Чиклит районного масштаба
#новые_критики #новая_критика#морозов #чиклит #рябов #777 #селуков #литературный_цирк #клоуны#левенталь
Наш скудный литературный цирк время от времени пополняется новыми клоунами.
В последние пару-тройку лет аж двумя сразу – Селуковым и Рябовым.
Все уже поняли: у Павла Селукова, дыхаловка слабая, надорванная тяжелой пролетарской жизнью. Его хватает только на короткий метр. Посему он не стал пока замахиваться на рекорды и наладил поточное производство анекдотов, именуемых отчего-то критиками и издателями рассказами.
Кирилл Рябов, еще один «голос российской действительности», – случай более тяжелый.
У него тоже устный жанр, анекдоты: как-то у одного мужика померла жена («Пес»), или, как-то муж привел бомжа в квартиру («Никто не вернется»), или, однажды мужику в банкомате выдали вместо десяти тысяч больше двух миллионов («777»). Но анекдоты сухие, растворимые. Селуков не догадался: «просто добавь воды» - и получается почти что роман. Не «Война и мир», конечно, не романный XXL, а XS, для тех, кто любит большое, но поменьше.
«777» - новая старая книжка. Десять лет ждала своего часа. И он настал.
Не то Рябов решил разыграть из себя Мартина Идена и сбагрить любимому издателю залежалый товар, - то, что раньше не печатали, не то вдруг допер: следует действовать по законам шоу-бизнеса, ковать железо пока горячо, пока масть пошла, выпускать подобно поп-группам по паре релизов за год.
Предыдущую книжку Рябова «Никто не вернется» отделяет от «новой» почти десятилетие. По нынешним быстротекущим годам тут должна смениться целая эпоха: новые технологии, свежие заморские умонастроения. Однако эволюции здесь совсем никакой. Перед нами словно один и тот же текст, написанный в двух вариантах, помеченных буквами «Эм» и «Жо», чтоб не перепутать, плюс цвет корешков разный. «777» - мужская версия, «Никто не вернется» - «для вас, женщины».
Многие книжные обозреватели обратили на это внимание. Действительно, трудно пройти мимо очевидного. Но у нас критик – друг писателя, поэтому мигом была сформулирована и выдвинута гипотеза: тексты Рябова - часть одной большой книги.
Хотя, если подумать, сколько две маленьких футболки друг к другу не прикладывай – одна большая вряд ли получится. Очевидно: Рябов элементарно втюхивает потребителю то же самое, только под разными обложками, а не пишет какую-то там мифическую мегакнигу.
В обеих книжках даже локации одинаковые, как в малобюджетной самодельной адвенчуре: квартира, гостиница типа «гадюшник», полицейский участок.
И там, и там герои уходят из дома, с той разницей, что мужик из «Трех семерок» делает тур по ресторанам, квартирным борделям и казино, а на долю бедной женщины из «Никто не вернется» выпадает не только сума, но и, пусть ненадолго, тюрьма.
Но ничего, так даже лучше. Довольны будут оба гендера, типовые представления отражены: мужик – ухарь, авантюрист (ему всегда «сладка ягода», адреналин), баба – вечная страдалица («ягода горькая»).
В обеих книжках незнакомые люди, готовы, как в русских народных сказках, пустить героя переночевать. Вместо подруги («Никто не вернется») в «777» появляется друг Гена. Даже коты прилагаются и в той, и в другой книжке. Речь явно идет о типовой комплектации.
Легенда для всех трех «романов», включая «Пса», тоже сходная: основной игровой персонаж глубоко несчастлив.
В «777» жизнь его настолько мизерабельна, что, кажется, будто Рябов решил превзойти все латиноамериканские сериалы разом: мама умерла, холодильник пустой, детство голодное, пристроиться некуда, зарплата - копейки. И любовницу не заведешь, и сын не его. И жена - стерва, и работа никуда. Отоваривается в «Пятерочке».
Литературный товарищ постарше отправил бы своего героя для просветления и обретения полного счастья в Донбасс (см. «Ополченский романс»). Но Рябов продолжает нажимать на педальку невезения от всей души. Происходящие далее с героем события, делают его несчастнее, но свободнее. Человек, мол, не может, уйти от судьбы, но может расслабиться, и получить удовольствие от того, что она засовывает ему в энное место бутылку.
Наверное, из-за этого тексты Рябова стали называть большой литературой.
Ведь большое искусство отличается от маленького, а высокое от низкого, тем, что оно - грустное, а не веселое. Веселое – это все подлый, плебейский жанр.
Однако существует разница между мелодрамой и трагедией. Мелодрамы в книжках Рябова полным-полно (несчастная любовь, злые люди, глупая смерть). А вот с трагедией проблемы. Мама умерла. Печально. Но все мы смертны. Сколько бы ни натягивала данное печальное событие на глобус литература травмы, - это не трагедия. Ребенок от другого? Так случается. Просто надо было быть первым. Разве в школе тебя не учили быть первым во всем? Второе место - для неудачников, что уж говорить о всех последующих. Беспокоит мужское здоровье? Сходи к доктору и в аптеку. Не везет? Не стоит расстраиваться, это норма жизни. Ты родился – и это уже большая неудача, либо для тебя, либо для остального мира.
Отсюда вопрос: если нет трагедии, ну какая же это новая большая русская литература?
Давайте не будем себя обманывать, подставляя к месту и не к месту имя Гая Ричи.
Романы Рябова – это скорее такой чиклит по-россиянски (не будем все-таки пачкать слово «русский»), чтиво для домашних мальчиков, которые мечтают стать реальными пацанами, увидеть своими глазами на экране ридера какая она - настоящая жизнь.
Там, где американские дамочки пишут для юных куриц о забавных приключениях в мире гламура и розовых мечт, псевдоотечественные оранжерейные авторы заставляют доморощенных цыплят окунуться в ужасы нашего городка.
Чисто читательски в «777» Рябова нет никакой нужды.
Который раз уже приходится повторять – ваш сосед, коллега по работе и просто случайный собутыльник расскажет вам историю лучше, короче, ярче, правдоподобнее и смешнее (притязания на читательский гогот, впрочем, так и остающиеся претензиями – единственное, что придает книгам Рябова хоть какой-то смысл).
И все же опус очередной (уже которой по счету?) восходящей звезды отечественной словесности интересен. По крайней мере, в двух аспектах.
В первую очередь, как показатель общей картины заболевания: отсутствие среднего класса и соответствующей ему экосистемы. По этой причине взамен «красотки» нашему герою положена проститутка с маленьким ребенком, вместо роскошных апартаментов для удовлетворения внезапно пробудившейся половой страсти (без секса книжку не продашь) – занюханная квартирка, которую контролирует Вагиз-сутенер, тот, что в свободное от незаконного секс-бизнеса время от времени приторговывает плодово-овощной продукцией.
Вот такой уровень, такой масштаб. Такой чиклит. Нашенский, районный. Правда, район слишком уж литературен и населен привычными безостановочно остаканивающимися персонажами. Но разве так и не должно быть? Чем еще людям заняться? «Вот оно счастье».
Судьба рябовского героя, как и положено, в данном жанровом формате – судьба Золушки. Банкомат – заменитель феи. Деньги, «резаная бумага», – карета, везущая на бал жизни. Но выбор не богат.
Соответствует нашей оригинальной версии чиклита и окружение: «друг» Гена (конечно же он – специалист по физическому воздействию), жена-продавщица, жадный участковый, дворник, добрые бабушки, проститутки и другие работники гостиничной сферы.
Есть и руководство по эксплуатации. Как использовать деньги в туалете, как заселиться в гостиницу без паспорта, технология переодевания в неприспособленных помещениях, дружба, ее плюсы и минусы. Ну и вообще жизненные советы широкого профиля: надо жить, широко, с огоньком, в традициях Кисы Воробьянинова и в рамках соответствующей провинциальной эстетики кутежа и разгуляя – ресторан, казино, девочки.
Написано просто, незамысловато, доходчиво, для тупых, чтоб головка не перенапряглась.
Но почему, собственно, чиклит? Да потому что мужик нынче пошел другой, как говорит писатель Сенчин – «немужик». Чиклит - это ведь не только женский жанр. Есть не только цыпочки, но и цыплята. И уже не разберешь где кто. Чиклит – это жанр унисекс, воплощение эпохи постмаскулинности, гендерной открытости, состояния плавающих границ. Ироничный роман, освещающий все сферы жизни мужчины: социальную, личную, сексуальную. Отражающий образ современного мужика: зачуханный, никчемный, туповатый, ограниченный, с узким культурным кругозором. Но он тоже ищет идеальную подругу, он тоже хочет быть счастливым.
Как полагается по стандарту – повествование от первого лица. Чтобы каждый смог почувствовать себя в шкуре доходяги.
А вот еще аргумент, почему Рябов - это никакая не большая литература.
В его книжках нет глобального квеста.
Глобальный анекдот, разбавляемый потугами на гэги, имеется, а вот миссия в высоком смысле этого слова (спасти мир, найти убийцу, познать истину, да хотя бы влюбиться-жениться) отсутствует.
Ну да, может быть этого самого квеста сейчас и в реальной жизни нет (хотя раньше люди как-то его сами для себя изобретали). И можно было бы сказать, что Рябов верно схватил момент, отразил состояние бесцельности существования, его глухоту и бессмысленность. Но стоит ли городить такие огороды? Ничего он не схватывал и не отразил, потому что для реальной жизни в его книжке слишком много схематизма, а общую характеристику народонаселения, отображенного в тексте, можно свести к одной сентенции – «все козлы».
Для литературы в книжках Рябова (хотя он не одинок) мало смысла и целеустремленности.
Но зачем нужна литература без миссии? История без сути, без начала и конца? Крамольная мысль: жизнь без глобального квеста вполне себе возможна, а вот литература – нет. Без него не может состояться ни высокая литература, ни жанровая. Вот ее у нас ни той, ни другой и нет.
Впрочем, о чем я.
Рябов вполне удобно встраивается в модную ныне тенденцию «литература для дураков». Читатель должен чувствовать себя умнее героя, равно как и автор. Его книжки - способ обрести утешение для тех, кто получает 30-50 тысяч в месяц. Понять («узнать» здесь не то слово, у нас здесь не про правду жизни, а про идеологию): есть те, кто живет много хуже, на 10. Жизнь там жутко интересная (за тобой гоняются злобные бандиты, вороватая полиция и жадные банки) и развеселая.
Смотрим вниз, а не вверх. Вот такой вектор у нашего чиклита. Но вполне логичный: верха у нашего общества нет, да и не надо. Поллитра, эта новая сниженная уже донельзя версия боллитры, от Вадима Левенталя, об этом позаботится.