ПРОГУЛКИ С ПЕЩЕРНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

#кузьменков #альтерлит #критика #сенчин 

Роман Сенчин написал статью под неуклюжим, занозистым названием «О лучах света для обиженных, для которых наша современная литература – дерьмо». Опубликовали ее в «ВопЛях», у Шайтанова – того самого, что во имя трепетной любви к бездарям угробил «Русский Букер». Этих двух обстоятельств хватит, чтобы статью не читать. Но прочитал: чай, про меня, любимого, пишут. Опять же старался коллега, грех без рубля отпускать.

Помните сериал ВВС «Прогулки с пещерным человеком»? «Лучи света» оставили по себе ровно то же впечатление: утробный вой рамапитека, которому мастодонт лапу отдавил. На том же интеллектуальном и эстетическом уровне.

Первое, что бросается в глаза, – Р.С. под стать есенинским персонажам изъясняется корявыми, немытыми речами: два одинаковых предлога в заголовке, «соавтор Дмитрия Быкова книги “Сигналы”», «рецензия о книге», … Вторая сигнальная система у оппонента еще формируется, но не будем крохоборами. Не в том суть. И не туда.

Сенчин, изволите видеть, давно не равнодушен к моей персоне. Года четыре назад появилась первая его филиппика «Из Зоила в моську»: «Грозный еще недавно Александр Кузьменков рискует из грозного зоила превратиться в тявкающую на все подряд моську». Потом еще и еще – я уж и со счета сбился. Роман Валерьевич, не слишком ли много внимания моське? Или, все-таки, не моське? Вы уж сделайте милость, определитесь: два противоречащих друг другу суждения не могут быть оба истинными. Хотя о чем это я? – логике пещерный человек не обучен.

Впрочем, нынче речь не только обо мне. Нынче автору за державу обидно: «Повторяй как заклинание: “Литературная критика у нас глубоко спит, критика умирает”, – и она проснется, оживет, зашевелится. Да, проснулась и зашевелилась. И не знаешь, обрадоваться или ужаснуться… Литературной критикой проснувшееся назвать сложно. Проснулось действительно нечто уродливое, притом злобное и неумное. Но изучать нужно и такое…»

Что ж, изучим. Правда, не по схемам Р.С.: он в первобытной своей простоте запряг лошадь позади телеги. А надо бы с точностью до наоборот: литература первична, критика вторична. Дальнейшие подробности у Ньютона: всякое действие вызывает равное по силе противодействие. И если некто выдает на-гора вполне стругацкую пародию: «Мария пальцев поморозила», то реакция критика будет вполне однозначна – считайте ее хоть злобной, хоть неумной. Кстати, Роман Валерьевич, не знаете ли часом автора по-дамасски отточенной фразы про Марию?

Я, возможно, и не имел бы ничего против этой малохудожественной самодеятельности, будь она действительно самодеятельностью: на общественных началах, в нижнем углу цеховой стенгазеты, где опусам литкружковского качества самое место. Да не то у нас тысячелетье на дворе: за некондицию никого еще не лишили ни тиражей, ни роялти, ни премий. Хотя статью 156-ю Трудового кодекса вроде бы никто не отменял: «Полный брак, происшедший по вине работника, не оплачивается вообще. Частичный брак по вине работника оплачивается в пониженном размере в зависимости от степени годности продукции».

Это элементарное, в общем-то, требование в глазах Р.С. выглядит тяжелой уголовщиной. Сенчин поднимается до головокружительных обобщений: «Кстати, если кто-то думает, что Кузьменков борется только с проявлениями “графомании” в современной русской литературе, то он ошибается. По-моему, Кузьменков вообще против литературы – найдите, например, его статью о Гоголе». Хм. А ничего, что Розанов тоже на дух не выносил Гоголя, Лев Толстой – Шекспира, Набоков – Достоевского, а Лимонов – Пушкина? Как только жива наша несчастная словесность при стольких-то супостатах… Сочувствую автору: кругозор откровенно пещерный. Но подучить матчасть, право слово, не помешает.

Кстати, о матчасти: «Кузьменков, кажется, не миновал ни одного более или менее заметного писателя, за исключением Дмитрия Быкова, однажды похвалившего кузьменковскую прозу». Понимаю, что в праобщине основной источник информации – сплетни. Да вот ведь незадача: и Дмитрий Львович пострадал – «”Июнь”: модель для сборки» не читали, Роман Валерьевич? Зря. Я же говорю: учите матчасть.

Однако Сенчину не до таких мелочей – он с ветхозаветной яростью проповедует: «Любого из русских писателей – что настоящего, что прошлого – можно измордовать за ошибки. Лев Толстой с Достоевским писали чудовищно». А Лермонтов, Бунин и Набоков писали великолепно – отчего бы их не вспомнить? Вопрос, конечно, риторический, ибо ответ до неприличия очевиден. Роман Валерьевич, а сами-то не пробовали создать что-нибудь сложнее повествовательного, невосклицательного, нераспространенного? Ах да, помню, было дело: «водка падала в желудок раскаленными колобками». Ага. Бабка, значит, по поллитрам помела, по чекушкам поскребла и наскребла деду на похмелье колобок. Раскаленный. О друг мой, об одном прошу тебя…

И самое жуткое для гоминида от словесности: у Кузьменкова есть единомышленник, исповедующий те же самые принципы, – Вадим Чекунов: «Примеры неграмотности – от банальных грамматических ошибок до слабости сюжета и психологических ляпов – составляют основу работ Кузьменкова и Чекунова. Для внутренней или товарищеской рецензии подход правильный, но делать это задачей или даже сверхзадачей своей критической деятельности – смешно». Сложно представить слесаря, путающего разводной ключ с отверткой. Или токаря, не отличающего шпиндель от станины. Но писатель, по Сенчину, вовсе не должен владеть языком, разбираться в тонкостях сюжетостроения или психологии. То есть, профессиональные навыки для литератора в принципе не обязательны. А говорить о поголовном дилетантстве можно только шепотом, в «товарищеских рецензиях». Крой, Ванька, Бога нет!

Разовьем сенчинский тезис до логического конца и получим искомое: писателю достаточно знать алфавит, прочее от лукавого. Рамапитекам, ясен пень, и так сойдет. Но у homo sapiens другая аксиология. Не убеждает? – почитайте рецензии Андрея Немзера, Романа Арбитмана, Елены Иваницкой. Или Игоря Фролова, который терпеть не мог новых реалистов, в особенности – Сенчина: «Говорят, этот писатель что-то преподает в Литинституте, который окончил, – неужели спецкурс косноязычия?»

Простите, отвлекся. Мало-помалу мы добрались до главного пункта повестки дня – обвинительного вердикта злобным и глупым критикам: «Нынешние властители умов вроде Кузьменкова и Чекунова людей от чтения отталкивают». Роман Валерьевич, а кто вам мешает быть властителем умов? – я публикуюсь на двух сетевых ресурсах, а к вашим услугам все издательства страны. И вечно под ружьем батальон бисквитно-кремовых рецензентов – от Басинского до Пустовой: р-рады стараться, вашбродь! Не задавались вопросом, отчего такая-то фора – и не работает? Но это к слову. Главное вот в чем: Чекунов и Кузьменков людей от чтения не отталкивают. Как раз наоборот: учат читать – внимательно и вдумчиво, верить своим глазам и здравому смыслу, а не литературно-критической патоке.

После «Зоила и моськи» историк и книжный блогер Елена Шимонек заметила: «Непонятно, чего хотел добиться Сенчин своей статьей, но дать достойную отповедь “желчному и безжалостному” Кузьменкову ему явно не удалось. Удивительно беспомощный текст вышел из-под пера человека, который считается писателем… В басне И.А. Крылова моська, помнится, тявкала-то на слона. А со слонами в современной литературе как-то напряженно».

Как выясняется, за четыре года Ромапитек Валерьевич не понял эту прописную истину. И вообще ничего не понял, – но это уже его личная драма.