Про стыд, Испанию, любовь и Мозамбик (на конкурс)

Я вообще люблю пиздежников. А что?

Это в детстве кажется, что Петров из детского фильма глыба, а Васечкин так, пшик. Потом становится понятно, что у тихих вся загадочность от неумения разговаривать, а вот пижонить целое свидание, ничего не напутать с созвездиями и процитировать хотя бы пару книг - это уже интеллект. плюс желание размножаться. Так павлин при виде самки распускает хвост, хамелеон меняет цвет, рыцарь пронзает копьем соперника на турнире, а человек современный начинает пудрить даме сердца мозги. Нормальная, эволюционно оправданная часть процесса ухаживания.

Поэтому, когда лет пятнадцать назад один молодой человек назвал Марс Марсом, а не полярной звездой, и предупредил (а не спросил!) о последующем поцелуе, я растаяла и вышла замуж.

Все шло своим чередом, и на десятом году совместной жизни выяснилось, что от фразы «соблазнительные бедра» меня мутит, а от рассуждений о жизни в Мозамбике накатывает фригидность. Бывает.

Захотелось испанской страсти, либертанго и фламенко, пламенных взглядов. И чтобы молча, без потерявшей прелесть новизны болтовни. О чем супругу было заявлено в ультимативной форме.

Тот пожал плечами и решил освежить чувства сменой декораций. Для начала походом в испанский ресторанчик. Паэлья с морепродуктами, вино, тематическая музыка.

Прибыли. Уселись за столик. Я в шелковом платье на бретельках, он в джинсах и футболке.

Будто мало было контраста в нарядах, товарищ пустился в рассуждения о том, что Испанией тут и не пахнет, а вино, видимо, разлито по бутылкам из картонных пакетов. Потом со знанием дела рассказал что-то об играющей музыке.

Я посоветовала ему помолчать, выпить побольше вина и станцевать пасодобль на подиуме, чтобы оживить обстановку. Он пообещал это сделать, разлил вино по бокалам и залпом выпил два.

Зная, что они плохо ладят со спиртным, я поняла, что собеседник обиделся, и хотела загладить вину разговором о винах, но нанесенная мужскому самолюбию рана была слишком глубока.

Помолчали. Бутылка опустела.

Я потеряла терпение, обозвала мужа бревном и ушла в дамскую комнату.

Когда вернулась, в зале шумели, а благоверного за столиком не было.

Он танцевал на подиуме. Практически как бог. Каждое движение было наполнено  весельем, отчаянием и спермотоксикозом. Бабы свистели и улюлюкали. Мужики с интересом поглядывали в мою сторону, не понимая, от кого именно их собрата так плющит. Стало жарко.

Не веря в то, что все происходит на самом деле, я моргнула и снова посмотрела на сцену. Воодушевленный вниманием супруг решил добавить к танцу пару стрип-элементов, неуклюже стянул футболку и швырнул ее мне в лицо. Рядом захихикали.

Мысленно я провалилась сквозь пространство и время и стерла из памяти факт нашего знакомства.

-Булочка моя, я здеееесь,- игриво донеслось с подиума, где дергающийся в эпилептическом припадке болван начал расстегивать ширинку.

Я попыталась представить себя Умой Турман. Поджарой, равнодушно-холодной, с самурайским мечом в руках, небрежно отсекающей голову шуту на сцене, а затем кромсающей в красную массу всю эту толпу с ее ржанием, визгами и похрюкиванием.

Не получалось. Щеки горели.

-Идиот,- громко сказала холеная блондинка за столиком справа.

Кровь резко отхлынула от лица, живот скрутило в шальном предвкушении, как перед прыжком с трамплина, и осмелевшая часть меня сказала чужим голосом:

- Может и так, но этого идиота называть идиотом могу только я!

Блондинка оторопела, я выползла из-за стола и направилась к сцене, где тореадор превратился в ковбоя и начал закидывать  воображаемое лассо, забыв застегнуть джинсы.

-Давай, детка, я тут.

Я приблизилась с грацией раненного лебедя, лихорадочно стуча сердцем и каблуками.

В зале стало тихо.

Изобразив па из движений фокусника и фламенко, я застегнула ширинку танцора и уже собралась увести его со сцены, когда музыканты сменили трек на “Baby, take off your coat…”.

-Давай, давай! – заорали  за столиками.

Как в замедленной съемке перед глазами проплывали сытые насмешливые лица, похотливые глаза рядом, столики и ... в голове что-то щелкнуло, высвободив из глубин подсознания самку богомола.

-Вы хочите танцев??? Их есть у меня!!!

 Гадко улыбаясь, я скинула туфли, спустила бретельки на платье, вплотную приблизилась к танцору и запустила руку под уже ослабленный ремень, прямо в штаны.

Публика взвыла.

-Больной ублюдок, - зашипела я в ухо супруга. – Я тебе сейчас яйца откручу.

- В болезни и здравии… ммм, моя булочка - ухмыльнулась пьяная вторая половина, когда моя рука наконец скользнула под резинку трусов и нащупала нужную парную часть тела.

- А в позоре, милый?- шепнула я за секунду до того, как крепко сжать кулак, и заглушила следующий за этим вопль поцелуем.

Через пару секунд, оторвав руки и губы от скрюченного мужчины, оглядела кафе. Кто-то свистел, кто-то аплодировал, кто-то опускал глаза.

Блондинка поднялась на сцену и молча помогла мне спустить протрезвевшее тело в зал.

-Спасибо,- прошептала я одними губами. Она кивнула и села за свой столик.

Свист смолк, сменилась музыка, и посетители вернулись к трапезе.

Похолодало.

Мы вызвали такси и поехали домой. Молча. Держась за руки и прищемленную часть тела.

С тех пор прошло еще пять лет. Мы все еще вместе. Видимо, элемент чего-то испанского в отношениях укрепляет брак.

Но спаивать мужа я больше не пытаюсь.

Пускай пиздит про Мозамбик.