Воины Хабхи

Раскрылись высокие врата и в тронный зал вошёл Нинурта-Тукульти-Ашшур, царь царей, царь четырёх сторон света, царь Ассирии. За ним следом шли: Ашшурбалат, царский везир и трое царских писцов — Набузереддин, сын Силлая, Набузерукин, сын Набусабиткати и Шумукин, сын Шамашбари. Царь воссел на трон, придворные заняли установленные для них места: Ашшурбалат по правую сторону от трона, писцы — по левую.

Нинурта-Тукульти-Ашшур поправил на голове тиару, аккуратно уложил и разгладил завитую колечками бороду. Везир почтительно наклонился к царю.

- Приступай, - негромко произнёс царь Ассирии.

Ашшурбалат выпрямился и зычным голосом выкрикнул:

- Аудиенция начинается!

Мускулистый раб-нубиец, одеяние которого состояло из одной белоснежной набедренной повязки, с натугой поднял било и со всей силы ударил в большой бронзовый гонг. Низкий  вибрирующий гул прокатился по тронному залу из конца в конец. Нинурта-Тукульти-Ашшур недовольно поморщился. Ашшурбалат, сойдя с возвышения, громко отчитал нубийца. Раб понимающе кивнул, поднял било и повторно долбанул по диску. Царь вздрогнул и заткнул уши. Ашшурбалат возвратился к трону. Нубиец застыл, картинно опёршись на ручку била. Дождавшись, когда утихнет звук гонга, Ашшурбалат повторно объявляет начало аудиенции.  

Часовые распахивают врата. 

В тронный зал походным шагом входят шестеро мужчин. Они одеты в короткие белые туники, перетянутые в талии широкими кожаными ремнями, на ногах высокие солдатские шнурованные сапоги, на запястьях правых рук медные наручи. Длинные волосы стянуты кожаными ремешками. У предводителя цепкий пронзительный взгляд и рваный шрам на левом предплечье.

Предводитель вскинул в приветствии правую руку.

- Царю Ассирии...

Остальные дружно закончили фразу:

- Слава!

Нинурта-Тукульти-Ашшур благосклонно кивнул и задал вопрос:

- Кто вы и откуда?

- Воины страны Хабхи, великий государь, - ответил предводитель.

- Как поживает брат наш, царь Хабхи? - спросил у предводителя Нинурта-Тукульти-Ашшур.

- Уже никак, - сказал предводитель. - Сангар, царь страны Хабхи был подло убит братом своим, царевичем Хаяни. Хаяни стал царём Хабхи и всякий, кто сомневается в законности его воцарения, умирает.

- Печальная новость, - царь Ассирии смотрит на везира.

- Да уж, ничего хорошего, - вздыхает Ашшурбалат. - Чего же ты хочешь, воин  страны Хабхи?

- Кундаспа, ваше сиятельство. Повелевающий ста сотнями, военачальник царского войска.

- Кундаспа, Кундаспа, - морщит лоб Ашшурбалат. - Не ты ли тот самый Кундаспа, сын Питру, победитель Лаллы, Арама и Кальпаруды при Пацате?

- Я, ваше сиятельство.

- Чем же не угодил столь выдающийся муж новому царю Хабхи?

- Отказался присягать узурпатору, ваше сиятельство. 

- Благородный поступок, - сказал Нинурта-Тукульти-Ашшур.

- Несомненно, ваше царское величество, - согласно кивнул Ашшурбалат. - Конечно, слегка необдуманный, несколько поспешный... так, чуть-чуть, но однозначно и безусловно высоконравственный.

- Что значит «необдуманный» и «несколько поспешный?»

- Сангар, ваше величество, - принялся объяснять царю Ашшурбалат, - тоже не был образцом для подражания. Насколько мне известно, отец братьев склонялся к мысли передать трон младшему сыну, а именно царевичу Хаяни, в обход своего старшего отпрыска ― Сангара, однако, накануне оглашения наследственного эдикта царь Хабхи скоропостижно скончался, по официальной версии, якобы отравившись грибами на вечернем пиру, устроенном в честь совершеннолетия Хаяни. В смерти царя обвинили повара, готовившего яство. Повар казнили, эдикт бесследно пропал, вместе с нотариями, составлявшими документ. Сангар взошёл на престол, Хаяни бежал и скрылся в глухой провинции.

- Год и шесть месяцев его никто не видел и никто не слышал о нём, ваше царское величество, - продолжил рассказ везира Кундаспа. - До тех пор, пока он не явился под стены столицы с кучей своих приверженцев и не потребовал у брата вернуть отнятое у него преступным образом наследство.

- Добытое Сангаром не вполне законным образом, - уточнил с нажимом Ашшурбалат.

- Хаяни слабак, воспитанный на женской половине дворца, - презрительно скривился Кундаспа. - Изнеженный бездельник, сочинитель посредственных стишков, вечно занятый бряцаньем на кифаре и разведением цветочков.

- Тем не менее, неженка сверг братца, - везир иронично улыбнулся.

- Измена, ваше сиятельство, - уверенно ответил полководец страны Хабхи.

- Измена? - Ашшурбалат скептически вздёрнул бровь. - Я слышал иную версию событий.

- Какую? - быстро спросил царь Ассирии.

- Говорят, ваше царское величество, накануне смерти Сангар всю ночь пьянствовал в компании друзей и храмовых проституток, а утром, когда Хаяни в полном боевом облачении постучал рукояткой меча в городские ворота, он с похмелья вскочил на коня, чтобы скакать к гвардейским казармам и, не удержавшись в седле, свалился на землю, ударился затылком о камень и умер на месте.

- Ложь! - воскликнул Кундаспа. - Всем известно, что подпруга у седла была специально подрезана!

- Очевидцы утверждают, будто Сангар в спешке сам не затянул подпругу, - спокойно парировал везир. -  Кроме того, он вонзил в коня шпоры с такой силой, что тот поднялся на дыбы. Ремень расстегнулся и Сангар погиб.

- Двойная ложь! Изменник не только подрезал подпругу, но и подложил под седло колючку. Железные шипы впились в кожу, конь вздыбился и подпруга лопнула. Вот как было на самом деле!

- Слухи, - хладнокровно ответил везир.

- Многие видели рану на спине лошади и разрезанную упряжь.

- Хотя отказались подтвердить этот факт публично.

- Они испугались.

- Чего? Ведь Хаяни обязался не преследовать сторонников Сангара. Помимо того, он назначил следствие о гибели брата и клятвенно обещал наказать виновного, кем бы тот ни был, если найдутся неопровержимые доказательства того, что смерть царя была не случайной.

- Я не молчал, - сказал Кундаспа.
- И что в результате?

- Меня повысили, - нехотя признался Кундаспа. - Назначили командующим западной армией.

- Как же так? - искренне удивился Ашшурбалат.

- Везир, к чему эти ненужные расспросы? - раздражённо перебил Ашшурбалата царь Ассирии. - Переходите к сути дела.

- Разрешите, ваше царское величество, - везир склоняется к царю и что-то шепчет ему на ухо.

- Мне кажется, это несущественно, - негромко произносить царь.

- Слушаюсь, ваше величество, - Ашшурбалат выпрямляется и торжественно вопрошает. - С чем ты пришёл в Ассирийское царство, Кундаспа, военачальник страны Хабхи,  и чего ты хочешь от царя Ассирии?

- Правда ли то, что в ассирийское войско требуются опытные воины?

- Тебя не обманули, Кундаспа, сын Питру. Войско Ассирии нуждается в крепких бойцах.

- В таком случае, - Кундаспа и сопровождающие его воины Хабхи опускаются на одно колено, - мы просим высочайшего дозволения вступить в твою армию, великий государь.

- Отлично, - сказал Ашшурбалат, - Теперь ответь мне на вопрос, Кундаспа, только не торопись, солдат, хорошенько подумай, прежде чем ответишь. Я спрашиваю тебя, Кундаспа: как поступишь ты, воин на службе Ассирии, если тебе прикажут напасть на твою родину, страну Хабхи?

- Исполню приказ, ваше сиятельство.

- Без тени сомнения, Кундаспа?

- Не задумываясь.

- Ты. А твои люди?

- Беспрекословно.

- Кстати, сколько их пришло с тобой?

- Двести пятьдесят восемь человек, ваше сиятельство, - ответил Кундаспа. - В основном пехотинцы, но есть среди них и всадники, и колесничие, и копьеметатели, лучники, пращники, и даже армейский врач.

- Нинурта-Тукульти-Ашшур, царь великий, царь могучий, царь четырёх сторон света, - чеканит везир, - повелевает: зачислить солдат из страны Хабхи, общим числом двести пятьдесят восемь душ, в ассирийскую армию сообразно их воинским занятиям. Кундаспу же, сына Питру, бывшего в стране Хабхи повелителем ста сотен и командующим западной армией, назначить командиром кисира, начальником над двумя тысячами воинов, с оплатой, соответствующей его чину, из коих двух тысяч основу составят в известном числе приведённые им пехотинцы-щитоносцы, колесничие, копьеметатели, пращники и лучники. Остальных же солдат, до полной численности отряда, он должен набрать самолично. По завершении формирования, определить кисир в состав гарнизона Ашшура. Писец, выдай командиру направление.

Набузереддин передаёт Кундаспе свиток.

- Прямо по коридору, вниз по лестнице, через площадь налево, в ведомство туртана, командующего столичным гарнизоном.

- Слава Ассирии! - салютует Кундаспа и бывшие воины Хабхи.

- Во веки! - лениво машет в ответ Ашшурбалат, изображая приветствие. - Следующий!