Ёлка на Эрмитажном (на конкурс)

#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit

Девушка по городу шагает в зимних сапогах, хотя в ногах такая лёгкость, будто и правда босиком. Она выходит из здания вокзала, куда пять минут назад прибыл последний поезд уходящего года, и с головой окунается в атмосферу праздничного Петербурга. Идёт по искрящемуся яркими огнями Невскому, полной грудью вдыхая такой знакомый морозный воздух родного города, который отдаётся терпкой горечью. Она не была здесь шестнадцать лет. Боялась вернуться. Слишком много боли помнят эти набережные. Здесь она похоронила мать. А отец не смог жить там, где каждый камень мостовой напоминает ему об утрате. 

Здесь прошло её детство. В маленькой съёмной квартирке на окраине исторического центра. Здесь она делала свои первые шаги, поскальзываясь на обледенелом асфальте. Здесь она переживала первые радости и обиды. Первую настоящую дружбу, перераставшую в нечто большее. Её память до сих пор хранит образ кудрявого мальчишки, склонившегося над нотной тетрадкой и старательно выводящего своим корявым почерком точки и палочки, тихонько напевая.

Воспоминание больно кольнуло слева. Ведь они так и не попрощались. А её письма оставались без ответа. 

Ноги сами несут её по непривычно шумным улицам. Кажется, в эту предновогоднюю ночь весь Петербург высыпал из своих домов на свежий воздух. Смех, улыбки, объятия – всё это греет её разбитое сердце, даёт на время забыть о грузе боли и потерь. 

«Даже Юпитер сегодня веселее обычного» – думает она, проходя по Аничкину мосту. Так они с Лёшей прозвали одного из коней и часто приходили сюда, чтобы ему не было одиноко. Они могли стоять здесь часами, глядя на лениво текущую Фонтанку и рассказывая друг другу сокровенные тайны. 

Круговорот веселящихся людей выносит её на Манежную площадь. Красавица-ёлка, украшенная по мотивам «Щелкунчика», живо пробуждает давно забытые картины из детства, когда мама читает сказку слабым охрипшим голосом, а они сидят рядом и ловят каждое слово. А потом он, Лёша, ещё неумело и местами фальшиво играет для неё мелодии из балета, склонясь над своей виолончелью, ведь денег на поход в театр не хватает. 

Из хрупких счастливых воспоминаний её выводит резкий толчок. Она оборачивается и почти что ловит, спасая от падения, маленького костлявого и болезненного на вид старичка с белоснежной бородой. 

– Ох, простите ради бога... – бормочет он слегка шепеляво, не выпуская её руки.

– Вы в порядке? – он выглядит потерянным среди шумной толпы, и её пронзает острая жалость. – Давайте я провожу Вас до скамейки.

Осторожно лавируя между людьми, они добираются до спасительной лавочки. Старичок с оханьем опускается на холодное дерево.

– Спасибо, дай Вам Бог здоровья, – произносит он, тяжело и хрипло дыша. 

– С Наступающим Вас! – улыбается она и поворачивается, как вдруг слышит вслед:

– А Вы видели ёлку на Эрмитажном мосту? 

Она недоуменно замирает и хочет переспросить, но её слова заглушает залп фейерверков, заставляющий вздрогнуть от неожиданности. Люди радостно кричат и запрокидывают головы в тёмное небо, вспыхивающее яркими огнями. Она недоуменно озирается вокруг и видит часы. Двенадцать.

Когда народ успокоился, старичка уже и след простыл. 

Площадь превращается в одну яркую волну бенгальских огней, поздравлений, хлопушек и петард. Девушка протискивается к выходу, не выдерживая такого уровня децибел. 

Любопытство толкает её к Неве, хотя идти так далеко не хочется. На Эрмитажном мосту никогда не было ёлки. Да и быть не могло, как можно поставить ёлку на мосту? Но слова загадочного старца не давали покоя. Поэтому она идёт, балансируя на покрытых льдом мостовых, и легко улыбается счастливым прохожим. Для неё Новый год уже давно мало что значит. Ведь в чудеса она не верит, а отмечать его ей не с кем. Но общее веселье передаётся и ей, а родные места дарят тепло. 

Мимо атлантов, которых ей всегда было жаль, она выходит к Зимней канавке. На набережной достаточно пустынно, и она наконец выдыхает и расслабляется, в которых раз понимая, как неуютно она чувствует себя в толпе. Одиночество ей гораздо привычнее.

Ёлки на Эрмитажном мосту не оказывается, и ей становится немного обидно. Она утешает себя тем, что с моста открывается красивый вид на Неву. И всё-таки, в Москве ужасно не хватает рек. 

Она подходит к мосту и не сразу замечает человека, облокотившегося на перила и смотрящего вдаль. 

– С Новым годом, – произносит она почти машинально, не глядя в его сторону. 

– С Новым годом, – отзывается он, и его голос звучит глухо, печально и как-то... знакомо?.. 

Она поворачивается, и их взгляды пересекаются. Несколько секунд она вглядывается в его лицо, и сердце начинает биться чаще.

– Лёша?.. – выдыхает она, не веря своим глазам. Родное имя, произнесенное вслух, отдаётся сладкой болью. 

В воздухе звенит тишина. Он медлит. Неужели ошиблась?

– Оля? – неуверенно произносит он, так знакомо щуря глаза под стёклами очков. 

Она бросается к нему и крепко обнимает. Он робко опускает руки ей на спину. 

– Я так скучал... – шепчет он ей в ухо, щекоча дыханием. 

– Я и не надеялась тебя когда-нибудь увидеть... – они отрываются друг от друга, и она всматривается в изменившиеся, но родные черты его лица. 

– Ты уехала, а я ведь так тебе не сказал... – она тонет в его зелёных глазах, искрящихся радостью. 

А потом их губы соприкасаются, и она понимает, что больше никогда не останется одна. 

И уж конечно они не заметят укрывшегося в тени старичка, прячущего улыбку в седой бороде. И пусть в обязанности новогоднего духа входит дарить чудеса детям, взрослые зачастую нуждаются в них гораздо больше.