Жизнь замечательного человека
Когда я родилась, мой отец поссорился с батюшкой. А имена тогда выбирали по святцам, 1905 год шёл. Папа не смог заплатить полную сумму за крещение, не было денег. И батюшка от злости назвал меня Клавдия. Всю жизнь ненавидела своё имя. «Клавдия» похоже на «колода». Клава, Клавка, баба Клава, Григорьевна... никто не называл меня этим именем ласково. Никогда я не слышала слова «Клавочка». Да ну, ерунда всё это. Какая Клавочка? Три класса образования, тяжёлый труд, огород, нищета. Мне 18 было, когда замуж вышла за Федю. Хороший был Фёдор, рукастый, только нервный очень. Мог огорчиться и в глаз заехать. И ещё женщин больно любил. То к одной пойдёт вечером вдове, то к другой. А мне всё соседки докладывают. Он приходит с гулек, я вроде понимаю, что молчать надо бы, а не могу. Не могу! Говорю: «Что ж ты, гад, творишь? Совести у тебя совсем нет! От людей стыдно!» А он мне в лицо кулаком: “Молчи, дура! Скажи спасибо, что взял тебя, убогую. Ты себя в зеркале видела?». А я видела. Не красавица, но и не уродина. Нормальная баба, как все. Что ему надо?
Сынок родился, Коленькой назвали. Любила его очень. Когда ему лет восемь было, голод пришёл страшный. Вообще нечего есть было. Умер Коленька. Заболел и умер. Лечить нечем было, есть нечего было. Бог дал, Бог взял, судьба такая. Потом родился Иван. Крепкий, красивый рос. Женился рано, детей завёл. В органах работал, на хорошем счету. Повесился Иван, пятидесяти не было. Мне боялись говорить, любила его очень. Но когда сказали, я почти ничего не почувствовала. А что поделаешь? Бог дал, Бог взял, жизнь такая, на всё воля Божья...
После Ивана были Галя, Лида, Вовка, Шурик и Зина. Любил мой Фёдор в кровати кувыркаться! А как откажешь? Побежит же туда, где дадут! Приходилось терпеть.
Фёдор-то мой с войны пришёл пешком. Шёл из плена из самой Германии больше года. Ночевал, где придётся, ел, что дадут добрые люди. Стучался в окна и просился переночевать. Многие отказывали, кто-то пускал или корку хлеба выносил да кружку воды. Так и добрался домой. Мы его уже и на ждали, думали конец ему пришёл. Повестку получила: «без вести пропавший». Ну что ж, на всё воля Божья, куда деваться...
Вовка родился у меня в сорок первом, как раз немцы пришли. Я его в погребе прятала, потому как слухи ходили, что немецкие солдаты не любят маленьких, орущих, они их на штык и об стену. Или в колодец кидают. Я его в погребе держала постоянно и спал он на одном боку, ко мне повёрнутый, к сиське. Так у него голова на всю жизнь приплюснутой с одной стороны осталась. Такая жизнь... Женился Вовка поздно, лет в тридцать пять. На разведёнке с ребёнком. Шура женщина хорошая, основательная, взяла его в руки, дисциплинировала. Ну и что, что девочка при ней от первого брака, она стала Вовке дочерью, он вообще у меня детей всегда любил. Через год родилась у них Аня. Аня и Таня, две дочки, он их никогда не делил на «свою» и «чужую»...
Галя, старшая моя девочка, вышла замуж в 19, чтоб быстрее нас освободить от «лишнего рта». Нечего есть было, тяжко было. Муж мой гулял, пил, бил. И меня и детей. Убегали от него в лес, страшно было. Потом заболел мой Фёдор. По больницам таскали, лечили, не помогло. Умер рано, шестидесяти не было...
Галя в двадцать дочку родила. Не успела родить, муж поехал в Казахстан «целину поднимать». Поднял. Написал через пол-года: «Не жди меня, Галя. Я начинаю новую жизнь с новым человеком». Дочь моя не робкого десятка, назанималась денег, купила билет в один конец в Караганду. По дороге девочка ее полиомиелит подхватила, еле доехали. На месте оказалось, что всё зря. Филипп, законный супруг, завёл себе новую семью и назад возвращаться не собирался. Гале ничего не оставалось, как устроится там на работу в столовую посудомойкой, так как денег на обратный билет не было. Дали комнату по соседству с Филиппом и его бабой, жили так год. Людочка в садике. Галя в столовой. Пока Филипп не задумал дочку возвратить. Приходит Галя за дочкой в садик, а там говорят- папа забрал пару часов назад. Галя к ним, а Людочка сидит у них на кровати и пряник жуёт. Схватила ее в охапку, кинулась к выходу. А те за ней: «Стой! Куда ребёнка поволокла???» Девочка плачет: «Хочу к папе! Он хороший!». Жалко и ее и себя... Вернулась Галя домой, муж в Караганде остался. Устроилась в магазин продавцом. Стали мужчины внимание обращать. Девка была яркая, видная, за словом в карман не лезла. Внимание вниманием, а жениться никто не собирался. Один только был серьезно настроен. Толька. Только Толька. Моложе на пару лет, вернулся из армии. Смешной, лопоухий. Людочку сразу полюбил, ей пять уже было. Ездил каждый день в магазин 20 километров на велосипеде, чтоб Галю повидать. Мороженное вёз, привязанное к багажнику. Для девочки. Какое там было мороженное 20 километров по жаре!
Галя поняла, что никто её и дочь так сильно любить больше не будет и вышла за него. Без любви, без страсти. Как все мы. Как Богом дано. Он хороший был, с душой, с уважением. Переехали они к нему, к матери его. Она невзлюбила мою Галю сразу. Старше на два года, с ребёнком, разведённая... не мог не порченную найти? На ножах были постоянно, пока не родился у них Сашка и не решили они строиться во дворе. Построили себе дом, отделились и сваха перестала лезть в семью, как раньше...
Лида моя вышла замуж за Володьку. Красивый был, бровастый, юморной. Выпить любил больше всего на свете. Родился у них Эдик, хороший послушный мальчик. Но Володька уже запойный был, лакал, как не в себя. Лида смешная, разыгрывала его постоянно. Придёт он невменяемый домой, завалится спать, а она ему на трусах резинку перережет и ноги другой резинкой спутает. Он утром встанет в туалет, запутается в резинках и упадёт посреди комнаты без трусов. Хрипит: «Сссссука! Убью!» А она смеётся за стенкой. Ничего не боялась Лида, бесстрашная была она у меня...
Зина вышла замуж в Жданове. Теперь называется Мариуполь. Муж попался капитальный. Кличка у него такая и была «Толик Капитальный». Полууголовник полуработяга, ну какого Бог дал. Дети родились, два мальчика, Игорь и Виталик. Толик умер давно, Игорь пьёт, Виталик наркоман, говорят... Зиночка работает на заводе, год назад пальчик попал в станок, отрезало пальчик. Бедная моя девочка! Как я эти пальчики берегла, целовала!..
Шурик, младшенький мой, попал в Чернобыль в восемьдесят шестом. Он был военным поваром, готовил для ликвидаторов. Тогда же ничего не говорили, опасно-нет. Надо, значит надо, - поехал. Сейчас проблемы со здоровьем, то одно, то другое. Хорошо, жена ему досталась толковая, Лидочка. Заботливая, ласковая. Правда сын старший у них неудачный, после армии вернулся сам не свой, запил. Потом уехал в Чехию работать, пропал на пять лет, ни слуху ни духу. Объявился через время, вернулся домой конченым алкашом. Из дома тащит все, пропивает. Ни работы, ни семьи. Зато доченька в порядке. Наташа. Всё хорошо у неё, замуж вышла, мальчика родила...
Я давно уже на том свете, прожила долгую, не всегда счастливую жизнь. Я родила семеро детей, двое из них уже в могиле. Трое из моих внуков тоже там. Но живых больше. Жизнь продолжается и я продолжаюсь в моих детях внуках и правнуках. Надо жить, пока живётся и любить, пока любится. Остальное неважно. Остальное пройдёт...