Гордость и предубеждение © или Как я ходил за Конституцию голосовать (на конкурс)

Эта история хоть и невелика, но во многом поучительна. Она о том, как гордость и предубеждение © могут погубить даже самые благие порывы.

Надо сказать, что я человек не то, чтобы состоятельный, но состоявшийся. И хотя этим словом стареющие неудачники обычно прикрывают отсутствие каких-либо дальнейших жизненных перспектив, но оно, слово это, все равно греет душу. А поскольку всякому состоявшемуся человеку полагается быть законопослушным консерватором, я не считаю возможным отступать от сложившейся традиции. Тем более возникновению революционных порывов моего духа мешают возраст, трусоватость и радикулит. От ОМОНа далеко не убегу, а физическую расправу над собой мне категорически не рекомендует допускать мой участковый терапевт. Последствия физической расправы, мол, мешают регулярному приему лекарств. И я с ним полностью согласен.

Когда наш Президент предложил проголосовать за поправки в Конституцию, я, как законопослушный консерватор, всем сердцем сказал ему: «Да!». Не знаю, услышал ли он меня, или нет, но лицо у Президента было довольным. Из чего я делаю вывод, что услышал.

За две недели до голосования я, изнывая от собственной предусмотрительности, зашел на сайт Госуслуг и выбрал ближайший участок. Ближайшим оказался участок, расположенный в деревне Борисова Грива. Как я оказался в деревне, это отдельная история, весьма конфиденциальная, намекну лишь, что в ней участвовали правительство и коронавирус. Можно было бы, конечно, поехать проголосовать в город, но как же адреналин? Да и вообще, хотелось проверить на прочность отечественную избирательную систему.

Указанного адреса на интернет-картах не нашлось, но это меня не напугало. “Мало ли, - подумал я, - может, так и надо. У государства много недоброжелателей, пускай шпион и террорист путается”.

Вечером я с презрительным видом поинтересовался у жены, где она собирается голосовать.

- Не знаю, - смиренно ответила жена, чем дала мне повод для многочисленных упреков и последующего блестящего решения проблемы в виде сайта Госуслуг. Жена смотрела на меня, так, как, не смотрела последние, последние, наверное, лет тридцать. А я чувствовал себя истинным мужем, спасителем народа и государственности.

День голосования был расписан мною по минутам:
1) Сидеть, не пить уже с утра, (поскольку) сегодня будут выбора ©.
2) Выполнить гражданский долг.
3) Пожинать восторги и восхищение.

Первый пункт дался мне легко. Не пью я давно, и в этот день не виделось поводов начинать. Хотя, как выяснилось позже, зря.

Выполнение второго пункта, самого сложно, началось с соответствующего облачения. Вообще, находясь в сельской местности, практически невозможно заставить себя надеть что-то из городской жизни. В какой-то мере, это подвиг. Гражданский, но подвиг. И я был готов к нему. Из одежды была запланирована вечная и неувядающая классика: белый верх - черный низ - ботинки. Вот с ботинками и вышел определенный пердимонокль.

На свете есть вещи, которые, несмотря на отсутствие внешней казистости, являют собой образец железобетонной надежности. Именно такова белорусская обувь. Она весьма быстро теряет внешний вид, но убить ее до смерти в течение жизни вам не удастся. Одна пара белорусских ботинок могла бы послужить нашим правнукам, если бы бессердечные владельцы не списывали ее в связи с такой глупостью, как «моральное устаревание». А тот образец белорусской обувной промышленности, который я обнаружил на себе уже при подъезде к избирательному участку, был и вообще уникален.

Эти ботинки прошли все стадии обувной иерархии: от парадно-выходных штиблет до рабочих туфель дачника-интеллектуала. Все работы, когда-либо выполняемые хозяином, нашли отражение в их внешности. На ботинках, изначально черных, но теперь безнадежно-серых, присутствовали: пятна краски, трех цветов, игривые, причудливых форм цементные плюхи, а также глубокий порез от обойного ножа, сквозь который просвечивала кожа. Моя кожа, не ботиночья. В этой обуви меня можно было с чистой совестью снимать на агитационный плакат “Малый бизнес умер. Что дальше?”. И да, именно эти ботинки я по привычке надел перед выходом вместо обычных, городских.

Когда я сообщил о своей находке жене, она злорадно улыбнулась. “Не страшно, - сказала она. - Мы быстро. Не заметит никто”. Я понял, что она мстит мне за мой триумф с Госуслугами, но промолчал. “Действительно, - подумал я, - может, и ничего страшного. Это же все-таки деревня. Натуральное хозяйство, навоз, ботинки. Все органично”.

Избирательный участок мы нашли с третьей попытки. Он представлял собой металлический контейнер, в каких прорабы на стройках творят свои темные дела. Перед входом стоял милиционер. Вернее, милиционерша, потому как это была милая женщина в отутюженной до блеска форме. По ее взгляду я понял, что она не совсем уверена в наличии у меня избирательного права. Человеку в таких ботинках нельзя решать судьбу народа. Он и свою-то судьбу направить в правильную сторону не в состоянии. Однако присутствие рядом со мной приличной женщины в виде моей жены бдительного стража (стражу?) порядка немного успокоило. “Если начнет кусаться, - наверное, подумала она, - эта его приструнит”. Я с ней мысленно согласился. Моя жена кого угодно приструнит, тем более меня. Даже когда кусаюсь.

Но, как оказалось, испытания только начинались. Войдя вовнутрь, я оказался под прицелом пяти пар внимательных женских глаз. На мою беду, на участке, как оказалось, работали одни женщины.

Проблема в том, что женщина всегда оценивает мужчину целиком. Это вам не мужик, который через пять минут после встречи не вспомнит, была ли на вас вообще голова или вы как-то обходились без нее. Это женщины. Они такого не прощают. И, хотя в тот момент я мог произвести какое-то благоприятное впечатление другими своими отдельными местами, ботинки портили его полностью и бесповоротно.

Но профессионализм работниц избиркома победил. Самая молодая из них, пряча глаза, выдала мне бюллетень и молча указала на кабинку для голосования. Я кинулся к кабинке, задернул занавеску и перевел дух. Впереди меня ждали несколько спокойных созерцательных минут перед следующим этапом позора, которым неизбежно должен был сопровождаться обратный путь до выхода. Но и тут меня постигло глубокое разочарование.

— Тут ручки нет, — негромко сообщил я избирательным дамам, высунувшись за занавеску и опустив глаза долу. В таком положении я сомневался в своем праве что-то требовать, даже ручку, поэтому утверждение мое прозвучало скорее вопросительно.

— В пакете смотрите, — ответила мне самая строгая из женщин. Остальные молчали, еле сдерживая обидный смех. — И маску вы не надели.

— Нету тут пакета, — еще тише сказал я.

— Вы не дали ему пакет? — наигранно-строго спросила женщина у коллег, но в голосе ее слышалось безоговорочное одобрение их действий. Нечего тут всяким пакеты раздавать. Пусть сначала ботинки купят.

Мне протянули пакет, и я немедленно выпил… © То есть скрылся за занавеской. В пакете оказались ручка, маска и брошюра, описывающая суть того, за что мне надо было проголосовать. Ручкой я воспользовался по назначению. Маску, мстя человечеству, так и не надел. Пусть знают. У нас нет ботинок, но есть гордость. И предубеждение ©.

Руки предательски дрожали, бюллетень не хотел засовываться в урну. Засунулся наконец.

— До свиданья, — сказал я.

— До свиданья, — ответили мне. — Заходите еще.

О, я бы ответил! О, как бы я ответил на это их “заходите еще”! Я бы пролил на этих женщин потоки самой искрометной иронии и неотразимого сарказма… Я бы… Если бы не ботинки. Господь порой смиряет людей совершенно невообразимыми способами. Поэтому мне ничего не оставалась, как тихо выйти, уповая на забвение.

Но свой гражданский долг я все-таки выполнил. Чем не могу не гордиться.

Мораль (как же без морали): Во всем виноват Лукашенко. Зачем он заставляет своих белорусов делать такую крепкую обувь? Ну, и Путин, конечно, тоже виноват.