнодушного. Вы же понимаете?

— Конечно, конечно... — заверила Кира. — Вы сейчас послушайте. Это может вообще изменить ваши планы. Так вот. Наша простушка тетя Дуся, царство ей небесное, не так проста была на деле. Мой человек видел своими глазами, как она собирала кровь из банок электроотсосов в пяти операционных себе в отдельную посуду вместо того, чтобы сдавать на уничтожение. Но молчал до последнего времени...

Теперь Зуглов перестал внутренне ухмыляться пронырливости маленькой начмедши, и по-настоящему заинтересовался:

— Во-первых, нафига ей была человечья кровь, бабусе? Во-вторых, почему тот до сих пор молчал? В-третьих, зачем сейчас вам сознался? Что-то вам явно здесь чудится... или интерес есть?

— Сейчас... — собралась Коноводова. — Кровью она разводила остатки из пищеблока и этим всем подкармливала собак, что живут за зданием. Чтобы больше унести своим свиньям, я думаю... Может, колдовала, Бог его знает... Человек этот молчал до поры, потому что тетя Дуся сама имела на него компромат. После ее смерти он решился всё рассказать, и теперь — самое главное!

— Еще что-то? — недоуменно промычал Зуглов.

— Да... В день перед смертью, как рассказал мой шпион, она не сразу отнесла удаленные опухоли, кровь, части мозгов и ту злополучную кисту. Человек видел стоящий открытым контейнер, тетю Дусю и Гришу рядом с ним. При нем она руками без перчаток отложила часть биоматериала в свой целлофановый пакет, потом велела парню отнести наш пакет в лабораторию. Вот так. Налицо факт грубого нарушения санэпидемических и протвопаразитарных канонов. Я уже про моральные не говорю.

«И как мне это поможет?.. чтоб найти парня и вообще связать смерти на рабочих местах за это время?..» — спрашивал себя Зуглов. Коноводова придвинулась ближе, заговорила вполголоса:

— Дело в том, мой симпатичный опер... что ни пациент по своим симптомам болезни, ни внешний вид того образования, которое удалил из его мозга Беция не укладываются в клиническую картину эхинококковой кисты.

Представьте. Всё было не так, как в классике. Атипично и фантастически сложно объяснимо, наконец. Наш бедный, рукастый и мудрый Ираклий Соломонович это знал.

— То есть... — потрогал кобуру Зуглов, — удалено у странного больного нечто... чего раньше никто не видел. Нарушены все правила и приказы. Половина больницы может заразиться мозговой инфекцией, и не только ей... Начались странные смерти и пропажи. А ваша сумасшедшая, сердобольная бабка просто так могла выйти во двор и кусок этого самого собачкам скормить? Так вашему Беции, простите за грубость, — амбец.

— Фактически — так, — Коноводова поёжилась от жестких выводов опера. — Он ждал результат из лаборатории, а пока предварительно поставил этот диагноз. Не знаю, как вы свяжете факты для следствия, а мне теперь нужно закрывать на карантин и пятую операционную и, возможно, эту лабораторию. Будет зависеть от того, что вы там сегодня обнаружите. Может, и там халатность? Да я почти не сомневаюсь... Ираклию пока не говорила, пусть спокойно закончит оперировать. Потом...

Они расстались, договорившись встретиться в кабинете Беции после того, как Зуглов проведет следствие в лаборатории. Прикидывая, какие вопросы задать, старший опер открыл дубовую дверь старого здания. Взвизгнули петли и нахлынул запах.

Въевшийся в эти пропитанные бренностью мира стены запах формалина Зуглов перестал замечать давно. Бывая в моргах по работе, он уже не просил, как раньше, душистой мази под нос при входе в секционный зал. Живое его пугало и отвращало больше. Хотя и среди сущего нашлось бы не многое, что по-настоящему смогло бы ошеломить или озадачить. Похожая на степенную крысу, ветхая завлабораторией предстала перед опером в двояковыпуклых специальных линзах. Зуглову подумалось: «Через её стёкла можно узреть лунные кратеры... Что, интересно, эта моль могла в свой старинный мелкоскоп увидеть?..»

дальше — финал