Мюриел Спарк "На публику"
Они начинали вместе. Оба актеры, которым доставались незначительные роли в каком-нибудь проходном фильме. Точнее, Аннабел доставались, он считал себя выше такой ерунды и ждал чего-то более весомого.
Они ходили в кафешки, гуляли по улицам, читали, обмениваясь дежурными поцелуями и приветствиями за завтраком, она уезжала на съемки в соседние городки, он пытался писать сценарии. Некоторые даже брали в производство и снимали фильмы, впрочем, фильмы выходили дурацкие, но это всё потому что актеры и режиссеры были никакие, а он продолжал верить в свою исключительность и особенное предназначение, живя на то, что зарабатывала жена.
Она была худенькая и миловидная. Миловидная, впрочем, только лишь благодаря усилиям гримеров и верно выставленному свету. Глупая мещанка, которую Фредерик, так звали непризнанного гения, поначалу снисходительно терпел в главной роли своей жены, а потом стал тихо и безудержно ненавидеть, когда карьера этой глупышки пошла в гору.
“Фредерик мягко, даже благожелательно, подчеркивал глупость жены в присутствии знакомых мужчин
— Могу я попросить тебя об одном одолжении, Аннабел?
— Смотря о каком, — ответила она, исподлобья устремив на мужа враждебный взгляд;
— Я прошу тебя никогда не рассуждать о значительности. Где уж тебе разбираться в этом, когда сама ты так незначительна, — отчеканил Фредерик.”
Наконец, Аннабел заметил один из ведущих итальянских режиссеров, она снялась в нескольких по-настоящему больших, заметных ролях, и, что называется, проснулась знаменитой.
Пресса сделала из Аннабел кумира добропорядочных матерей и законопослушных обывателей. Из их семьи слепили эталон, Фредерик считался глубокой натурой, Аннабел недоступной дивой, талантливой актрисой и одновременно пылкой и страстной женой , они везде бывали вместе, и все видели, как глубоко и преданно эти двое любят друг друга.
На деле же всё обстояло приблизительно так:
“Он хотел от нее уйти и твердо решил, что рано или поздно так и сделает. Рано или поздно, думал он, я ее брошу. Но было нечто чуть ли не гипнотизирующее в этом чудовищном обмане, и оно захватывало его все больше, по мере того как слава Аннабел росла, и она свыкалась с ней и воспринимала успех как должное. И когда кто-нибудь из его старых друзей допускал, что в игре Аннабел есть все же какая-то глубина, или обаяние, или оригинальность, Фредерик молча твердил себе, что только он один знает, как мелка она на самом деле, и ненависть к жене охватывала его все сильней. Я-то ее знаю как облупленную, думал он. А они все ни черта не знают.
Аннабел не догадывалась о его чувствах, она и в своих-то не разбиралась”
Они жили вместе и одновременно врозь, изменяя друг другу почти что машинально, связанные привычкой и легендой о счастливой семье, созданной для публики
И вот, наконец, когда Аннабел родила сына, сняла чудесную квартиру, куда они переехали все вместе не так давно, готовится к роли в новом фильме и зубрит сценарий, Фредерик решается на чудовищный шаг.
Шаг в прямом и переносном смысле. Он едет на окраину города, где в старинном храме идут ремонтные работы, забирается по лесам на самую верхотуру и прыгает в пропасть
Предварительно написав десяток писем: к своей давно умершей матери, ныне здравствующей миленькой любовнице, к другу семьи, к прессе, к учителю и еще к паре-тройке друзей все с одним и тем же текстом - его жена -монстр. Принимает участие в непотребных оргиях, “голых” вечеринках, курит и пьет, наркоманит, не заботится о ребенке и вообще, существо насквозь порочное и аморальное. Жить он так больше не может и просит его простить и понять.
Так же, Фредерик сообщает знакомой богемной компании выпивох и любителей повеселиться за чужой счет, что у них в доме вечером состоится грандиозное новоселье, куда все должны явиться к семи, покупает выпивку и угощение, и к семи вечера Аннабел попадает в осаду незнакомых бесцеремонных, почти невменяемых людей, заполонивших их с Фредериком дом.
Фредерик погибает, Аннабел остается один на один с алчной до сенсаций прессой. Письма, способные навсегда погубить репутацию, ей приносит друг семьи, который превращается во врага, шантажируя Аннабел снятыми копиями и обещанием все отправить прессе, если женщина не заплатит баснословные деньги
Еще одно письмо передает любовница мужа, Марина, девушка напуганная, но честно недоумевающая по поводу их содержания.
Аннабел держит лицо и спину прямо, не теряя присутствия духа и трезвого рассудка, делает все, чтобы пресса забыла о письмах и переключилась на версию легкого помешательства мужа.
Но вот и режиссер фильма, где должна сниматься Аннабел, настоятельно рекомендует уехать куда-нибудь подальше на курорт, лечь в клинику, отправиться к подруге. А по возвращении сменить образ неприступной леди на отвязную, развратную вдову. Придется соответствовать письмам мужа и посещать оргии, предупреждает он актрису.
Грязный шантаж от давнего друга семьи, расчеты режиссера по поводу ее грядущего имиджа, осада прессы и толпы зевак, равнодушие друзей, и, наконец, само ужасное предательство мужа, загнавшего ее в чудовищную ловушку нелепого вранья, - вся эта жизнь, построенная на лжи и обмане, становится тюрьмой для молодой актрисы.
“Я хочу быть такой же свободной, как и мой ребенок”, - решает она, берет малыша, небольшой чемоданчик с вещами и уезжает, никем не узнанная, в новую неизвестную жизнь без славы, софитов и публичности.
***
Я писала, что решение перечитать номинированных на литературные премии авторов, связано с искренним интересом к тому, что нынче получает награды, выдвигается и, стало быть, формирует вкусы современной публики.
Начитавшись уже какое-то немыслимое количество разных сортов прозы, сделала перерыв и взяла повесть английской писательницы Мюриел Спарк “На публику”, написанную в 70-х годах прошлого века
Здесь я поняла, что отличает хорошую книгу от номинированной.
В хорошее погружаешься с головой, сюжет так затягивает, что уже как бы и перестаешь существовать в отрыве от мира, созданного автором
Незаметно оставляют мелочные соображения на счет того, “о чем думало жюри, когда голосовало за эту поделку” или “вот здесь автор использовал хитрый прием намеренного упрощения языка”, уже не отслеживаешь, что там и как использовал или не использовал автор, чтобы завладеть твоим читательски сердцем, а просто отдаешь себя на волю его воображения
Что ж, буду по-прежнему продолжать знакомить вас с современной боллитрой, получающей премии, иногда всплывая на поверхность за глотком свежего воздуха
Читайте хорошие, книги, господа.
