Читательский дневник. Оранжевый

2. И. Бэнкс «Осиная фабрика». Эта книга мне ровесница: перечитала ее в рамках челленджа, где надо было выбрать что-то, изданное в год твоего рождения. Вспомнила, как она ошеломила меня когда-то в юности. Повторить впечатление не удалось. Подробные описания того, как юный герой мучает, расчленяет, убивает мелких насекомых, зверьков, людей, не будоражат нынче. А твист, переворачивающий все с ног на голову в финале, в наше время уже ничего особенно не переворачивает. Это все равно очень насыщенная и способная шокировать история, но, кажется, она и правда кое-что потеряла с годами.

 

3. «От Сайгона до Треугольника». А бывает ностальгия по временам и местам, где ты не был? Это воспоминания о питерской хипповской тусовке 80-х, которую я, в силу возраста, не застала — я присоединилась двадцатью годами позже, урвав славный кусок заката, — тем интереснее мне рассказы «олды» о том, что случилось упустить. Рассуждения, лирика, байки. Местами дикие и возмутительно свинские — а тем колоритней. Другие были времена. Но веселые ж были времена!

 

4. Е. Nебо «Асур». Эта история — о переселении душ. Принудительном переселении. С дополнительными опциями. В ней будет и про любовь, и про хитрость, и про богатство, а все ж-таки в первую очередь это фантазия о том, что случается после и вместо жизни. Мне сперва хотелось не упоминать в отзыве личного знакомства с автором — но никак не получается. Потому что именно эта степень знакомства — достаточная, чтобы понимать, с кого срисован главный герой (и какой из них), сын героя, женщина и некоторые другие персонажи — надстраивает текст и сплетает его с реальностью. Мне сложно снять очки личного восприятия, чтобы с уверенностью сказать, виден ли постмодернизм читателю снаружи, сохранится ли у стороннего зрителя подспудное ощущение, что всем нам несдобровать. Если прочтете — скажете? (UPD: Автор просил дополнить, что электрическую версию раздает бесплатно).

 

5. М. и С. Дяченко «Ведьмин век». Этот мир современный, но в нем есть ведьмы и инквизиция. И нявки. Нявки стали для меня очень знакомым не по книгам, по жизни образом. Когда умирает кто-то близкий, кого ты не в силах отпустить, можно звать его, звать — и он вернется нявкой — навью, — плотным, плотским, помнящим все, что с вами было, но от смерти он не избавится и будет тянуть в нее, покуда сможет. Впрочем, ладно, не о них роман. Если шире глянуть — о ксенофобии. Уродившихся ведьмами гнобят в школе, закрывают им доступ в универ, ругают на площадях; жгут. Ну конечно, нельзя судить человека до совершения преступления. Только человек ли ведьма? Или вот другой вопрос: если где-то произойдет взрыв, погибнут сотни невинных и кто-то знает где — можно ли его пытать? По-человечески ли это? А если это ведьма? И еще раз с другой стороны: если ты родилась ведьмой, этично ли это скрыть? Я за это люблю Дяченко (и Лукьяненко) — за то, что понимаешь противодействующие силы и учишься сопереживать противодействующим силам.

 

6. В. Колюжняк «Эль Пунто». Не знаю, пристойно ли в наше время удивляться тому, что автор-мужчина пишет роман от первого лица героини-женщины, или вернее было бы не обратить на это внимания? Так или иначе, делает он это очень и очень хорошо. «Эль Пунто» — двойная история. Половина ее происходит в нашей с вами реальности, довольно серой, хоть и не без радостей: героиня-фотограф устраивается на постоянку в строительную контору — работа ничего хорошего не сулит, «снимать людей на пропуска», но на свадебный фриланс не положиться, а тут неплохой оклад. Она воспринимается как-то сразу близко к сердцу, ее чувства легко разделить, мир ее глазами легко увидеть. Но есть и второй слой книги — сны. И насколько ясна и понятна героиня на плане реальности, настолько же загадочной оказывается суть этих снов. Они выглядят как притчи, и потому в них мерещится какая-то мораль — но тут же ускользает. Персонажи снов меняют возраст, сохраняя свои имена, и снова мерещится связь сквозь время — и снова нет, обстоятельства не дают срастить картинку. Шаг по понятной, пронзительно знакомой Москве, следующий — по испанскому городу-мареву Эль Пунто. Потом смешать, взболтать, умножить одно на другое... Я в абсолютном восторге и мне хотелось бы перечитать эту книгу через много лет. И да, забавно, как всего одной фразой в начале автор задал книге саундтрек. Одну песню, которая играет в голове от начала и до конца чтения. Это не со всеми, конечно, сработает, но со мною сработало.

 

7. Ф. Рот «Немезида». Эта повесть меня удивила! Из аннотации к ней я решила было, что это будет документальная книга об эпидемии полиомиелита в США. Ожидала чего-то похожего на «Радиевых девушек». Но вдруг меня в самом начале книги ошеломили портреты. Обычно внешность героя книги описывается гораздо лаконичнее, этот момент проскакиваешь, мгновенно превращая в уме в нечеткое, но выразительное изображение. Здесь — приходится остановиться. Перечитать. Вытащить из-за уха ментальный карандаш, вычертить им еще раз профиль, нарисованный автором, и только потом вернуться к происходящему. (Я все еще не утверждаю, плохо это или хорошо, просто странно.) Плюс к странности — суть книги ведь совсем и не в портретах. Это скорее должно было стать портретом времени, а не ушей тренера. Время — да, странное и сложное. Это Америка, лето, жара, вирус, о котором никто не знает, как он передается. Через дыхание? Через пот? Споры в воздухе? Винят цветных, жару, деньги, почту. Вирус страшен, он способен в три дня отнять у ребенка тело. Эти «железные легкие» — пожизненная одиночная камера для тех, кто после паралича не способен дышать самостоятельно, — кажутся страшнее смерти. (Кстати, не знает ли кто-нибудь книг тех или о тех, кто провел жизнь в железном легком?) К сожалению, я прочла главный секрет книги предварительно, в чужом отзыве. Это помешало чистоте восприятия. Вам не спойлерю.