Отрывок из романа

Написано в соавторстве с автором plusha 

 

Глава седьмая. Синие глаза берут меня в плен. А потом мы попадаем в опасную для жизни заварушку. (Друзья едут в индийском слипербасе)

 

Лицо, какое прекрасное лицо у этой женщины. Огромные темно-синие глаза смотрели на меня с нежностью и такой безмерной любовью, на которую способны только поистине великие вселенские души. Только они могут дарить любовь так, что ты не можешь от нее отказаться и принимаешь ее даже против своей воли. Я не видел, не замечал кроме этих глаз ничего. Они буквально завладели всем моим естеством. Смотреть в них можно целую вечность. Вдруг в этих прекрасных сапфировых глазах появилась тревога. Они темнели и мрачнели с каждой секундой.

- Вставай. Просыпайся скорее, – настойчиво слышался чей-то голос, – вставай, иначе будет слишком поздно.

Очнулся я с чувством, будто мне зарядили отменного леща. Щека горела нестерпимо. Ничего толком не понимая, я огляделся. Все тихо и спокойно вокруг. Мерно гудит двигатель нашего монстра, неясные тени мелькают за окном, и холод… дикий холод. Он буквально пронизывал мое тело. Осмотрев пространство на предмет источника мороза, я обнаружил у себя над головой отвод кондиционера, из которого и несло нещадно арктическим холодом. Недолго думая, свернув в комок то, что, по всей видимости, обозначалось наволочкой, я заткнул им эту морозящую дыру. Видимо, водитель, посчитав что в автобусе сильно душно и жарко, и что он вот-вот может от недостатка кислорода впасть в кому, врубил кондиционер на полную и таким образом ловил бодряка. Ну что… правильное, в принципе, решение. Уж лучше пусть контингент простуду по приезду лечит, чем лежит в окровавленных позах где-то глубоко под горой.

Перегнувшись через Коську, я отдернул грязную занавеску, которая отделяла наши покои от остального салона. Автобус спал. Кто похрапывал, а кто повизгивал во сне, водитель был на своем рабочем месте. Из его ушей торчали наушники, а башка в чалме покачивалась в такт неслышной мне музыки из стороны в сторону, как у болванчика. И тут меня, как  лопатой по затылку… вспомнился сон.

- Коська, – прошипел я что есть мочи, одновременно тряся его за плечи, – просыпайся. Вставай, давай, слоняра.

- А? Чего? – пробормотал Коська, – уже, что ли, приехали?

- Да нет. Не приехали. Просто мне сон приснился, там какая-то тетка, с синими глазищами, красивыми такими, сказала, что если чего, то будет уже слишком поздно. И что нужно непременно проснуться.

- Слушай! Ты чего, ополоумел? Какая тетка? Какие глаза? Нам, походу, еще ехать и ехать. Уложи свою тыкву обратно на Мерину подушку и попробуй путем самовнушения выздороветь. Приедем в Мумбай, доктору тебя покажем.

Не успел Коська меня как следует отматерить, как автобус резко стал тормозить. Раздался визг тормозов, оглушительный сигнал клаксона и отборный мат пассажиров, посыпавшихся со своих полок. Водитель вскочил со своего места, открыл дверь и с бранным криком выбежал на улицу, размахивая каким-то инструментом, очень похожим на нашу монтировку. Через некоторое время грохнул выстрел, и наступила тишина, слышался только звук работающего двигателя.

- Чего это, а? – промямлил Коська, – там, стреляли, да?

- Не знаю. Может, просто колесо лопнуло? Питер как раз говорил, что в прошлом году такое случалось.

- Да нет. Автобус даже не дернулся. Это точно стреляли. А в кого? В водителя, может? Твою мать, – заорал Коська, отдергиваю руку от сумки, на которую он облокотился. – У нас в сумке кто-то живет. Она шевелится.

- Да ладно, – не поверил я, – это тебе со страху показалось.

- Ни хрена, сам потрогай.

Приложив руку к сумке, я явственно почувствовал какое-то пульсирующее шевеление, будто кто-то хотел из нее выбраться.

- Расстегни, – говорю Коське.

- Чей-то я?

- Ты старше, ты и расстегивай. Ты дольше прожил.

Осторожно, словно боясь, что ему сейчас сумка откусит руку, Коська потянул за молнию. Открыв и раздвинув ее пошире, мы увидели Мерин сверток, который буквально плясал и подпрыгивал, стараясь выпустить из себя что-то наружу. В это время в автобус ворвались новые посторонние лица. Их было человек пять, и у каждого в руке оружие. Первый ворвавшийся выстрелил в потолок автобуса и что-то проорал на хинди. Естественно, что мы ничего не разобрали. Потом эти люди начали по очереди отдергивать занавески на полках и, по мере необходимости, успокаивать орущих пассажиров ударом пистолета по башке.

- Костечкааа, – проблеял я, – они, что ли, ищут кого?

- Ага. И походу нас. Никого не убивают и не грабят.

Когда осталась одна полка, отделяющая нас от этих бандитов, я заорал:

- Открывай. Открывай, Коська, тот сверток, что шевелится.

- Зачем?

- Открывай, идиот, не спрашивай.

Коська взял сверток в руки как раз в тот момент, когда наша шторка отдернулась, и на нас уставилось дуло пистолета. Мигом позже показалось и лицо человека, что наставил на нас ствол. Лицо это растянулось в довольной улыбке и, оскалив белоснежные зубы, что-то прокричало на неизвестном нам языке своим подельникам. Дуло пистолета дернулось вверх, давая таким образом понять, что нам приказывают встать с полок и последовать за этими людьми.

- Открывай, сука, сверток, гаденыш ты тормозной, – одними губами прошептал я Коське.

Тот наконец очнулся от шока, дернул за бечевку и развязал узел. Что произошло дальше, мы оба плохо поняли. Верней, вообще не поняли… Все случилось, как в замедленном кино, но судя по тому как развивались события, это было обманчивое впечатление, все развернулось молниеносно.

Как только Коська дернул за веревочку, сверток моментально раскрылся, и из него вылетело что-то, напоминающее лезвие. Сверкнув в свете персональной лампочки, горящей над нашей полкой, стальным блеском, это что-то мгновенно опустилось на руку бандита, и в следующий миг у Коськи на коленях уже валялась отрубленная человечья кисть с зажатым в ней пистолетом. Бандит с удивлением уставился на свою отрубленную конечность и, не издав ни единого звука, закатил глаза и принял обморочное состояние. Тем временем, стальная игла, какой она нам показалось на тот момент из-за быстроты передвижений, с хлюпающим звуком смачно ударила человека прямо в сердце. Мы были настолько ошеломлены, что никоим образом не обратили внимания ни на хлеставшую прямо на нас кровь из руки бандита, ни на крики пассажиров, ни на остолбеневших, стоявших в проходе уголовников. Мы следили за полетом странного предмета. Лезвие, сделав свое дело, на мгновение предстало перед нашими лицами. Это было вовсе и не лезвие. Это был кила. Древний индийский ритуальный кинжал. На Тибете его еще называли пурба, или пхурба. Он всегда использовался как защита от темных сил и духов. Сделаны такие кинжалы из до сих пор не определенного сплава металлов, клинок трехгранный. На конце рукояти обнаружилась голова женщины в короне, которая, подмигнув нам одним глазом и обнажив в ухмылке свои стальные игольчатые клыки, ринулась на остальных нападавших.

Все продолжалось всего минуты. Кила со свистом, напоминавшим свист хлыста при ударе, и с той же скоростью, перерезала всем нападавшим глотки. Люди, задыхаясь и корчась от боли, медленно сползали в проходе автобуса на пол, издавая хриплые стоны и булькающие звуки. Пассажиры, что имели неосторожность вылезти из-за своих занавесок, по всей видимости, были восприняты килой, как несущие угрозу, и были тоже зарезаны. Но их смерть отличалась от смерти бандитов. С ними она расправлялась намного дольше. С пару секунд повисев у человека перед лицом, она медленно начинала вскрывать тому глотку. На лице идола читалось явное удовольствие. Она с наслаждением проделала это с каждым человеком, оказавшимся на ее пути. В автобусе появился тошнотворный запах крови, от него кружилась голова. Некоторые еще оставшиеся в живых пассажиры в панике устремились к выходу. Но как только они добрались до двери, та захлопнулась с оглушительным стуком, и не было никакой возможности ее открыть, как они ни старались. Стон, крики, плач – все смешалось в один невыносимый грохот.

В какой-то момент, наконец, все затихло, и я понял… в живых, кроме нас, не осталось никого. Автобус был мертв. Полностью. Даже двигатель его, по какой-то причине, перестал работать. Кила подлетела к нам, посмотрела каждому в глаза, сложила свои стальные руки на груди в виде прощания, кивнула головой и… рассыпалась мелкой пылью. Тем самым стало ясно, что работу она свою выполнила, и более ничем послужить нам не может.

- Димка, очнись, – услышал я издалека Коськин голос. – Вставай. Нам нужно уматывать отсюда, пока кто-нибудь любопытный в этот чертов труповозник свой нос не засунул.

Я лежал, скорчившись в самом углу нашей ниши. Казалось, что еще секунда, и жизнь покинет меня без особого на то напряга. Слезы лились из моих глаз так, что я не мог толком ничего разглядеть. Ком в горле душил с такой яростной силой, что ни один звук не мог через него вырваться. Тело сотрясали продолжительные судороги, отдаваясь болью во всех конечностях. И тоска, вселенская тоска в моей душе разрасталась, как песчаная буря, заполняя все уголки страданием и болью. Это был не страх. Это было именно то состояние, когда видишь страдания других людей, но ничем помочь им не можешь. Но еще больше угнетало то, что погибли они по моей вине. Наконец, меня прорвало. Крик отчаяния вырвался из моей груди. Слезы высохли, и мне открылась ужасающая картина произошедшей минуту назад бойни. Люди лежали в разных неестественных позах. Почти у всех были открыты глаза, и мне казалось, что их остекленевший в укоризне взгляд устремлен прямо на меня. Кровь была повсюду. Абсолютно все вокруг было в крови. Из некоторых тел она еще вытекала пульсирующими толчками и собиралась в лужи на полу автобуса.

Наконец, меня отпустило. С помощью Коськи я кое-как добрался до выхода из автобуса. Пробираясь через окровавленные, лежащие на пути тела, я чувствовал себя все хуже. Тошнота подкатывала к горлу, и я еле сдерживался, чтобы не блевануть себе под ноги. Вывалившись, в буквальном смысле, из автобуса, я вполне успешно это и сделал.

- Волосы подержать? – решил подбодрить меня Коська.

- Уйди, чума. Я же лысый.

Вообще-то я не совсем лысый, я рыжий, Но перед Гоа стригусь почти налысо, выбривая на башке затейливые узоры. А что? Где еще так походишь? Весело!

- Да, видать действительно все серьезно. Юмор напрочь отшибло.

Господи, подумал я в тот момент, ну откуда у этого человека столько самообладания? Первый раз в жизни увидеть такое ужасное, да еще и в таком масштабе и… Я тут помирать собираюсь, стоя на карачках, а он, блин… шутит! И только сейчас до меня явственно доперло, что я даже и не знаю, кого мне благодарить за то, что у меня под боком есть такой сильный человек!

- Сумку, – прохрипел я.

- Чего?

- Сумку, говорю, притащи. Там же все!

- О! Не все пропало, раз про сумку с деньгами вспомнил. С возвращением! И не смотри на меня так, покалечить меня взглядом тебе еще ни разу не удалось.

После того, как Коська притащил сумку, и я отмыл воображаемые волосы, мы решили оглядеться на местности. Первым делом пошли смотреть, как эти ублюдки остановили автобус. Да просто. Перегородили дорогу старым, с откидным верхом джипом, и все. Подойдя совсем близко, мы увидели лежащего на асфальте водителя с раскинутыми руками и с простреленной чалмой. В руке у него так и осталась монтировка, которой он, видимо, хотел напугать этих людей. Джип был пустой. Все, в нем приехавшие, остались лежать в автобусе. Осторожно заглянув в него, мы не нашли ничего полезного, что могло бы рассказать нам о наших преследователях. Лишь на заднем сидении лежало что-то круглое, похожее не то на тарелку, не то на маленький поднос. Оно было плоское, хорошо отшлифованное и по краю украшенное непонятной затейливой резьбой.

- Как думаешь, – спросил я Костю, – вот на фига этим козлам таскать с собой посудные принадлежности? Они же, вроде, не на пикник собирались, а людей убивать.

- Понятия не имею. Ты еще спроси, зачем им на приборной доске фигурка Кали с кружку величиной.

- Это и так понятно, – устало ответил я, – бандиты. Местного розлива. Они все Кали поклоняются. Потому и таскают с собой такие фигурки. Я не удивлюсь, если на них и татуировки с ее изображением имеются. Да хрен с ними. Ты лучше думай, как нам отсюда выбираться.

Оглядевшись по сторонам, мы поняли, что находимся на пустынном шоссе, вьющимся среди гор. За то время, что мы тут толкались, не проехали ни одной машины или байка. С одной стороны, это просто замечательно, но с другой… Кроме фар джипа и звезд на небе – не наблюдалось ни единого источника света. Потому, что-либо разглядеть не имелось никакой возможности.

- Ты еще помнишь, как скорость переключать, и на какие педали нужно давить? – поинтересовался Коська.

- Ты смеешься, что ли? Мы непонятно как выбрались из одной кровавой передряги, а ты уже собираешься нас обоих похоронить в автомобильной катастрофе? Я семь лет за руль не садился. Мало того, я вообще никогда не садился за руль такого тарантаса, да и тем более, на индийских дорогах. Ты забыл, какой здесь трафик?

- Слышь чего, попужанный. Ты где трафик увидал? Глянь на дорогу, она пустая. Ни одной машины за столько времени.

- Все равно не сяду за руль. У меня руки и ноги трясутся. Головенка, вон, запрокидывается время от времени, и глаз дергается.

- Ой, блин, да что ж ты истеричный-то такой, а? Сейчас…

С этими словами, Коська скрылся в автобусе. Через несколько минут вернулся с двумя бутылками рома, которые мы оставили в сумках с тряпьем, открыл одну из них и протянул мне.

- Пей.

- Не буду. Не хочу. Мне нездоровится и тошнит, и…

- Пей, скотина припадошная, говорю, – заорал Коська. – Иначе я тебе ее через другое место всю до капли волью. Пей!

После первого здоровенного глотка чистого рома мне стало не в пример, как лучше. В общем, даже жить захотелось. Дрожь унялась, тошнота прошла, голос окреп. А после второго…

- Ну че, иди, ищи ключи от этого мобиля, ща погоняем по индийским пампасам. Але, чего молчишь-то, камикадзе?

Не услышав от Коськи ответа, я повернулся в его сторону. Надо сказать, что пока мы с ним собачились, картина мира резко поменялась. Ярко-желтая луна вылезла из-за тучи, и теперь недостатка в освещении, мы не испытывали. До меня, наконец, дошло, почему Коська молчал. Он стоял и смотрел на то, что не видно было раньше в темноте. Действительно, от такой красоты дар речи потерять – вообще не проблема. Как оказалось, мы находились на крутом склоне. Впереди не очень высокий, но довольно опасный спуск не обещал ничего хорошего с него свалившемуся. Небольшая уютная долина простиралась у подножия горы. Тут и там по ней были разбросаны огромные каменные валуны. Как будто кто-то специально их разбросал во время своей странной игры. Узкая, серебристая лента реки змеилась, извиваясь между островками пальм и скрывалась на противоположном конце долины, где вдалеке угадывались очертания более высоких гор, чем та, на которой, разинув в удивлении тяпки, стояли мы. Темная зелень, на которой мирно дрыхло буйволиное стадо, укрывала все пространство этой сказочной страны, а довершал картину, укутав своим молочным светом эту красоту – Луноликий.

- Мамочки моиии… – упав на колени, и воздев руки к Луноликому, заголосил я, – ну что вам еще не хватает, а? Живи, любуйся красотой, да радуйся. Так нет, войны вам подавай всяческие. С жертвами, да преклонениями. Учат тут простонародье, не возлюби да не убий, да не возгордись, а сами втихаря поубивать себе подобных готовы из-за места на празднике. Тьфу на вас, полудурки убогие. Че вылупился? – рявкнул я Коське. – Поехали. Убогих выручать надо. А не то разнесут тут все по капризному делу, печалься потом на своих же похоронах. Нашел ключи?

- А чего их искать? Вон они, в замке торчат, – шугливо промямлил Коська.

Тарантас завелся сразу и с диким грохотом. Я с треском врубил передачу, но оказалось, что заднюю.

- Ой, я на что-то наехал.

- На водителя автобуса ты наехал, – прошипел Коська с таким видом, будто водитель сейчас вскочит и найдет-таки применение своей монтировке, на наши головы. – Давай уже, поехали скорее.

Джип на удивление резво рванул с места.

- А куда мы едем, как думаешь? – спросил я.

- Не знаю. Автобус мордой в ту сторону стоял, значит, мы правильно поехали. Еще рому дать?

- Нет, спасибо. Мне и так лихо. Того и гляди, вылетим с дороги. Скорей бы башка проветрилась.

- Может, съешь чего? Я какие-то бутеры вместе с ромом прихватил.

Как представил я эти бутеры, лежавшие на полу автобуса, завернутые в бумажку, в луже крови, так мне до того тошно стало, что пришлось остановить машину и пойти прогуляться до ближайших кустов. После такой прогулки стало легче. Голова прояснилась, опьянение прошло, и на меня с новой силой навалились события этой ночи. Страшно.  Столько невинных жертв. Хотя, если посмотреть с другой стороны, пофилософствовать на тему кармических законов, то получается, что не такие уж невинные те жертвы. Ничего в мире не происходит случайно. Неслучайно и те люди оказались в одном автобусе. Видимо, каждый из них в той или иной мере преступил эти законы, что и повлекло за собой такие последствия. Может, и не в этой жизни, может, даже, и не в прошлой. Но то, что они когда-то совершили нечто нелицеприятное - совершенно точно. Кармические летописцы никогда не ошибаются и воздают ни слишком много, ни слишком мало. Всегда в меру. Причина и следствие – вот основополагающая формула, которая всегда выстреливает в яблочко, и ни обойти, ни как-то отвертеться от этого – не получится. Потому, все погибшие в той бойне нашли свое наказание именно там, где и положено им было. Но только от осознания этого, мне лично легче не стало.

Из задумчивости меня вывело какое-то шуршание под ногами. Блин, это же, все-таки, джунгли. Здесь всякой нечисти ползущей, летающей и крадущейся – прорва. Укусят, ужалят, сожрут в миг, и сматериться не успеешь.

Дорога была узкой и извилистой. Небо очистилось от туч, и Луноликий с дружелюбным участием освещал все вокруг. А вокруг были настоящие непроходимые джунгли. Баньяны, кусты и диковинные нам пальмы плотной стеной расположились вдоль дороги. Свет фар нашего мобиля то и дело выхватывал из темноты всяческие замысловатые тени, которые своими формами напоминали все что угодно, но только не растения. Ехали мы молча. Видимо, каждому было о чем подумать. События последних часов невообразимым образом перевернули наши жизни с прямо-таки извращенной жестокостью. Если раньше все, происходящее в Гоа, казалось нам жутким кошмаром, то после нападения на автобус те события приобрели окрас детской шутки, подаренной нам судьбой в качестве безобидного развлечения. Переварить все это не представлялось мне возможным. Ну, во всяком случае, пока.

В какой-то момент дорога сделала крутой поворот, деревья отступили, и нашему взору предстала довольно живописная картина. На пути оказалась глубокая ложбина, по дну протекала река, наверное, та самая, что пересекала долину. Узкий мост, с виду довольно хрупкий и старый, перекинулся через нее и уходил далее асфальтированной дорогой по склону темнеющей вдалеке сопки. Сбавив скорость почти до пешеходной, мы медленно вкатились на это не внушающее доверие сооружение и осторожно, словно воры в чужих подсолнухах, стали приближаться к другой стороне моста. Река в этом месте оказалась довольно бурной, и водяная пыль, плотным облаком окутав нас, не давала толком рассмотреть дорогу. Вдруг, на другом конце моста зажегся свет, моргнул два раза и потух. Фонарик. Кто-то моргает фонариком. Но, фонарем если светят, то светят не моргая, а если моргают, то это сигнал, и явно не нам… Нас никто не должен там ждать, а уж мы и подавно, никому стрелку на мосту не забивали.

У места, где предположительно должен был находиться моргающий фонарем, свет фар нашего джипа выхватил из темноты четыре человеческих фигуры на мотоциклах. Наших лиц они не видели из-за того, что свет фар бил им прямо в лица. Но это только до той поры, пока мы с ними не поравнялись. Как только это произошло, мужик, что стоял со стороны Коськи и первым разглядел его лицо, выпучил от неожиданности глаза и что-то взвизгнул фальцетом. Потом неожиданно направил свет своего фонаря прямо Коське в лицо и попытался схватить его за лысую голову. От такой наглости Коська прыжком поднялся на ноги, и со всей дури, с разворота, огрел мужика найденным в джипе блюдом в ухо. Блюдо издало протяжный гул, что все же не смог заглушить еще и треск ломающейся черепушки. Моя нога стала жить сама по себе и резко вдавила педаль газа в пол. Мобиль, взревев не хуже стада слонов, выгребая из-под себя придорожную гальку и пыль прямо в рожи этих мужиков, рванул с моста так, словно под капотом у него был движок от истребителя, не меньше. Через несколько секунд мы услышали позади рев бросившихся за нами в погоню мотоциклов.

- Димка, родненький, – заголосил Коська, – гони. Гони, как можешь быстро, иначе нам хана. Тут уже некому нас спасать.

И я погнал. Не знаю, что со мной произошло. Время как будто замедлило свой ход. Мне казалось, что все вокруг стало двигаться по-черепашьи медленно. Деревья по обеим сторонам дороги, словно уставшие путники, еле тащились мимо нас в обратную сторону. Коська как будто замер на переднем сидении, с этим чертовым блюдом в руках, поднятым над головой. Через лобовое стекло я с любопытством разглядывал, как пылинки медленно разлетались в разные стороны в свете фар, словно мелкие, тихоходные насекомые. Это было как в кино про супергероев, когда они носились в трусах и в маске с очумелой скоростью, а все рядом стоящие замирали с идиотскими рожами, или двигались, но очень-очень медленно. Но… это был не хрена ни кинотеатр, и я сидел не в удобном кресле в зале, крича, что хочу такие же трусы и сачок для бабочек, а  в старом сумасшедшем мобиле, который несся по серпантину и все время норовил вылететь с этой дороги в пропасть. Так как лидером гонки был я, то и скорость задавал тоже я, и она была далеко не тракторная, потому я с великой радостью увидел в зеркало, как один из преследователей не удержал поворот и вылетел вместе с мотоциклом в пропасть. Смотреть на его замедленный полет - было просто загляденье. Оставалось как-то избавиться еще от двух гонщиков. Видимо, они были опытней своего собрата, и потому никак не хотели последовать его примеру.

Взглянув на Коську, я не удержался и разразился истеричным смехом. Дело в том, что его лицо изменилось совершенно. Он смотрел на меня, выпучив глаза, в них явно просматривался страх, смешанный с невообразимым удивлением. Брови уползли куда-то вверх, а губы приняли форму уточки, какие обычно гламурные девки строят перед тем, как сделать селфи.

И тут случилось совсем не ожидаемое. Наш верный джип поперхнулся, несколько раз чихнул и… заглох! Наваждение с меня как рукой сняло. Все встало на свои места, и деревья по обочинам теперь замедляли свой ход. Нога, опять-таки самовольно, нажала на тормоз, отчего мобиль взвизгнул по-свинячьи и встал как вкопанный. Преследователи, естественно, такого не ожидали и пронеслись по инерции на сотню метров вперед.

- Были бы у меня волосы, они бы сейчас седым дыбом топорщились, – прохрипел я, еле отрывая руки от руля, – чего делать будем?

- Мама говорила, – пролепетал Коська, не выпуская блюдо из рук, – если будет сильно страшно, то беги. Ну че, побежали?

- Ага. Сумку-то, сумку не забыть бы, – потянулся я на заднее сидение.

Но как оказалось, этой затее не суждено было случиться. Пока я корячился за сумкой, наши преследователи успели развернуться и были уже практически в паре метров от нас. Нам ничего не оставалось делать, как сидеть и ждать, когда эти оглоеды слезут с мотоциклов и пойдут нас убивать.

Шум. Неясный шум, похожий на громкое шуршание, смешался с шумом работающих мотоциклов.

- Слышишь? – спросил я.

- Да. Байки гудят.

- Нет, не то. Как будто хлопанье какое или шуршание. Или и то и другое. Сверху…

Подняв голову, я увидел черную тучу, стремительно приближавшуюся к нам со стороны пропасти. В темноте было плохо видно, но отчетливо угадывалось, что края этой тучи как-то неестественно шевелятся. Толкнув локтем в бок Коську, я кивком головы указал на нее. Байкеры, видимо, тоже услышали или почувствовали что-то неладное. Заглушив движки и сняв шлемы, они уставились на тучу, которая приближалась к нам совсем не с облачной скоростью. Оказавшись над нашими головами, она вдруг неожиданно спикировала прямо на этих двух бандитов. С оглушительным писком облепила их со всех сторон, заключив в один большой, шевелящийся кокон, из которого раздались душераздирающие крики заживо поедаемых людей. Инстинктивно я закрыл свою голову руками, а Коська подносом, который он так и не выпустил из рук. Отойдя от первого потрясения, мы все же смогли найти в себе смелость посмотреть, что же там происходит.

Лучше бы сидели зажмурившись. Черно-рыжая, шевелящаяся и дергающаяся масса с визгом и хлюпаньем пожирала этих двух несчастных. Это были огромные рыжие лисицы, самые большие летучие мыши на земле. В обычные дни – весьма забавные и милые зверушки, днем спящие вниз головами на манговых деревьях, так что издали кажется, словно они все увешаны большущими грушевидными плодами. А ночью они вылетают на прогулку, часто путаясь в электрических проводах, и тогда утром снизу видны их пушистые оранжевые брюшки. Но это в обычное время, а то, что сейчас происходило вокруг нас – давно уже перестало быть обычным. Сразу после того, как предсмертные крики прекратились, стая, словно один живой организм, разом взмыла в небо и улетела.

- Пошли, посмотрим, – прошептал я, дрожа от ужаса всем телом.

- Не хочу. Что-то мне подсказывает, что эти жмурики выглядят много хуже, чем оставшиеся в автобусе.

- Да не ссы ты. Пойдем. Все равно их с дороги убрать нужно, потому как проехать не сможем.

- А на чем ты собрался ехать? Конь заглох.

- У него, коня этого, просто бензин кончился, вон, стрелка за красной чертой, и лампочка моргает. Если что, сольем с тех мотиков. Пошли, говорю.

Вылезти из джипа оказалось не так просто. Ноги затекли от напряжения, и каждое движение отдавалось болью в мышцах.

- Ты чего с блюдом не расстаешься? – спросил я Коську, когда он вместе с ним вылез на дорогу. – Оставь уже в машине.

- Не могу. Я к нему необычайно привык. Оно мне, можно сказать, жизнь спасло, когда тот урод за голову схватил. Да и нечем больше отмахиваться.

Подойдя вплотную к лежащим на дороге трупам, мы в буквальном смысле оцепенели. Тела были настолько изуродованы, что смотреть просто страшно. Одежды даже не угадывалась, а недоеденная плоть свисала лохмотьями, оголяя обглоданные кости. Внутренности вывалились из брюшных полостей и валялись на асфальте растекшимися кровавыми кучами. У одного из них через дыру в щеке виднелись зубы, у второго кожи на голове не было вообще. Голая черепушка с выкатившимся и висящим на тонкой жилке глазом была обглодана практически до белизны.

- Бутер хочешь? – спросил я у Коськи.

- Дебил…, – только и успел сказать Коська, прежде чем его согнуло пополам в рвотном приступе.

- Чего, теперь моя очередь твои космы держать? – перед  отпуском Коська тоже побрился, и теперь можно было отчетливо разглядеть вытатуированный черным Ом у него за левым ухом. Как-то, когда мы уже направлялись обратно домой, в самолете чопорная английская тетка даже отказалась сидеть рядом с ним, потому что сослепу ей показалось, что это не Ом, а летающий таракан, которого он котрабандно хочет протащить на родину.

Ничего не ответив, Коська продолжал охать и стонать, не выпуская из рук своего подноса.

- Ну, и чего это такое было? – отмучившись и присев на бампер джипа, спросил он, – что за скачки на выживание? Кто эти идиоты вообще такие, и какого хрена им от нас нужно было?

- Это, по ходу, сотоварищи тех, кого в автобусе наша мелкая в короне порешила вместе со всеми пассажирами. Ждали они их на мосту. Ну и нас, конечно, тоже, ждали. Только вот не думали они, что мы одни, без своих похитителей нарисуемся. Видел морду того мужика, который тебя по башке погладил? Очень у него выражение головы удивленное было. Кстати… Как тебе твое первое убийство?

- Какое убийство? Ахренел, что ли? – икнул от неожиданности Коська. – Ты перепутал. Это меня, с недавнего времени, все убить пытаются, а я никого и пальцем… Твою мать, – выдохнул Коська. – Это чего, тот хруст…

- Ага, – качнул я головой. – Именно тот хруст. Ты с такой силой, товарища индийца столовым прибором приложил, что его башка вместе с его же туловищем как электричка унеслась на небо. Посмотри на блюдо.

Коська оторвал от груди поднос и уставился на него не моргая. Через пару секунд созерцания резко отбросил его от себя, закрыл лицо руками и просидел в такой задумчивости неизвестное количество времени. Понимая, что другу нужно все обдумать и переварить, и потому оставив его в покое, я полез в багажник джипа в надежде найти какую-нибудь посудину и шланг, чтобы перелить бензин из мотоциклов. Пустое ведро оказалось привязанным к заднему бамперу, а шланг успешно нашелся под сидением.  Вся процедура дозаправки заняла буквально  десять минут. Джип завелся, и можно было ехать.

- Садись в машину, – приказал я. – Не торчать же здесь  до утра, ехать нужно.

Поняв, что от Коськи в таком состоянии помощи ждать не приходится, я поплелся один к обглоданным останкам. Нужно было спихнуть их с дороги. Да и мотоциклы убрать. Дорога была узкая, и объехать их не представлялось возможным. Подойдя ближе, я на секунду задумался…

- Да ну их на фиг, – махнул рукой и пошел обратно.

Сев в машину и сдав несколько метров назад, разогнал мобиль и с ходу протаранил оба мотоцикла. Так получилось, что они прямохонько в пропасть и свалились. Ну а трупы… Трупы я тупо переехал.

- Ты где пропал? – крикнул я Косте.

- Сейчас, блюдо найду, не бросать же его…

Фото автора