Мороженое

В детстве меня очень любили и берегли. Как-никак, единственная девочка в семье. Поздняя и долгожданная, после двух сыновей-погодок, в свое время растащивших на запчасти мебель в доме. Помню, что  можно было практически все. Стены разрисовывать, права качать, на братьях кататься и пить сгущенку из банки. Но были в этой системе мнимой педагогической вседозволенности и запретные зоны.

 Например, мороженое. Мама считала, что от него дитятко непременно сляжет с  ангиной, поэтому всё, что перепадало мне в этом плане лет до трех -  это  вафельные стаканчики от брикетов старших братьев. Нельзя сказать, чтобы  Альберт был от этого в большом восторге, но, будучи на десять  лет мудрее, проявлял снисходительное понимание, а самый старший,  Артур,  даже иногда оставлял немного подтаявшего пломбира на дне стаканчика.

 Я настолько привыкла к такому распределению благ, что уже не воспринимала запретный продукт как что-то съедобное.

Спастись от жалкого безмороженного существования помог случай.

Как-то раз поехали мы на море. Первое в моей жизни. Солнце, пляж, надувная уточка. Кафе на берегу. Родители разомлели и заказали  мороженое с изюмом. Без стаканчиков, в железных вазочках. Я их не виню, на отдыхе так сразу и не сообразишь, что пытаться съесть десерт под немигающим взглядом трехлетнего ребенка - удовольствие так себе.

- Будешь изюм?- наконец сообразил папа и начал выковыривать кусочки из своей порции. Мама и братья молча присоединились, выложили причитающуюся мне мзду на отдельное блюдце и расслабились.

Расправившись с изюмом на своей тарелке, я огляделась. Родители сыто наблюдали закат, братья начали копошиться в пакетах в поисках плавательных масок, соседние столики опустели. На одном из них стояли вазочки из-под мороженого. С несъеденным изюмом. Справедливо рассудив, что его оставили для меня, я незаметно подошла к столу и  начала подъедать оставленный изюм.

- Зайка!- ко мне подошла какая-то женщина в белом. – Это остатки, не надо их кушать. Давай, я тебе новое мороженое принесу.

-Нет! – твердо сказала я. Это мой изюм, его мне оставили.

- Господи!- запричитала женщина. – Да что же это. Что делается! Бедный ребенок!! Остатки ест!

От неожиданности я выронила ложечку и посмотрела в сторону своего столика. Родителей не было видно за спинами братьев, которые только встали из-за стола.  Решив, что все в порядке, я подняла ложку и продолжила уплетать изюм.

 -Да что же это за родители такие!!!- сердобольная официантка повысила голос, люди на пляже стали оглядываться и перешептываться. Братья обернулись и посмотрели на нас. - Что за жизнь такая, что за страна!!!

Мне стало стыдно за то, что эта тётя рядом такая шумная и невоспитанная.

- Нельзя  кричать в кафе,  вас сейчас выгонят! - строго сказала я и гордо посмотрела на своих,  мол: “Как я ее, видали??”

Артур закрыл лицо рукой. Альберт побежал вытаскивать меня из-за стола, открыв родителям обзор на место происшествия.

Мама покраснела.

- Я…мы…она …ей просто нельзя…-пролепетала она.

- Мама, не волнуйся, тетя больше так не будет!- успокоительно крикнула я ей уже на руках у брата.

Официантка онемела.

Папа расхохотался.

-Какой стыд и ужас,- шептала мама.

- Купите ей мороженое, в конце концов,- тихо сказал Артур.

С тех пор мне стали разрешать есть  пломбир. Понемногу, ложечкой, чтобы таял во рту.

Мы выросли. Артур поступил на вокальное отделение, и теперь уже ему запрещали есть холодное. Но всякий раз, съев свою порцию, я оставляла ему вафельку с парой ложек подтаявшей массы на дне.  

А то  даже как-то неловко за старшего брата, когда он голодными глазами смотрит на твое мороженое.