Божий огонь

Глава 1. Начало начал.

Где-то в джунглях Вьетнама.

Редкие вспышки рассекали ночное небо жёлтыми, оранжевыми и белыми факелами. Вокруг палаток тучами вились насекомые, от крыльев которых отражался свет, освещавших передовую ракет. Маленькие крылышки-фонарики самых разных цветов свились в гирлянды будто бы пришло Рождество. Где-то гремели грузовики, а вдалеке редкими огненными росчерками, как стрелами, проносились самолёты, чьи ходовые огни были прекрасно видны на фоне синеватого ночного неба. Облака, хоть и редкие, плыли в океане, горящем мириадами звёзд, которые были, есть и будут немыми свидетелями расцвета и упадка любого организма на Земле. Для них наша жизнь не более жизни бактерий. Невероятно короткая и бесцельная. Из канав, из-за каждого куста доносились шорохи местной флоры и фауны, но звуки выстрелов приглушали всю ту гармонию природы, царившую в лагере 4 батальона 6 пехотной дивизии армии США. Светомаскировка была залогом успешного преодоления ночного времени суток, несмотря на это штаб светился, как новогодняя ёлка.

Капитан Хобрис медленно курил сигару, перекатывая из одного уголка рта в другой, как камень перекатывается по ущелью, и чуть мусоля. Радист сидел в дальнем углу палатки. Он будто вслушивался в тишину, лишь редко разрываемую хлопками далёких выстрелов. Это был Джей Патрин, 18-летний юноша, прибывший во Вьетнам 2 недели назад. На радиостанции висела фотография, на которой были запечатлены 4 человека, стоящие у амбара. В засыпающую палатку вплыли две фигуры. Один из них рядовой Джон Леммонс, высокий парень со светлыми волосами, в мешковатой форме, которая явно была ему не по размеру. Джон был родом из Небраски из семьи фермера. Он мечтал стать шерифом в своём родном городке, но страна решила, что сначала долг, а мечты потом. Второй из зашедших-сержант Бенджамин «Бен» Сидеркис был чуть ниже Леммонса, темноволосый, с поеденными сединой висками и зелёными глазами, огонёк в которых уже начинал гаснуть. Бен был настоящим военным, жизни «на гражданке» он себе не представлял, хотя когда-то давно и этот непробиваемый вояка нашёл любовь и почти остался в родном Вермонте. После того, как в палатке оказались все, капитан нервно зашевелился, очнувшись от полудрёмного состояния.

-Ну наконец-то,- выдыхая очередное облако дыма сказал капитан Хобрис.

-Сэр,-обратился сержант,-Вы хотели нас видеть.

Хобрис устроился поудобнее на стуле, опустил голову и сказал:

-Именно, сержант. Сколько вообще лет вы служите?

Густые чёрные брови Сидеркиса удивлённо приподнялись, но, как бывалый солдат, он не привык перечить начальству и ответил чётко и громко:

-Двадцать семь! Сэр.

-Довольно, Вы так не думаете?

-Простите, что?

-Ну не думаете увольняться? У вас хоть семья то есть?

-Никак нет.

-Что «никак нет»? Никак нет семьи или никак нет увольняться?

-Оба, сэр.

-Даааа, сержант,-капитан вдохнул табачный дым полными лёгкими, а затем запустил кольцо, которое ещё долго бороздило пространство под крышей.-Так вот. Я вас ведь не для разговоров вызвал. Вчера мы потеряли патруль в районе деревушки Сао Сой.

На столе лежала карта. Хобрис обвёл большим сухим пальцем несколько домиков, неаккуратно разбросанных близ дороги.

-От вас требуется найти их. Неважно, в каком виде. Если там будут косоглазые, мы всегда на связи. Вызывайте кавалерию.

-Так точно.

-И ещё, Сидеркис,-капитан сказал в спины уходящих бойцов,-что самое странное, там по данным разведки нет вьетконговцев километров на 50 вокруг. Так что будьте готовы ко всему, даже к русским.

Солдаты отдали честь и ушли во тьму вьетнамской ночи. Снаружи, метрах в двухстах от штаба, пробежала пара солдат. Таких же молодых как и Леммонс, таких же парней с мечтами. К сожалению, Вьетнам заберёт жизни ещё несчётного числа людей. Солдаты носили ящики с боеприпасами, канистры с топливом для джипа Сидеркиса и Леммонса, которому через пару часов предстояло отправиться на изуродованные войной просторы Вьетнама.

Глава 2. В путь.

2 дня спустя.

Небо было серое, громадины облаков затянули его как плотное одеяло. Солнце не прорывалось сквозь эту пелену. На красную, то ли от крови тысяч погибших здесь людей, то ли от обилия химии, Вьетнамскую землю как из ведра лил дождь. В свете дня лагерь 4 батальона 6 пехотной дивизии выглядел более живым, чем во тьме ночи. Солдаты бегали, кто куда. Кто шёл в палатки, кто-то отчеканивал шаг в карауле, кто-то, думая что начальство не заметит, стрелял по банкам из-под кока-колы и пива, кто-то, прячась под навесом, писал письма домой, кто-то хвастался новым плакатом с Мэрилин Монро, но лишь один шёл в штабную палатку за приказом. Это был лейтенант Фред Маттинсон, среднего роста человек, с русыми волосами и серыми глазами. Солдаты между собой звали его «таракан» не столько из-за особенностей характера, сколько из-за усов, выглядевших так, будто кто-то неаккуратно побросал укроп на верхнюю губу. Но, несмотря на внешнюю убогость, лейтенант гордился ими, будто отрастил самые длинные усы в мире.

Маттинсон остановился около палатки. Шум от бегущих по крыше потоков, которые затем падали в лужи как Ниагара, заглушал любые голоса. У одной из стен строения лежали плотным рядом с десяток тел, накрытых зелёной потемневшей от дождя тканью. Ветер дунул и сорвал ткань с одного из них. Фред увидел несколько кровавых кусков с синими пятнами, а где-то было видно, как кости торчали наружу вперемешку с новенькой зелёной формой, будто человека провернули через мясорубку. Лишь лицо уцелело. Оно было молодое, не видевшее ещё ни разу бритвы. Один из бойцов, стоящих неподалёку, дёрнулся и поправил ткань. Он взглянул на побледневшее и растерянное лицо лейтенанта, затем просто хмыкнул и продолжил заниматься своими делами. Было видно, что солдат бывалый и таким его удивить нельзя. Потоки воды, проходящие через тела, окрашивались в алый цвет, а затем они попадали в палатку. Маттинсон нырнул внутрь. В штабе на ящиках лежали промокшие кепки, с которых на землю падали тяжёлые капли. Тот же капитан Хобрис, будто неизменившийся за прошедшие 2 дня, сидел в своём углу и потягивал, как могло показаться, всё ту же сигару. На столе у него лежал листок. За радиостанцией в наушниках сидел уже другой солдат.

Маттинсон решил поинтересоваться, что за листок:

-Сэр, что за листок? Домой пишете?

-Нет, пишу письмо семье Патрина, радиста, ты должен знать его.

-Да, конечно, видал пару раз, но знать его как человека не довелось.

Только в этот момент Фред понял, что то изуродованное тело и было тем самым радистом Патриным. Война уродовала все человеческие принципы, извращая их настолько, что после уже тяжело определить те верные базисы, по которым надо жить.

-Жаль, очень жаль, хороший был парень. Сегодня в палатку мина попала. Всех внутри эти косоглазые положили. То, что от них осталось, сложили около штаба. Проклятый Вьетнам!-капитан стукнул по столу и затушил свою сигару.

-Сэр, у меня вчера тоже один боец погиб. Подорвался на растяжке. В Вашингтоне вообще не понимают, присылают совсем «зелёных».

-Да, лейтенант, это точно. Но ведь не им смотреть потом в глаза матерям. А я уже больше не могу. Это сводит меня с ума.

После продолжительной паузы капитан, вышедший из своих мыслей, будто впервые увидел Маттинсона.

-Точно, лейтенант, я же Вас не просто так вызвал,-Хобрис убрал письмо и встал из-за стола. Капитан был высокий, с побритой под 0,3 головой и пышными усами. Затем он, поправив ремень с блестящей латунной пряжкой, прошёл к большому столу, на котором располагалась карта, исчерченная чёрными, синими, красными кругами и линиями. На одном из квадратиков стоял красный вопросительный знак и два флажка.

-Лейтенант,-Хобрис указал пальцем на квадрат с вопросительным знаком,-в этом районе за 3 дня пропало 2 патруля.

-Сэр, почему вопрос? -поинтересовался Маттинсон.

-Потому что, по данным разведки, там нет ни одного вьетнамца, а наши бойцы там пропадают. Берите взвод и обследуйте весь район. Будьте готовы ко всему, даже к русским. Да, и ещё, сбрейте эту дрянь.

-Какую, капитан?

-Ту, что у Вас под носом. У моего сына усы лучше выглядят, хотя ему 14.

-Но…

-Сбрейте, а то над Вами скоро не только свои, но и косоглазые потешаться начнут.

-Сбрею после задания.

Лейтенант вышел из палатки. Природа находилась в той же гармонии, что и в ночь, когда в штаб приходил Сидеркис, какая была здесь до войны и до человека вообще. Мошки докучали американским солдатам, в точности, как их предки докучали гигантским рептилиям, топтавшим землю миллионы лет назад.

Массивные хмурые тучи, недавно закрывавшие солнце, отступили в мгновение ока. Лишь перистые хвосты напоминали об их недавнем присутствии. Три машины мчались по дороге, поднимая своими колёсами облака красноватой пыли. Всё вокруг было тихо как в могиле: не было ни ветра, ни пения птиц, ни прочих звуков, которыми джунгли в обычное время просто кишели. Совершенно неожиданно где-то за спинами стал нарастать знакомый всем солдатам хлопающий звук. Именно такой звук издавали лопасти вертолётов. Солдаты в грузовике и джипах замахали касками, приветствуя «воздушную кавалерию». Вертолёты ещё немного пролетели над дорогой, а потом, как балеруны, завалились на левый бок, приподняли ноги и, прижавшись к верхушкам джунглей, понеслись к неведомому спектаклю. Всё в этих местах дышало и жило войной, то ли по чьему-то злому умыслу, то ли по естественному ходу вещей. Машины продолжали свой путь. Солдатам казалось, что прошла целая вечность, прежде чем над головами вновь раздался звук, но на этот раз летели не вертолёты, а боги современной войны-бомбардировщики. Кто-то сказал: «Видимо там жарко» В ответ последовало: «В этих проклятых джунглях везде жарко». Все кивнули головами, будто по приказу. Вдалеке, примерно в том районе, куда до этого пролетели вертолёты, над горизонтом поднялась огненная стена с черноватыми пятнами на ней. В каком-нибудь десятом веке люди бы подумали, что разверзлись адские пучины, но ребята в грузовике прекрасно знали, что это. «Напалм,-сказал очень громко, пытаясь перекричать звук мотора, лейтенант Маттинсон,-имел я дело с этой дрянью. Липнет хлеще девок в Сайгоне, а оторвать вообще невозможно. Жуткая дрянь, а запах.-он закрыл глаза. Можно было догадаться, что с напалмом у Фреда были связаны явно не радующие воспоминания, но чуть помолчав он продолжил,-запах, один только запах выжигает лёгкие. Эта бензиновая вонь»-тут он и закончил.

Колонна ехала по дороге, когда в первую машину попала граната из ручного гранатомёта. Рыжие горы, увенчанные черными пиками, поглотили всю машину. Очень резко и неожиданно из-за угла горящей машины вышел солдат, объятый пламенем. Одежда, кожа-всё на нём горело. Сквозь языки пламени видно было лишь его лицо. Он не кричал, лишь глаза смотрели, моля о помощи, прямо в душу Маттинсона. Огонь пожирал бойца, как хищник пожирает свою жертву, быстро и беспощадно. Затем он упал на колени. Душераздирающие крики наполнили долину. Вскоре, словно скошенная трава, боец пал на землю, не издавая уже никаких звуков. Солдаты в грузовике замерли на мгновение, наблюдая за тем, как погибает их товарищ, которому они не в силах помочь. Воздух рассекло бесчисленное количество пуль. Все поспешно покинули машину. Гранаты превращали до этого беседовавших парней в развороченные куски мяса. Вонь от первой машины не давала вздохнуть полной грудью. Громоподобный хлопок прозвучал за спиной Маттинсона. Грузовик разлетелся на сотни мелких деталей. Одна оторвала половину головы солдату, вставшему для броска гранаты. Кровь брызнула на лицо лейтенанта. Другой бросился на упавшую гранату. Хлопок и он, подлетев в воздух, опустился уже бездыханной грудой мяса. Один боец душераздирающе кричал: «Помогите!», пытаясь оттащить своего раненого товарища, другой, который до этого говорил, что там жарко, безуспешно пытался вернуть на своё место вырвавшиеся наружу внутренности. Лейтенант Маттинсон после секундной растерянности от увиденного прокричал: «Рацию мне!». Боец с рацией подбежал. Но выпущенная из ручного гранатомёта ракета попала точно в парнишку. К счастью, она не взорвалась, а застряла в рации. «Ты как?!»-крикнул Маттинсон радисту. Он стоял, будто потерянный. Но в такой момент стоять нельзя. Пуля попала точно в грудь, из которой на лейтенанта вылетел фонтан крови. Фред, бывший ещё живым, всё больше походил на мертвеца. Он побежал к трём солдатам, держащим оборону вокруг последнего уцелевшего джипа. Взрыв! И лейтенанта отбросило.