Стон. «На конкурс»
В 8-м классе задали учить «Буревестника». Запомнить эту какофонию, треш и описываемый угар мало кто смог — район у нас был настолько пролетарско-криминальным, что за то, что слишком умный, можно было и в глаз получить.
К доске выходили по одному. Из количества выдаваемых версий прославленного текста Максим мог бы трёхтомник выпустить, слышал бы он нас.
Дошла очередь до Марины. Это была настолько скромная девочка, что её даже не пытались вызывать. На неё сразу обрушивалась буря панической атаки, она задыхалась, пунцевела и очень пугала непредсказуемым финалом своего появления у доски.
Но в пылу урока про это святое правило преподаватель забыла, и Марина оказалась рядом с учительским столом. Зная её, мы сразу стали перешёптываться, кто на уроке НВП запомнил хоть что-нибудь о первой медицинской помощи?
Марина одной рукой опёрлась о доску и несколько раз глотнула воздух. Наступила такая тишина, что было слышно, как сохнет «тройка» в дневнике предыдущего оратора.
«Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин... тоже стонет!»
И замолчала, чтобы набрать побольше воздуха и продолжить.
Тут же по классу пронёсся такой стон, который ни один великий писатель описать бы не смог.
И мне стало так стыдно за такой провал! От скоропостижной безысходности перехватило дыхание, а лицо сразу от горла к макушке стало заливать горячим. Потому что я с ней дружил с детства и очень переживал за такую её нелепую способность. А ведь вчера мы вдвоём зубрили эти строки у неё на кухне. Я изображал публику, и она прекрасно читала. Ну как же так?
Но у этой истории счастливый финал. Марина стала брать уроки у профессиональной актрисы и к десятому классу смело выходила к доске. И все заслушивались. К тому же она превратилась в красавицу, и мы в курилке на углу школы присвоили ей негласное звание «Лучшая фигура и ноги».
-
Стояли мы как-то с одним индивидом (бывший одноклассник) в очереди на какую-то худ.выставку. 90-е годы, осень, сухо, листопад. Народ хоть и в турецких кожаных куртках, но все такие приличные, до оскомины. И стоим сука уже около часа. Скучно, тошно и выжрать охота. Но не пускают бля. Ленту потеряли красную вроде как. А нас там внутри ждали с бухлом какие-то художники, арбатская рвань, и наша знакомая, богемная шлюха, блядь первостатейная. Мы и ехали туда в предвкушении пьяной оргии. И вот тут мой одноклассник, совершенно беспричинно начинает вдруг нарочито громко насмаркивать носом, будто у него в черепе гайморит и ему дышать нечем, все забито. Хрюкал он страшно, чисто боров. Насморкал полный рот соплей, со смаком прогнал их в круговую между щек, да и харкнул на асфальт прямо изо очереди. Потом еще разок. И еще. И горделиво так плечами повел, как солист балета, мол смотрите господа, насколько я раскрепощен! А харкотина зеленая, перламутровая - переливается! Мне тогда показааалось что с этим челом случился небольшой припадок белой горячки. Публика же конечно оглядывалась на нас, хмурилась, и брезгливо ежилась, а я готов был сквозь землю провалиться! Потом приятелю вздумалось пердеть. Очередями. Вонь жуткая. Прикиньте мое состояние, нам по 35 лет, напротив Парк Культуры, вокруг люди цивильные - любители искусства, а этот обхаркал все вокруг себя сгустками гнойных соплей, штаны пропердел до дыр и при этом еще умудрился поведать всей очереди как он года назад триппер нахуй намотал и по-пьяни свою жену заразил, а она ему за это решила яйца отрубить. Или хуй. Вобщем топором ударила с размаху и разрубила сидуху кресла в котором спал муж нажравшись пивища. Он очухался, ужаснулся ее ярости и вызвал милицию. Супругу забрали в отделение. Посадили в Ленинскую комнату, а через час зашел какой-то мутный офицеришка и предложил ей потрахаться, дабы отвлечься от бытовухи. Она отказалась, дескать трипперная. Мент обиженно скривился и ушел, заявив что тогда до самой пересменки не выпустит ее в туалет. И ей пришлось ссать в горшок с традесканцией, потом фикус пыталась обоссать, но неудачно, пролила на линолеум, в результате приноровилась мочиться в углу у шкафа с политической литературой и... и....Наконец нас запустили на выставку и мы ужрались в гавнину. Картины видели мельком, пока пробирались куда-то вниз, в подвалы, где вдоль беленых стен пылись ряды разномастных труб и черных кабелей с черепом и молнией насквозь. Пили Смирнофф, наверняка паленый. Пили много и долго, почти без закуски, потом спорили, пели, ругались, снова пели и уже сильно пьяные наперебой с пьяными соплями лезли обниматься с двумя вконец ахуевшими 40-летними чешками, которых за руки приволокла сверху наша подруга. Появилось шампанское. Намешали с водярой. Засели играть в буркозла, на раздевание, причем сильно окосевшие иностранки, играть не умели совершенно и только ржали как лошади снимая с себя очередную деталь своего туалета. Ебаться выходили в смежный подвал, где теснились черный кожаный диван накрытый солдатским одеялом, полированный столик с костяшками домино, три электрогитары и барабанная установка Людвиг. Я помню пел Хей Джуд, курил как подорванный и в такси, говорят, плакал навзрыд упрекая собутыльников в безнравственности и отсутствии воспитания, потому что ехали мы ко мне домой аж вшестером, кое-как одетые, с двумя коробками водки, для покупки которой пошла в ход чешкая наличность, которая у меня же дома и кончилась ровно через неделю, после чего я выгнал всех, и наших, и ненаших, да таким матом, что всем стало стыдно за мое пьяное бешенство.
-
-
Убежало одеяло,
стонут волны, с ветром споря,
и подушка улетела
к высоте навстречу грому.
Утюги за сапогами,
сапоги за пирогами,
стонут, мечутся над морем,
и гагары тоже стонут.
Вдруг из маминой из спальни,
над седой равниной моря,
выбегает умывальник,
как стрела пронзает тучи.
Умывальников начальник
реет смело и свободно,
он кричит, и — тучи слышат:
то кричит пророк победы!
— Ах ты гадкий, ах ты грязный,
гордый, черный демон бури!
Ты чернее трубочиста,
черной молнии подобный!
Вот он носится, как демон,
он — великий умывальник,
тело жирное в утесах,
знаменитый Мойдодыр! -
Писал писарчук.
Когда каменты намного смищьнее *произведения*.
А так-то да, в школе дохуя испанских стыдов было.
-
Что порадовало:
1. Лаконичность текста:
1) всего около двух тысяч знаков из десяти тысяч разрешённых. Полная гарантия, что дочитают до финала;
2) при описании отношений героя и Марины — никаких лирико-эротических отступлений, никаких укромных уголков, только родительская кухня. А ведь автор мог бы, как сейчас «модно», и перчику подсыпать, и матерков добавить. Так нет же!
2. Соответствие теме. Испанский стыд присутствует:
1) «мне стало так стыдно за такой провал»;
2) «от горла к макушке стало заливать горячим».
3. Стилистика:
1) нет бессмысленных цветистых фраз;
2) нет глубокомысленных философствований;
3) нет длиннот;
4) нет плеоназмов и тавтологии.
4. Грамотность:
1) знаков препинания — в меру;
2) орфографическая ошибка — одна.
5. Оформление текста:
1) нет абзацев-«кирпичей»;
2) применено, где надо, тире, а не дефис;
3) расставлены буквы «ё»;
4) автор знает технические правила набора (кавычки единообразные, тире отбиты с двух сторон, нет двойных пробелов и так далее).
Что улыбнуло:
1. Автор называет классика просто по имени — Максим. Товарищ по перу всё же!
2. Фраза: «К доске выходили по одному». А что, вызывают сразу нескольких, чтобы читали наизусть хором?
Что не порадовало:
1. Назвать классика панибратски только по имени — это ладно, это вызывает улыбку, но фамилии автора «Буревестника» в первом предложении всё же не хватает. Потому что дальше, где упоминается Максим, невольно останавливаешься: «Кто это? А! Горький!» Зачем же останавливать читателя?
2. В тексте нет оригинального отрывка из «Буревестника». Читатель страдает: не с чем сравнить Маринину «версию»! А можно было бы ненавязчиво процитировать самого Горького. Например, там, где герои «зубрили эти строки». Тем более что рассказ короткий, места для дополнений много. Думаете, все помнят, кто автор «Буревестника»? И помнят наизусть отрывок (если его вообще удосужились в школе выучить)? Можете проверить путём опроса среди своего более старшего окружения.
3. Аббревиатура НВП. В литературном произведении лучше обойтись без сокращений.
4. Выражение: «В 8-м классе». Хотя оно формально написано правильно, однако в литературно-художественном произведении принято писать числа и цифры в словесной форме (за некоторым исключением). То есть так: «В восьмом классе».
5. Отнюдь не точна и не однозначна фраза: «лицо сразу от горла к макушке стало заливать горячим». Макушка — это уже не лицо. Да и горло тоже. А «горячим» — это, простите, чем? борщом? чаем?
6. В тексте использованы эпитеты, других выразительных средств практически нет.
Несмотря ни на что, общее впечатление от рассказа неплохое. Удачи Вам, автор, в конкурсе.