Александра Архипова, Анна Кирзюк, "Опасные советские вещи"
"Китайцы делают мыло из жителей Петрограда" (1920г)
"Один раз бочка, в которой продавали квас на улице, перевернулась, а оттуда дохлая собака выпала" (60-е годы)
"Купила пирожки на рынке, а там ноготь/палец человеческий"
"На мясокомбинате в чан для приготовления фарша падают крысы, там они перемалываются и попадают в колбасу"
"На черной Волге ездят нехорошие люди, воруют детей"
"Если носить американские джинсы, будешь болеть чесоткой (джинсовый дерматит)"
"Из автомата для газировки по очереди пьет группа венерических больных"
"Существует загадочный прибор /красные очки/фотоаппарат, позволяющий видеть людей голыми"
На самом деле, книга "Опасные совесткие вещи" задумана и выполнена не как собрание знакомых всем из детства страшилок и баек, а как полноценное исследование городского фольклора советского времени.
Авторы, Александра Архипова и Анна Кирзюк, - антропологи, фольклористы, Александра -доцент РГГУ, руководитель исследовательской группы "Монитроинг актуального фольклора" РАНХи ГС, переработали множество источников, опросили большое количество людей, и выделили причины возникновения и популярности городских легенд.
Легенда не просто отражает реальность, но позволяет человеку, рассказчику, или слушателю, совершить некую работу с этой реальностью, проговорить наличие проблемы или символически решить её.
Несколько глав книги отведены описанию инструментов исследования, но если двинуться дальше, можно найти ответ на животрепещущий вопрос, какие страхи могут возникать во время эпидемий.
У легенды есть социальная функция. С минимальной потерей времени, легенда должна объяснить, в чем опасность и что с ней делать.
Чем меньше уровень доверия к медикам и официальным властям, тем выше варианты вознакновения паник "Власти не говорят нам всей правды", "Кажется, они не могут справиться с ситуацией", бывало, что и "Власти сами же нам вредят".
Например, история про пятнашки. Честно, впервые прочитала такое толкование в этой книге.
"Игра в пятнашки возникла, как результат эпиденми, во всяком случае, стала очень популярна в конце 19 века, когда эпидемий было много, а лечить больных было очень трудно.
Тогда играющий, который дотрагивается до другого игрока, заражает его.
Под "пятнашками" имеются в виду оспины.
В некоторых местностях эту игру называли «тиф» или «заразки», ну, а в советское время, когда оспа и тиф были побеждены, школьники играли в «сифу».
Страх перед инфекцией таким образом превращается детьми в игру: мы делаем опасность не такой страшной, смеемся над ней, одомашниваем ее, она превращается в милый детский сценарий."
В сифака играли в коридорах моей школы, никогда не задумывалась, откуда эта игра.
С эпидемиями приходит мнительность. Если помните, по весне товарищи с китайскими лицами вызывали, ну скажем так, не совсем приятные эмоции, типа тех, что на картинке.
Человек в процессе эволюции научился смеяться не просто так. В ситуации, когда объективная реальность не очень понятна или страшна и справиться с ней трудно, мозг запускает когнитивные механизмы, которые последовательно искажают восприятие реальности и превращают угрозу в нечто менее опасное.
Именно поэтому стрессовая ситуация провоцирует желание слушать и распространять юмористические тексты. Этим можно объяснить странное на первый взгляд явление -распространение шуток "катастроф".
"Городские легенды и слухи могут влиять на поведение человека и менять социальную действительность, люди рассказывают друг другу о том, что все китайцы распространяют коронавирус. Что изначально он был выведен в лаборатории специально под китайцев и их генотип. И дальше начинается паника.
- Боязнь китайцев существовала еще в 20-е. В Петрограде была огромная китайская диаспора, и ходили слухи, что китайцы покупают трупы расстрелянных в ЧК и продают мясо на рынках, а еще ловят людей на улицах, убивают и варят из них мыло. А когда в 1969-м после Даманского появились реальные убитые и могилы, советское общество было крайне встревожено. В народе говорили: «Война уже объявлена, просто нам об этом пока не сообщают». Поскольку люди всегда подсознательно стремятся что-то сделать со своей тревогой, усмирить ее, переведя опасность в комический контекст, появляются анекдоты и песни на эту тему: «Лица желтые над городом кружатся…»
И, конечно, на этом фоне возникают прекрасные городские легенды. В одной из них китайцы экспортируют в СССР настенные ковры (как вариант - огромные, роскошные, цветастые полотенца, которые действительно существовали и которые порой вешали на стену вместо ковров). А потом, по ночам, на них проступает светящееся изображение председателя Мао в гробу! Либо человек, увидевший этот ужас, падает бездыханным - инфаркт. Либо Мао просто вылезает из ковра и начинает душить спящих.
Чтобы люди, собравшиеся вместе, почувствовали себя сообществом, они должны чем-то отличаться от других и отталкиваться от других.
И в ситуациях катастрофических бедствий и эпидемий это только усиливается. Именно в других в первую очередь ищешь источник проблем.
В книге есть интересное наблюдение. Русский человек, придя с улицы, привык снимать обувь, переодеваться в домашнее и мыть руки.
"Тапочки - это вещь, которая удивляет многих иностранцев.
Они очень плохо понимают концепцию тапок. Как и нашу одержимость мытьем рук после улицы. Они-то преспокойно ходят по дому в той же обуви и джинсах, в которых пришли «с улицы», и совершенно не обязательно моют руки, придя в дом…Давайте посмотрим на Канаду, страну с таким же климатом, как в России, с такими же осенью и зимой, снегом и грязью.
У канадцев нет обсессивного желания переодеваться после улицы в «домашнее» и мыть руки, а количество инфекционных заболеваний если и отличается, то в меньшую сторону.
Так ли уж рационален наш, казалось бы, рациональный страх перед микробами?..
А все дело в том, что мы совершенно по-разному обставляем переход из уличного в домашнее пространство и связано это с что эпидемиологической ситуацией в СССР во время и после войны. Она была просто чудовищной. Во время войны возможность помыться в бане у жителя тылового города возникала один раз в пять недель. Моя бабушка несколько лет жила в Батуми и мылась в море, потому что бани там не работали. При этом было очень много паразитов, таких как вши и блохи. Эпидемии дифтерита, коклюша, туберкулеза и сифилиса. В некоторых районах СССР каждый пятый новорожденный не доживал до шести месяцев. После войны в быстро растущие города приезжали тысячи людей из деревень. Подавляющее большинство жило просто в бараках, без элементарной канализации. Эти рабочие окраины попросту тонули в нечистотах.
Нужно было проводить санитарную модернизацию, строить канализацию и дома с ванными и туалетами, душевые кабины на производствах. Но это было дорого и долго. Советское правительство решило пойти другим путем: начало пропагандировать гигиену в быту, выстраивая стену между частным, «домашним», и «уличным». Повсюду, сплошь и рядом, раздавались призывы тщательно мыть руки после улицы, снимать дома уличную обувь, обязательно подвергать тепловой обработке все купленные с рук продукты (парное молоко сплошь и рядом было зараженным). В 1944 году радиоточки на речных причалах должны были транслировать санитарные правила безопасности каждые пять-семь минут. Особенно яростно пропаганда чистоты велась среди школьников - они должны были и сами стать чистюлями, и следить за тем, чтобы правила гигиены в семье соблюдали старшие. Школьникам вменялось в обязанность вести «дневники чистоты», дежурные в школах проверяли у всех грязь под ногтями… И вот эти санитары, которые были двенадцатилетними школьниками в 1946 году, потом стали нашими бабушками и дедушками. Идея чистоты в них буквально въелась, своих детей и внуков они приучали к максимальной гигиене, которая стала своего рода одержимостью. Необходимость в стерильности давно отпала, а стремление к ней осталось."
Особенность городской легенды в том, что она соединяет в себе две несовместимые вещи, например, каннибал и пирожки. Казалось бы, какая тут может быть связь, но нам с вами она очевидна. Остатки своего пира каннибал закатал в пирожки, откуда выпадают человеческие ногти.
Наша страна здесь не исключение, легенды о страшных находках в общепите интернациональны. В Великобритании в 19 веке появилась страшная городская сказка о Суини Тодде - «цирюльнике-демоне», который убивал своих клиентов, после чего его сожительница пекла из их мяса пироги, считавшиеся самыми вкусными в Лондоне, пока в них не начали находить ногти и пальцы. В XX веке в США огромной популярностью пользуются легенды о мексиканцах или других этнических чужаках, которые работают на кухнях ресторанов и добавляют в гамбургеры свою сперму, зараженную к тому же венерическими болезнями.
В США крысиные хвосты в котлетах объяснялись алчностью корпораций, у нас экономией сырья, халатностью и антисанитарией.
В этом же ряду и городская легенда о заразных стаканах в автоматах с газировкой.
Книга удивительно масштабная, затрагивает практически все временные отрезки жизни Советского Союза, единственно, подзатянута и местами излишне научна.
Что ж, в детстве охотно веришь во всё, но все это не мешает пить газировку, квас из бочки, носить американские джинсы, кому повезло, и быть счастливым и довольным жизнью.
А что из детских страшилок вспоминается вам?
-
-
Глядя на обложку, подумалось, что книжица будет раскрывать тему если нитрования целлюлозы в домашних условиях, то хотя-бы магния и марганцовки. А вот и хуюшки, как оказалось, тут совсем про другое.
-
-
Merd, 03.11.2020 15:01
Плюсонул с двух рук
Молодец. Притопни ещё ногами. Четыре жирных плюса будет. А это почти удача. Жить не хворать.
-
Повелся на рекламу, купил сей фолиант и оказалась книга скучной, как учебник, даже хуже
-
-
-
Отец Онаний я тоже повелась именно на рекламу, заказывала в сети
1