На конкурс: Немного испанского

Игорь Валентинович приходил в школу к девяти утра. Заранее позаботился, чтобы первого урока в его расписании не было. Как самый видный мужчина в коллективе он имел право на преференции. Он действительно был видным - помогал высокий рост. В школе держался уверенно, солидно, а в десятом «В» даже дерзко. Класс был особенный, на шестнадцать девочек приходилось всего четверо парней. Да и те были вполне заурядны и терялись на фоне ярких одноклассниц. А вот девицы подобрались исключительные - рослые, длинноногие и длинногривые, сплошь интеллектуалки и насмешницы. Они с удовольствием ходили на факультатив к математичке, восхищали свободомыслием молодую учительницу литературы, участвовали в Олимпиадах по химии. На них хотелось производить впечатление, быть необыкновенным, значительным, интересным. Нет-нет, 52-летний учитель истории Игорь Валентинович Постников не был педофилом. Ему просто хотелось скакать диким мустангом с ними вровень, а, в идеале, возглавить их молодой свободный бег.

Игорь Валентинович на уроках сдвигал кустистые рыжеватые брови, потирал руки, покрытые редкими веснушками. Спуску десятому «В» не давал. Заставлял конспектировать уроки «от и до». Ревниво следил за посещаемостью. Спрашивал строго. Но этого ему было недостаточно. Хотелось оставаться в центре внимания и вне отведённого ему времени урока. Поэтому он пристрастно отмечал любые изменения во внешности и настроении учениц и не стеснялся давать им «ценные» советы. Например, миловидной отличнице Евгении, натуральной блондинке, историк рекомендовал сменить цвет бровей. Аппетитной, как будто готовой лопнуть от созревшей женственности, Мариночке указывал на то, что постоянное одёргивание неуклонно ползущей вверх мини-юбки может выдавать окружающим её неудобное нижнее белье. Влюбчивой Лёле пенял на рассеянное внимание и предупреждал о возможных неприятных последствиях её увлечений. А больше всех доставалось высокой, статной Уленьке Филатовой. Девушка явно числилась у Игоря Валентиновича в любимицах. Он позволял себе резко говорить с ней на уроках и часто занижал оценки. Вслух озвучивал, что к ней у него отдельный спрос, раз она собирается стать искусствоведом. Встретив её однажды в парке с молодым человеком, на следующий день разразился длинной речью о мезальянсе и печальной судьбе королевы Марии Стюарт, которая поплатилась жизнью за неправильный выбор спутника.

Но несмотря на все старания, строгость и «отеческие» советы, десятый «В» почему-то не спешил сделать историка своим кумиром. Девушки не рвались к нему на дополнительные занятия, редко задавали вопросы и даже на День учителя его трофеи были не сравнимы с уловом той же математички. Игорь Валентинович пытался утешать себя тем, что он мужчина, и не пристало ему получать в подарок букеты, но неприятное чувство собственной неважности посещало его всё чаще. Нужен был решительный шаг, крутой поворот, выход за рамки. Игорь Валентинович решил выйти хотя бы за рамки школы и провести очередной урок в Художественном музее. Просто необходимо было утереть нос всей учительской. Математичка с литераторшей, конечно, чудесные дамы, но десятому "В" нужен интеллектуальный лидер-мужчина. Альфа-учитель.

К посещению музея Игорь Валентинович готовился тщательно. Сдал в химчистку неизменный серый костюм. Выбрал галстук поярче. Прошёлся по магазинам в поисках нового одеколона. Хотелось сразу всего - и терпкого диоровского Фаренгейта, и пряного Эгоиста от Шанель, и свежего японского Исси Мияки. Но, посмотрев на цены, Игорь Валентинович решил, что его главный козырь не парфюм, а интеллект. Выглядел он и так прекрасно - высок, статен, бровьми союзен. В своём триумфе историк не сомневался, он продумал урок в музее не хуже, чем свой внешний вид.

Десятый «В» явился в полном составе. Обычно Уленька любила быть в центре событий. Без неё не обходился ни один школьный концерт или праздник. Она не стеснялась выступать, читала со сцены стихи и прекрасно пела. Но от Игорь Валентинович с его душным взглядом и навязчивым вниманием вызывал в ней желание быть незаметной. В музее Уленька постаралась держаться подальше от передовой, но с её высоким ростом всё равно была на виду. Ей казалось, что историк обращается прямо к ней, описывая Европу первой половины двадцатого века. Слушала она плохо, хотя рассказывал он действительно интересно. Учитель объяснял, как повлияли исторические события на искусство в целом, связывая научно-технический прогресс с супрематизмом Малевича, описывал влияние войны и фашизма на творчество Пикассо. Глядя ей прямо в глаза, он перешёл к теории Фрейда о бессознательном и развитию кубизма и сюрреализма.

- Конечно, мы говорим сюрреалист - подразумеваем Сальвáтор Дáли, но нельзя забывать про творчество таких крупных художников, как Магритт, который как раз не поддерживал теорию психоанализа...

На имени знаменитого испанца, так исковерканного историком, Уленька отвела глаза и стала краснеть. Взглянуть на учителя она не могла. Вдруг это проверка, и он ждёт, когда его поправят. Или по-испански ударение звучит по-другому, и историк снова щеголяет своей образованностью. Было так стыдно и неловко, что хотелось просто развернуться и уйти. Игорь Валентинович ещё несколько раз произнёс «Сальвáтор Дáли». Уленьке пришло в голову, что самому художнику этот фарс мог бы даже понравиться, и стыд немного отступил. Вместо него появилось истерическое желание расхохотаться, и Уленька развернулась к историку спиной, сделав вид, что рассматривает одну из картин.

- Я так понимаю, что урок несколько затянулся, раз Филатова, которая должна быть заинтересована больше всех, начала смотреть по сторонам. Спасибо за внимание, увидимся завтра, - прозвучало ей в спину.

Игорю Валентиновичу с его испанским так и не удалось стать духовным лидером и кумиром молодёжи. Но одно безусловно - Сальвáтора Дáли бывший десятый «В» помнит по сей день.

Кстати, Уленька искусствоведом не стала. Поступила на факультет психологии и читает лекции в университете. Диссертацию написала на тему «Влияние педагога на психологический микроклимат среды в старших классах средней школы».