Промежуточное звено

В аду было жарко. Пот струился по раскаленным спинам. Пожалуй, никогда еще не было так жарко. За последнюю сотню лет температура медленно, но верно ползла вверх. Астарот шел по седьмому кругу, наблюдая за работой потных, как мыши в парилке, чертей.

Сзади послышался торопливый топот. Астарот обернулся. К нему бежал начальник распределительной палаты.

— Пришла новая партия, — подбежав, сказал он и достал из кармана влажный насквозь платок, размером с полотенце. — Жарко-то как, — добавил он извиняющимся тоном.

— Сколько? — спросил Астарот.

— Около ста тысяч.

— Сколько?!

— Интернетзависимые, — голос начальника канцелярии приобрел почти умоляющий тон.

— В таком количестве?? Порносайты, тролли-садисты?

— Есть и такие... — начальник канцелярии нервно протер своим полотенцем шею и решительно выдохнул. — Основная масса — словоблуды, то есть пишущие...

— Вы охренели совсем?!! — голос Астарота раскатился под сводами круга и рассыпался красивым фейерверком эха. Черти непроизвольно пригнули головы. — Пишущих нам только не хватало!! Гоните их в шею обратно!!

— Так бесталанные они... — на начальника канцелярии было жалко смотреть. — К тому же партнеры их тоже не принимают...

Астарот резко развернулся на месте и быстрым шагом пошел в свой кабинет. «Они что там, совсем разум потеряли?» — думал он на ходу яростно сбивая со стен соломоновы звезды: «С блаженных спрос невелик, думают! Ну, я сейчас им покажу!».

Он ногой распахнул дверь, прошел на середину комнаты и с размаху вдарил кулаком по переговорной сфере. Прошло некоторое время, и сфера засветилась нежно-голубым светом с радужными вкраплениями по периметру. Астарот плюнул. Точно в серединке сферы появилось благообразное лицо с шелковистой бородкой.

— Да, мой дорогой, — смиренно спросило лицо, озарившись радостной улыбкой.

Астарот снова плюнул.

— С какого хрена вы отправляете к нам писак? — грозно спросил он. — Теперь и вдохновение впало в немилость?

— Словоблудие, сын мой! — смиренно произнесло лицо и высморкалось в появившийся из-за рамки небесно-голубой кружевной платочек.

— Я тебе не сын! — сквозь зубы процедил Астарот. — Но откуда в таком количестве? Что писать стали больше? Или таланта стало меньше? Или что? Что происходит вообще? Чуть не с каждым днем численность грешников растет! Еще бы! Вы стали спихивать нам всякую шваль, которую грешниками-то стыдно называть! Виртуальное прелюбодеяние, искусители сайтов знакомств, хакеры! Писаки! Этих больше всех! Где ваши молитвы? Чем занимаются ваши серафимы?? Почему профилактика отбора скатилась ниже плинтуса?! Может быть мне самому уже выйти на улицы с душеспасительными беседами?!!

— Не кипятись, брат мой, — немного гнусаво сказало лицо. — Мы работаем, работаем. Просто интернет, будь он неладен. Ну куда скажи отправлять несчастного, который при живой жене проводит все свое свободное время на порносайтах? А заповедь «Не укради»? Что же касается пишущих — интернет дает неисчерпаемые возможности открытого слова. Напечататься и быть прочитанным теперь может каждый, кому это сделать не лень. Поэтому качество снизилось. Ранее безобидные, словоблуды превратились в настоящую эпидемию. Они наносят вред низкосортностью своих творений не меньший, чем крадущий, либо сквернословящий...

— Проклятое изобретение, — проворчал Астарот. — Знать бы кто сподвиг на него, голову отвинтил бы еще до рождения.

— Боюсь мы этого никогда не узнаем, — голова сокрушенно покивала, и в поле зрения опять появился платок. — Возможно, это было просто некое стечение обстоятельств...

— Но так нельзя! — Астарот в волнении прошелся по кабинету.

Голова, чье зрение ограничивалось рамками переговорника вытягивая шею поворачивалась за ним, глаза от усердия немного косили.

— Процентное соотношение прибывших к нам за последнее время увеличивается с каждым кварталом! Вы что, не понимаете, что это ведет к экологической катастрофе?! Даже на поверхности Земли уже отмечается стабильное потепление климата, вы представляете, что твориться у нас?!! Мы сами скоро вживую сваримся, вместе с грешниками!! Они-то мертвые, им один хрен, а нам каково! Тепловые удары пошли! Черти на больничный уходят по состоянию здоровья! Да что черти, весь мир на грани уничтожения, вот что главное, а вы шлете нам писак!!! Скоро невинных младенцев уже спихивать начнете!!!

— Не кричи, у меня отит, — лицо на экране болезненно сморщилось, из туманной дымки в нижней части экрана появилась рука и потерла розовое ухо розовыми ухоженными пальцами. — Да, мы прекрасно видим, что происходит. Ты что думаешь, нам легче? У нас холодно. На больничном уже половина сотрудников. Мы не настолько закалены, как ваша братия... Недобор светлых душ сказывается и на нашем климате, но что делать? Мы не можем снизить планку отбора — все моральные устои рухнут, к власти придет политика двойных стандартов, а это грозит не физическим, но моральным падением мира. Мы обсуждаем положение вещей, мы потеряли покой и сон, но и выхода из сложившейся ситуации никто предложить не в силах.

Астарот подошел к сфере, положил ладони на обод и вгляделся в благообразное личико с розовым старческим румянцем. Глаза обрамленные длинными, загнутыми как у девчонки ресницами, слезились. Астарот обратил внимание на незамеченные ранее, залегшие под глазами тени и следы усталости, такие непривычные на этом, всегда ухоженном лице. «Да, похоже им приходится несладко» — с чувством невольной жалости подумал Астарот. Непривычное чувство больно кольнуло где-то чуть повыше желудка, и он поспешил отогнать его от себя.

— Надо что-то делать, — прорычал он, — а не предаваться досужим размышлениям!

— Может быть ты подскажешь, что именно? — теперь в поле зрения появились обе руки, пальцы сплелись в замок и подперли подбородок. — К нам принять грешников мы не можем. Если ваше ведомство откажется от приема отобранных на раскаяние, число неупокоенных душ резко возрастет. Какими последствиями это будет грозить, никто не знает.

Астарот некоторое время стоял, неподвижо глядя на большой перстень на пальце собеседника. Он думал. Эта идея в общих чертах пришла ему в голову не так давно, он отбросил ее, как бредовую, свалив все на переутомление. Но сейчас она снова показалась ему несущей в себе нечто рациональное. Наконец он решился высказать свои мысли вслух:

— Нам необходимо создать промежуточное звено, — сказал он.

На лице собеседника промелькнуло любопытство.

— Промежуточное звено, — повторил Астарот и в волнении снова заходил по кабинету, — Не рай и не ад. У нас отличная организация, но мы грешим впадением в крайности. Либо святой, либо грешник, либо благодать, либо муки, третьего не дано, а оно должно быть, это третье! Когда не святой, но еще и не падший, когда серединка на половинку, ни рыба, ни мясо, когда непонятно какой! Вот для них и должно быть это место! Да, не благодать, но еще и не ад!! Чтобы варились в собственном соку, чтобы мучились, но не адски, а так, терпимо. Чтобы мучения эти оставляли силы подумать, осознать... Конечно, придется набирать штат, искать сотрудников, но это не страшно, это лучший выход, вместо того, чтобы...

Астарот в горячности рубил рукой воздух, добавляя жестами весомости своим словам. Увлекшись собственными рассуждениями, он не смотрел на экран, поэтому тихий голос произнесший: «Не придется» не сразу дошел до его сознания. Он остановился посреди кабинета, переспросив:

— Не придется?

— Не придется, — повторило лицо с экрана. Странная улыбка играла на его губах.

Астарот вернулся к сфере и внимательно взглянул в лучистые добрые глаза с длинными ресницами. Он мог бы поклясться, что разглядел в них искорку дьявольского веселья. Но, лицо снова приняло присущее ему благообразное выражение.

— Такое место уже существует, — собеседник кивнул, подтверждая свои слова. — Это земной мир.

Астарот некоторое время моргал, чувствуя себя полным кретином. Но, вдохновение сегодня решило погостить в его палатах. Мысль сверкнула, полоснув озарением.

— Тогда! — сказал он торжествующе. — Тогда лучшим наказанием для полугрешных душ, будет не что иное, как продолжать свой земной путь до бесконечности!

Ужас отразился на лице собеседника. Тот отшатнулся от экрана, замахав перед собой руками:

— Что ты, что-ты! Это слишком жестоко! Были же прецеденты! Ну разве так можно?! Нет! Что ты, что ты!!

— Можно! — Астарот потер руки, чувствуя, что опровергнуть его предложение будет нечем. — Можно! И именно так и надо поступить!

— Но проблема перенаселения!

— Правильно! Проблема перенаселения, проблема продуктового дефицита, проблема дефицита ресурсов! Поначалу они сочтут бессмертие за благо! Они обрадуются и будут на седьмом небе от счастья, но потом! Потом они осознают! Они начнут паниковать! Им придется думать, искать закономерности и, если в их мозгах еще осталась хоть капля здравого смысла, они все поймут! И тогда у них не останется выхода, кроме как стать кем-то настоящим, действовать, жить на полную катушку, оправдывая смысл своего существования на Земле. Мы же тем временем сможем восстановить экологическое равновесие.

Он победоносно взглянул на экран. Брови его собеседника были сурово сдвинуты. Благообразие покинуло старческие черты, теперь лицо было сосредоточено и даже сурово.

— Ты хочешь устроить ад на земле. Поистине, дьявольская затея.

— Не ад! — весело возразил Астарот. — Не ад! И вообще, все это твоя изначальная задумка. Я предлагаю лишь немного подправить правила игры! Да, это будет жестко, но справедливо же, согласись!

Его собеседник на экране переговорной сферы поджал губы, поднял брови и в отсутствие аргументации, развел ладони в стороны.

 

Писатель Фёдор Чижиков шёл по улице, неся под мышкой свой новый роман, и представлял себе встречу с издателем. Все издатели были не очень приятными людьми, они почему-то называли романы Чижикова макулатурой. Он мысленно готовился защищать своё объёмистое детище, но тут на пешеходном переходе его задавила машина. Грузовик с пьяным водителем за рулём, переехал Фёдора в районе живота, проскользил колёсами по тротуару и врезался в фонарный столб.

Фёдор лежал некоторое время, а потом ощупал себя, поднял голову и подумал, что дальше лежать на проезжей части довольно глупо. Из грузовика выпал водитель. Он тоже некоторое время лежал на земле, потом встал и пошатываясь направился в сторону поднимающегося Фёдора.

— Прости, друг! — сказал он, подавая Фёдор руку. — Не сильно я тебя?

— Да уж не слабо! — возмутился Фёдор, отталкивая протянутую руку. — Посмотри, весь костюм мне изгваздал своими колёсами!

Водитель виновато переминался с ноги на ногу.

— Бросал бы ты пить, — сказал Фёдор.

— А зачем? — возразил шофёр. Теперь, что пей, что пой, всё одно — вечность.

— Да, — согласился Фёдор.

 

Астарот ошибся только в одном: страшно стало сразу.