В Ленинграде городе, у пяти углов

Ранней весною   подписались на интересное театральное хулиганство под названием «Задержанный» . И, знаете, не пожалели.

Сказать что культурная бомба - вроде как и не сказать. Но что-то в этом есть.
Экспериментальный спектакль одного из питерских театров обещал представить во всей красе  творческий расцвет и моральное падение модного нынче русского писателя (спешите видеть). И представил.

Спектакль о Сергее Донатовиче Довлатове - весьма  далёк от традиционного театрального действа в его классическом понимании, но этим и ценен.  Нет зала с партерами-балконами и торчащими впереди головами, закрывающими сцену.
Всё было по-другому, новаторски, интерактивно. Естественной декорацией стал слякотный Питер с памятником виновнику мероприятия, прозванным в народе  Донатыч.
Мужик-актёр в советской милицейской форме водил зрителей по барам, расположенным  на креативной улице Рубинштейна , где под стопку водки с закуской (хлеб, сало), рассказывал о Донатыче и наиболее ярких мгновениях его жизни.
Сам Донатыч незримо присутствовал при всём этом безобразии, и вроде как одобрил, чесслово. Но об этом позже.

  Сбор ценителей творчества был намечен в изуродованной граффити  подворотне  у пивбара  с символичным названием «Проходимец» (место встречи изменить, как вполне понятно, нельзя). Над томившимися в ожидании действа зрителями образовалось облако синего табачного дыма.

Началось всё сурово-протокольно. Прямо на улице.
Полистав «личное дело» - папку с надписью «Довлатов С.Д.» , милицейский поднял глаза на зрителей, и грозно поинтересовался:
-Кто не читал Довлатова, есть такие?
-Я, – нерешительно пискнула субтильная девушка-девочка, закутанная в платок, и робко подняла руку.  Все двадцать пар осуждающих  глаз, включая милиционэра, уставились на юную невежду.
Бдительность советских органов ( впоследствии уличивших Донатыча в пьянстве и тунеядстве), зашли отметить в тот самый Проходимец.  Чистая, как слеза,  водка  была захрумкана чесночными гренками под лекцию советского мента о вреде алкоголя. Мужская зрительская аудитория тут же добавилась стопками , не тронутыми отдельными дамами.  Не преминул добавиться и я (грешен). Процесс пошёл.

Вышли в слякоть на улицу, где милицейский несколько монотонно, но в целом толково рассказал о детстве, отрочестве, юности будущего классика.  Запомнилась странная тяга Сергея Донатовича к отделению финской филологии Ленинградского университета, откуда будущего воина Советской армии выперли за неуспеваемость.

Зона в Коми АССР,  три года службы в лагерной охране – следующий этап большого писательского пути.
Падающий с небес на зрителей мокрый снег сделал картину особенно зримой.
- Именно с этого началось моё злополучное писательство… , - проникновенно читал из папки милицейский, – Мир, куда я попал, был ужасен, в нём дрались рашпилями, насиловали коз, проигрывали друг друга в карты. Лично я дружил с зэком, засолившим в бочке жену (фига себе!). Но пропорции добра и зла за колючкой оставались примерно теми же , что и на свободе…

Несведущие слушали и ужасались. Не читавшая Довлатова юная особа трепетала, и картинно закатывала глаза.  Прижал к себе, и успокоил как мог.

В общем-то, знакомить зрителя с этим пластом жизни Донатыча  не в тепле бара, а под открытым небом – это  правильный театральный ход, пронимает серьёзно.
Но с высот кругозора бывшего тюремного воспитателя (ох, давно у меня это было), для освещения темы выбрал бы не всех этих «коз и рашпилей», а другой , менее физиологичный, но тоже убедительный эпизод.

Так, считается, что моральное падение классика началось с лагерной охраны (вроде как очутился в аду, но ошибся дверью – попал не в барак, а солдатиком на вышку). В этой связи вспомнился сослуживец Довлатова по внутренним войскам  – некий  интеллигентный московский юноша, писавший стихи. Оказавшись по призыву в лагерной ВОХРе, занятия поэзией культурный москвич не бросил.  Но  "с каждым днём стихи звучали всё похабнее… ". Такой эпизод как-то литературнее, что ли. И вполне нагляден.
  А вот  о пропорциях добра и зла, пожалуй бы,  оставил.
Но за все эти недочёты нехай болит голова у режиссёра неплохого, в общем-то, спектакля.

Вся тусовка зрителей перемещалась по Рубинштейна от бара к бару. По мере выпитого, динамичнее становился и рассказ.  Вспомнили и  пушкинский Заповедник (ну, за Александр Сергеича и Сергей Донатыча), Таллин, и даже  каляевский спецприёмник, где будущий сверхмодный писатель отбывал  сутки за тунеядство, и делил камеру с бомжами. Наконец,  закономерный отъезд  за кордон. Тост следовал за тостом.  В пяти барах лично я впитал стопок семь (за  прекрасных зрительниц, отвергнувших спиртное). К слову, после третьего бара большинство зрителей породнилось.

К концу рассказа о писателе-"трезвеннике", все изрядно набубенились. Но вели себя прилично. Культурная столица, ясен пень...
Кстати, неограниченная выпивка и закуска - всё входило в билет, всё включено (олл инклюзив!))

***

Кто-то сочтёт такой эксперимент профанацией театрального искусства. Либо опошлением литературы. А в моём понимании, в трагикомическую картину довлатовского мировосприятия такая "питейная" концепция вполне укладывается.
Всё было не пошло, и органично. И даже водка тут ни при чём (типа под неё что угодно прокатит).

Теперь отвлекусь от мероприятия на короткое грустное отступление. Что настораживает – так это начавшееся десятилетия два назад тиражирование моды на Довлатова. Вредное явление.
Грустно, что повсеместное его впаривание вызывает у многих отторжение. Особенно, неудачные экранизации. Появилось много критиков и недоброжелателей.
А Человечище-то был уникальный, с огромной как Космос, безгранично доброй творческой душою. Не каждому дан этот дар – умение писать на грани смешного и трагического. Наверное, главный литературный талант.

***


Завершился спектакль у памятника Донатычу близ Пяти углов.
Бомжеватого вида бородатый прохожий в лыжной шапке, фуфайке  и с холщовой сумкой на плече остановился как вкопанный, и с удивлением уставился на развязного крикливого милиционера в распахнутой шинели,  громко вещавшего толпе
зрителей о нетленности литературы именитого земляка.

___________________________

Фото:  автор на первом плане(дело шьют).