НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ В ПИТЕРЕ (на конкурс)
#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit
Царь Иван Грозный, за жестокость прозванный Васильевичем (с) почти не глядя припарковался на треугольной площади у здания Московского вокзала. Запирать дверь не стал, ключи бросил на сиденье.
Оглянувшись вокруг, поежившись и запахнув дубленку от летящего снега («ну настроил Петька… ууу, болотище мокрое! Романовы да Годуновы, что с них взять»), царь широкими шагами направился к вокзалу.
В эту – новогоднюю – ночь вокзал был почти пуст. Царь помнил его наизусть, и мог бы пройти к неприметному ресторанчику с завязанными глазами. Он проделывал этот скорбный путь не одну тысячу раз.
Все было знакомо, причем лучше, чем давняя Тронная зала – помещеньице с десятком столов, елка с пластмассовыми петушками, стойка, пара застрявших в Питере пассажиров, да немного призрачный и пьяный мужик, сидящий прямо под громадной люстрой и требующий у официантки хересу. Официантка нависала над мужичком двумя громадными, но уже явно готовыми разоружиться боеголовками и – точно по канону – говорила, что ХЕРЕСУ НЕТ, а ЕСТЬ ВЫМЯ. Мужичок неожиданно остроумно пробормотал «да вижу, вижу. Приходи ко мне как-нибудь с выменем, а уж херес я ради такого случая из широких штанин достану…»
Иван Васильевич, пройдя мимо, автоматически хлопнул товарища по несчастью по плечу и сказал «да тебе в Москву, на Курский надо, а еще лучше в Пе…»,
Петушки на елке вздрогнули и мужичок испарился. Официантка, и сама-то прилично датая, пробормотала «так, ну на сегодня хватит» и направилась к столику, за который уселся царь.
Как выяснилось, уселся он не один. В тот же момент на стул напротив опустилась никогда раньше не виданная им женщина. На вопрос официантки царь и женщина автоматически сказали «водки» и с большим удивлением посмотрели друг на друга. Как выяснилось, сосед по столу в новогоднюю ночь им был выделен впервые.
Все выяснилось через полчаса, когда царь и Лиза были привычно пьяны и, плача, жаловались друг другу на жизнь. Вернее, на жизни.
- Ты понимаешь, - бормотал Иван Васильевич, - ну убивал я, да, и с женами обходился плохо… Но ведь сколько лет уже расплачиваюсь! Каждый раз одно и то же – стараюсь, ухаживаю, жениться готов… И прощенья прошу за все, ну практически на коленях! А она ни в какую… И опять на два года назад меня отправляют…
- А я-то, я, - рыдала Елизавета I, - ну пришлось мне Марию казнить… Да время такое было! И вот тоже, как и ты… Тебе повезло еще, Айвен… Все-таки своя страна! А мне первые три жизни только язык учить пришлось! (тут Лиза вклеила несколько очень энергичных слов не по-русски). И ведь каждый раз жениха нахожу, а все никак, никак не может срастись…
- Диаволовы сыны, просил пару раз ну хоть чего-то другого! – не особо слушая, напирал Грозный. - Ведь царь все-таки, и воевать и управлять могу… Дали! Один раз дали поцарствовать, причем Иваном Васильевичем и дали, самим собой! У, демоны! Тьфу, вспомнить зазорно… (Тут царь махнул стопочку.) Правда, боярыня там одна была..
- Да и я просила! Умоляла! И тоже дали! Женой осла какого-то позволили побыть… Гений, видите-ли, провозвестник чего-то там… Ведь ни разу не трахнул! Как была королевой-девственницей, так и осталась, ах ты ж, сука (тут Елизавета Первая выдала еще одну длинную фразу, с множеством придыханий на незнакомом Ивану языке. Одно слово он, зная латынь, немного разобрал – вроде «Спаситель»). Укус пчелы, изволите ли, гранат, Га-ла-т-е-я… И до сих пор каждая сука поминает и критикует!
- У меня хуже, - всхлипывал царь, - я один раз воевал, героем был! Правда, стихами пришлось говорить, а так все ж пучком было! И сам герой, и невеста (тут царь замялся, явно кой-чего вспомнив), а потом! Да стольких анекдотов даже об этом не было, как его… ну герой гражданской, ты должна была слышать…
- Слышала, - пьяно хихикнула Елизавета, - а как же. Эй, бабка! – заорала она официантке, которая была явно моложе ее, - «Беленькая» в этом городе есть?
Царь заржал, пробормотав что-то про ключницу.
- Я сама Наташей Ростовой пару жизней работала… - продолжала Лиза. - Не в книге, правда… А фильм был для всех возрастов, так что там тоже с личной жизнью не фонтан. Ваня… А ведь ты сватался ко мне тогда, в 16 веке еще!
Настроение поднималось, но и время шло.
- А что ты тут делаешь, в Питере? – спросил царь. – Я-то живу здесь…
- Да вот последним поездом из Москву прикатила, - ответила королева, пригорюнившись, - я ведь по основной линии вечная девственница, ну типа почти свадьба, а потом бросают. Так вот, в этот раз решила сама приехать, ЛИЧНО с разлучницей поговорить.
Это было произнесено, хоть и тихо, но таким тоном, что царь сразу многое понял о характере своей собутыльницы.
- Послушай, - сказал он медленно, - нам же расставаться скоро… Давай, что ли, договоримся… Ну, встречаться здесь после всего… Ведь и поговорить не с кем! Понятно ведь уже, что нам всю вечность расплачиваться.
- Давай, - медленно сказала Елизавета, - let's shake on it.
И они, встав, торжественно пожали друг другу руки.
И мир перевернулся, засверкав новогодними красками. Заклятье рухнуло. Царь, уже начинающий забывать, что он царь, молча смотрел на женщину, которая за последний час сделалась ему дороже всего в мире.
Елизавета, тоже отмахнувшись от прошлого, смотрела на мужчину, с которым – она знала – она наконец-то сможет провести всю жизнь.
Они посмотрели вниз. Их руки все еще были сплетены.
«Вроде знакомимся?» - пронеслось в голове у обоих.
- Галя, - завороженно сказала королева.
- Очень приятно, - хрипло ответил царь, не отводя от нее глаз, - Ипполит.