Фаворитка покажет Князю Петербург (#на конкурс)

#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit

 

Резинка короткого чулка из белого шелка, который я надеваю на правую ногу, зацепилась за застежку браслета часов. Отвожу руку — резинка натягивается, отцепляется от застежки и со свистом лупит меня по лодыжке. Впереди предстоит надеть еще много травмоопасных предметов гардероба: кюлоты, кафтан, камзол и конечно всякая херня по мелочи.

— Котенька, не сердись. — говорит Ольга, садится передо мной на колени, опирается руками на мои бедра. — Это будет лучшая новогодняя ночь в твоей жизни! 

И каждый раз, когда она просит меня не сердиться, происходит одно и тоже. Она покорно опускает подбородок мне на колени, берет меня за руку, прижимает мою ладонь к своей щеке и целует мои пальцы. А затем она преданно смотрит в глаза, и я слышу от нее простой вопрос.

— Пососать тебе? — спрашивает она. — Очень хочу взять в ротик.

 

Когда я сливаю ей в рот, она проглатывает. После этого она игриво показывает язык и облизывает свои губы. Или говорит какую-нибудь нелепицу, если чем-то обеспокоена. Как сейчас.

— В 19 веке не было ролексов, — говорит Ольга. — Надень на руку свои бреге.

 

Ей 22, мне 48. Какие у нас отношению? Ну, обычно я веду ее в рестик, забираю к себе и хорошенько имею. Утром она готовит завтрак, после которого еще раз ее имею, даю денег и заказываю такси. А еще мы гуляем — просто гуляем по Петербургу. 

 

Мы видимся не чаще раза в неделю, но в перерывах между сексом и вкусной едой о чем-то надо разговаривать. Для этого во время прогулок я на ходу сочиняю истории о местах, которые мы проходим. Она их слушает, смеется, что-то переспрашивает, а я в ответ сочиняю новые и новые подробности. На том и держится наша ментальная связь. Я даже верю ей, что она любит меня не крепкий член и не за толстый кошелек.

— У меня от твоих рассказов, — откровенничает она. — Становится мокро в трусиках.

— Когда-нибудь, — мечтает она. — Ты дашь мне столько денег, что я издам  собственную книгу про Петербург, и в ней будут все твои истории. 

— Эта книга, — продолжает Ольга. — Сделает меня известной и богатой, и тогда уже я буду дарить тебе подарки.

 

Сейчас может быть странно, зачем все это мне. Но если бы вы хоть раз увидели Ольгу, вы бы меня поняли. Юная красотка с абсолютно развратными глазами, как будто создана для секса. Даже если влюбишься и захочешь жениться, с мамой знакомиться такую не поведешь. Да и обходится она втрое дешевле любой ручной соски из тех, что у меня были за последние лет десять. 

 

***

 

На смартфон приходит уведомление, что черная ешка с номерами 555 подъехала к парадной. Только бы никого из знакомых не встретить. Ольга одета по-современному. Она вьется рядом. 

— Котенька, — шепчет Ольга и прижимается ко мне попкой, глядя на наше отражение, — Возьмешь меня по-быстрому?

 

***

 

— С наступившим! — приветствует нас метнувшийся открывать двери водитель.  — Ой, бонжур! Сударь и сударыня, карета готова принять добрых господ. 

— Салют, — отвечает Ольга и рассказывает наш сценарий. — Князь из прошлого, он путешествует во времени, а я из этого времени. Хочу показать князю новогодний Петербург будущего.

— Немного ролевых игр, старичок? — подмигивает водитель и хлопает меня по плечу.

— Еще раз такое сделаешь, — отвечаю я. — Зажму твою голову в дверном проеме и буду бить дверью до тех пор, пока не вспомнишь субординацию. Едь по городу, не надо ЗСД.

 

Едем молча. Ольга что-то постит в инсте, я обнимаю ее и смотрю на украшенный, пылающий иллюминацией город. Гремят салюты и фейерверки. Когда мы по Кронверкской набережной пролетаем Петропавловскую крепость, любопытство берет над водителем верх.

— Адрес необычный, — замечает он. — Какой-то клуб?

— Там места Достоевского, — объясняю я. — Настоящие.

— Расскажи ему, — шепчет Ольга. 

И я на ходу придумываю историю.

— Места Достоевского, — объясняю я. — Это не какой-то там Кокошкин мост, где начинается Преступление и Наказание. И это не локации, где Федор Михайлович жил, гулял, творил.

— Как насчет Матисова острова, куда мы едем, — спрашиваю я водителя. — Между берегами Мойки и Пряжки стоит психиатрическая больница Святого Николая Чудотворца.

— Прогуляйся как-нибудь, карту можешь с собой не брать, — предлагаю я водителю. — С луна-парком ты ее не спутаешь.

 

***

 

К стенам этой больницы в последние годы своей жизни Достоевский приходил по ночам в полнолуния. С собой он брал толстенный блокнот с бумагой из молескина, перьевую ручку, прищепку на нос и непатриотичный складной стул, изготовленный в Германии. 

 

Федор Михайлович располагался на стуле, поближе к окнам, укладывал на коленях свой блокнот в раскрытом виде, брал в руку перо и вслушивался. Он дожидался стонов и воплей душевнобольных, заключенных в больнице. Первый услышанный вопль — как сигнал. 

 

Получив этот сигнал, Достоевский крепил на носу прищепку, откидывал в сторону перо, доставал член и начинал сосредоточенно дрочить. Заканчивал обычно на рассвете, когда стихали вопли психов. Кончал при этом Федор Михайлович в свой блокнот. Говорят, туда в общей сложности литров 8 засохшей спермы великого писателя закачено. Бесценный предмет!

 

***

 

— Перед смертью, — продолжаю я. — Достоевский закопал блокнот у стен больницы, а мы едем этот артефакт искать.

— Понятно, — неуверенно отвечает водитель.

— Да гулять мы едем, расслабься. — объясняю я. — Как все нормальные люди, хотим увидеть город в новогоднюю ночь. Вон, у моей девчонки в рюкзаке шампанское и фейерверки. 

И моя девочка, прижавшись ко мне, снова шепчет на ушко:

— Как же я вас люблю, мой князь, — говорит Ольга и прикусывает мне мочку уха. — Я даже думаю отдать вам свою попку, когда вернемся домой.

trnshkn: Фаворитка покажет Князю Петербург