Я — Лёлик

Утро пахнет их дыханием в тишине и неподвижными тапочкам. Сейчас я влезу к ним в кровать, зароюсь под его бок. О проснется, потрогает мой нос и пойдет в душ. Потом достанет мои любимые говяжьи ребрышки. О выбрал их для меня специально у румяного мясника. Тот уже понимает мой взгляд, и почти никогда не обвешивает О. Я слежу, чтобы ребрышки были обязательно с хрящиками — у меня нежные дёсны и неправильный прикус.

Его зовут длинно и запомнить эту абракадабру невозможно, сколько ни пытайся. Когда он пришел в мою стаю — выбирать из оставшихся меня или мою сестру, я посмотрел на него и подумал: «О!..», прыгнул на руки и обнял за шею. И потом дал ему эту кличку. По-моему — в самый раз. Хотя узнать у него мнение на этот счет нельзя, но ведь меня тоже не спрашивали, когда называли. Я млею, когда О расчесывает меня, но у нее это получается в сто раз лучше. Её я назвал Л. Похоже на ее ласковые руки, и еще потому, что она его любит. Почти как меня, только реже целует в нос и еще готовит для него кофе. О как-то весной подарил меня Л после того, как у нее умерла мама. Л мне сама об этом рассказала, когда я вырос. Я не знал, как это, но из ее интонации мне всё про них стало ясно.

Сегодня у О свободный день. Он наденет на меня купленный Л комбинезон, и мы помчим гулять. Помчусь я, а О будет плестись, как престарелый дог, которому плевать на улицу. Такого комбинезона ни у кого в нашем квартале нет, у Л действительно хороший вкус. О с первого раза сделает трёхочковый бросок — попадет пакетом в мусорный бак с пяти метров. Yes! Я им горжусь. Он просто не хочет, чтобы я подходил близко к этим бакам. Хитрец. Только свободный день у О — это плохо. Потому что он достанет из нижнего кармана куртки плоскую бутылочку, и постепенно выпьет из нее вонючую жидкость, пока мы будем гулять, а Л потом будет плакать в ванной. Ей придется перекрашиваться, и она опоздает на работу. Я его спрашивал глазами: «Зачем?..» Но он делает вид, что не понимает.

Норочка — вредная такса. Покусываю ее за лапы и зову барахтаться в траве, а она просится к О на руки. Мне кажется, что она О любит больше, чем меня. Сучка. Ее хозяйка — старая дева, О не о чем с ней долго говорить, и мы идем на футбольное поле. Большого добермана я боюсь. Когда этот урод из соседнего подъезда выходит с ним без поводка, я прыгаю к О на руки и дрожу. Мы делаем два круга у футбольного поля, потом садимся на врытые  в землю шины — есть мороженое и смотреть, как пацаны играют в футбол. Зачем так орать, я не понимаю, уши же болят. Но О нравится, и я терплю, глотаю пломбир.

Дома меня моют в ванной. И лапы, и зад. Дома — вкусно. Мы с О дразним Сеню. Сеня — это серый кот. Почти синий британец. О режет мясо для меня, а Сеня трется у его ног и выпрашивает. О говорит: «Нет-нет, мы Сене не дадим, мы Лёлику дадим…» Но всё равно дает кусок мяса Сене. Не понимаю О каждый раз, странный он вообще. Я получаю вкусную говядину с хрящиками с его руки на диване. Потом иду тырить сухой корм у Сени.

Лёлик — это я, ваш покорный слуга. Я — «диванная» собачка, так мне сказали. Тарелки я боюсь, ем с рук. Приучил их так, а они уже не против. И вообще, я много чего боюсь. Темноты, высоты, звуков и запаха краски. Иногда мне их жалко — такие наивные, сразу ведутся на мои капризы. Зато О рядом, неуклюжий, теплый и ласковый, хоть и пахнет сегодня вонючей жидкостью. Когда они уходят на работу, я не рву тапочки, как дурак, а ложусь на диван, нажимаю на пульт и смотрю мультики. Люблю «Гадкого утенка», там в одном месте всегда вою, потому что музыка такая. О говорит: «Чайковский». Этого я не понимаю, просто жалко, когда обижают маленьких.

Вчера меня постригли. Оставили пушистыми хохолок и хвост. Сказали, что я красавец лев. Пусть, мне не жалко, если им нравится. Еще у меня новая одежда для холодной зимы. С меховыми отворотами. Норочка завидует. Она голая круглый год. Вообще-то, я китайская хохлатая собачка. Я не охотник и не охранник. Думаю, я культовое животное, созданное для обожания. И я тоже их обожаю. В следующий выходной обязательно допрыгну до его кармана, и вытолкну оттуда плоскую бутылочку на асфальт — пусть поругает О. Зато она не опоздает.

Я много чего могу, но лучше всего я умею ждать их с работы. Однажды я прождал их так долго, что чуть не умер. Меня навещал сосед, их друг, но есть я почти не мог. Воду пил, мне нужно было дождаться. Они приехали с другой кожей, с тёмной. Я думал, что они заболели или сменили масть, но потом это прошло.

Однажды О взял меня на рыбалку со своим сыном, он живет отдельно, в другой стае. Так вот, этот глупый сын полез в камыши и стал что-то кричать О оттуда. Я подумал, что он зовет на помощь и полез спасать. В общем, застрял я в зарослях, стал тонуть в иле. Если бы не О, пропал бы я на этой рыбалке.

Но я ведь, ко всему прочему, еще и паудерпуф. По-русски — пуховочка. Это, когда один из помета имеет только пух вместо шерсти, согревая всех остальных голых братьев и сестер. У голых китайских хохлатых есть один недостаток — ген мертворождаемости. Уф! Еле выговорил. Это слово я от своей первой хозяйки узнал, из той стаи, откуда я родом. Между собой голых хохлатых не случают. Только такой паудерпуф, как я, способен дать с голой хохлатой потомство. На нашем квартале породистой невесты из другой стаи для меня не нашлось. А может, просто для такого свидания у них не хватило денег. Ну и пусть, — я не в обиде. Зато нашлась белая пуделиха в соседнем доме. У нее в гостях ничего не получалось, она была просто дылдой по сравнению со мной. О догадался на этот раз обо всём по моему взгляду, и вывел нас на улицу — он просто молодец. Я стал задними лапами на бордюр, и тогда все пошло как надо. Теперь от меня у нее шестеро хохлатых пудельков. Половина в меня, половина — в мать. Забавные все. Я доволен собой, а че? Л сказала, что нам больше не надо — мы не взяли одного причитающегося, и правильно. Хватит с нас дармоеда Сени.

Вот такой я мачо. На самом деле, в моем паспорте, где про породу, возраст и прививки, написано имя: «Лео-Ли». Мне больше нравится — Лёлик.

Л пришла в тот вечер с трубками, стала что-то со мной делать и тихо плакать. Думаю, потому что я целый день не мог пить воду. Я не боялся трубок, чтобы не расстроить Л еще больше, глотал таблетки пока мог. Потом она стала звонить О на работу и кричать в свою плоскую коробочку. Жаль, я не досмотрел сегодня тот мультик. Когда О пришел после дежурства, я лежал завернутый в простыню на диване. Сверху я увидел, как О обнял ее и долго что-то тихо говорил, мне почти ничего не было слышно. Он вышел на улицу, а я смотрел на него во все глаза. Я всегда чувствовал раньше, когда он идет по двору с работы. О достал плоскую бутылочку из кармана куртки, отвинтил крышку, но пить не стал. Он размахнулся, и бутылочка со звоном исчезла в мусорном баке. Я понял, что больше не разбужу его утром. В это мгновение Л что-то крикнула ему с балкона другим голосом, а меня унесло сюда. С тех пор от О больше так не пахнет, я слышу. И живут они, кажется, счастливо. А я и сейчас за ними наблюдаю. И жду. Это я умею.