Египетская сила-2: продолжение-дополнение

- Ничего не понимаю, - Пухов смотрел на ступени, где лежало завернутое в полотнище тело.

Из проема над лестницей за ними наблюдали смуглые лица; слышались гул толпы, крики и плач.

- Мы в кино, что ли, попали, - старик помахал рукой кому-то. - Смешные такие. И голые. В простынях. Мы так в Дегтярные бани ходили с бригадой.

Тихий девичий всхлип – вся троица пришла в себя.

- Домой хочу, - тихонько шептала девушка.

Пухов встал, попытался отряхнуться, но закашлялся от поднятой им самим пыли и бросил это занятие.

- Ой негоже так к покойным, - старик на четвереньках полз по ступеням к телу, оставленному сбежавшей похоронной процессией. - Что ж они, ироды, бросили несчастного.

Его передвижения не остались незамеченными. Гул людской толпы перешел в крики гнева и ужаса одновременно.

О ступеньку рядом с лежащим телом ударил массивный камень, отскочил и упал перед ногами замеревшей девушки.

- Нас тут забьют камнями, - забормотала она, размазывая пыльные следы слезы по лицу.

Пухов дернул старика за штанину.

- Назад, Старый! Сиди где сидишь! Не хватало ещё их разозлить!

- А я что? Я ничего, - старик отполз к дальней стене. - Я помочь хотел.

- Кому помочь, дед? Покойнику? Кто бы нам сейчас помог! Даже так не завернут - камнями завалят и привет! - Пухов возмущенно тыкал пальцем то в старика, то в тело на лестнице.

- Ты чё орешь, истеричка! Я тоже орать могу, научен! – ругань Старого, отражаясь от каменных стен комнаты, звучала ещё громче. - Кто-кто! Дед Пихто!

Вдруг наверху резко наступила тишина.

"Пих-то... Пих-то..." - перешептывание наверху. Затем громче и мощнее толпа вторила: "Пих-то... Пих-то..." И через несколько секунд послышалось дружное скандирование множества голосов: "Пих-то! Пих-то!"

Пухов оцепенел, прислушиваясь.

- Ну всё. Приплыли, египетская сила... - старческий голос поник.

- Хочуууу дооммооййй, - тихонько завыла девица с синим «ёжиком» на голове.

Крики наверху резко оборвались. Мелькнула тень в проеме. Троица задрала головы.

По ступеням, грациозно и неспешно, бесшумно спускалась рыжеватая поджарая кошка. Присела у покинутого всеми тела, принюхалась, фыркнула, переместилась на ступень ниже. Потянулась, демонстрируя колье-ошейник желтого металла с мелкими переливающимися камешками на груди. Села, сложив лапки, и оглядела удивленные лица.

 -  Ещё кошки нам не хватало, - старик хмыкнул. - Ты кто, животное?

Кошка лениво повернула голову в его сторону.

- Ты же сам звал, Семен Петрович, - вдруг бархатным женским голосом заговорила хвостатая гостья. - Я так и знала, что когда-нибудь пропьешь ты свою память, предупреждала даже.

- Ик... египетская... - старик закашлялся, чуть не подавившись языком от удивления.

- Говорящая кошка... - прошептала девушка из угла, перестав всхлипывать.

Пухов успел схватиться за крышку саркофага, чувствуя, что ноги подкашиваются и могут его не удержать.

- Ты... вы… кто? - хрипло прошептал он.

Пухов никогда не верил тем, кто говорил, что кошки умеют улыбаться, но сейчас это видел своими глазами. Мало того - животное даже хихикнуло.

- Кто-кто, Дед Пихто. Это единственный вопрос, который сейчас вас волнует? Какая вам разница, кто я? Ну хорошо. Может, так проще будет.

И она, поднявшись, обернулась вокруг себя, будто пытаясь поймать собственную тень, и снова села в ту же позу.

На голове кошки возникла красная шапочка с белой пышной окантовкой и помпоном на конце, свисающим на спину. Изящные ушки торчали из прорезей в шапке.

- Так, надеюсь, понятнее?

Пухов не вымолвил ни слова. Старик хмыкнул в кулак.

И только девушка прошептала;

- Кошка - Дед Мороз? Ой мамочки...

Пухов сел на пол, ища нужные в этой ситуации слова.

Кошка Мороз улеглась, подобно тигрице развалившись в лучах солнца, падающего на ступеньку.

- Так, не будем тянуть кота за резину, к тому же завтра восход Сириуса и пять дней выходных, – томно продолжила она. – Вы уже поняли, что как-то очутились там, где по всем законам, мыслимым и немыслимым, не должны были оказаться. Но вам трижды повезло: позвать меня, очутиться рядом, и - я знаю, как это исправить.

- Ты кто?! Откуда?! Как!? – старик наконец обрел дар речи, но, видимо, способность соображать его покинула.

- Петрович, не шуми, – кошка положила голову на ступеньку и подмигнула старику. – А то припомню, сколько ты котят в Мойке утопил. Хорошо, что не моих, так бы прямо сейчас дурниной орать начала. Ох и набежало бы слуг моих и оторвали бы тебе голову прямо тут.

- Ой, так и набежали бы!! – взорвался старик.

- Пфф, проверим? – кошка резко поднялась, выгибая спину, и голос её стал походить на шипение. – Ты что ж думаешь, они просто так с меня сфинкса своего лепят? Закопают тебя под ним! Да и всех вас троих!

Тихий девичий всхлип в углу, переходящий в глухой вой. 

Пухов подскочил к старику, зажимая ему рот.

- Всё, он спокоен, – судорожно сглотнул, глядя, как кошачьи когти скребут камень ступеньки. – Давайте продолжим цепочку наших везений.

  Кошка приняла позу того самого сфинкса, презрительно помахивая хвостом.

- То-то же, – даже морда животного выражала презрение, – одно условие, и отправлю вас обратно, в ваш холодный сырой город. Бррр, как вспомню – лапы ломит. И хвост.

- Какое условие? Что надо сделать?

- Сущую мелочь, – глаза кошки хищно блеснули. – Пусть каждый ответит на один вопрос: почему ему надо вернуться?

- Хочууу доомоойй, – вновь завыла девица, – к маме, у меня выпускной в этом году, в Петергоф поедем… Алые паруса, рассвет над заливом, Сереежккуу люблю, он обещал вернуться…

- Так, с этой всё понятно, – резюмировала кошка и повернула голову к Пухову. – Дальше?

- Семья, дети, работа, дела, друзья, – пожал плечами тот.

- Не пойдет. Мимо.

Пухов задумался.

- Я не могу ответить. Я живу, работаю, мотаюсь с утра до вечера по городу. Всегда казалось странным, что друзья из других городов, собираясь приехать, говорят: “Мы едем в Питер, остановимся у тебя”, а не “Мы едем к тебе в гости”. И, видимо, пойму это только тогда, когда найду время узнать город, в котором живу и работаю.

Старик вскочил с места.

- А я не буду отвечать! Тебе не понять, животное! В этом городе нужно родиться, чтобы понять, почему в него возвращаются. Или влюбиться, впервые побывав в нем, вдохнув его воздух. Сразу, с первого взгляда. Безапелляционно! Если любишь – то не спрашивают “за что”. И если этого не произошло – не возвращаться туда.

Кошка покачала головой, встала, потянулась.

И начала подниматься по лестнице к светлому пятну в потолке.

- Ох, питерцы… или петербуржцы… пес вас поймет, – бормотала она под нос себе.

На верхней ступеньке обернулась, внимательно оглядела наблюдавшую за ней троицу.

- Петрович, бросай пить и помирись с внуками. Пухов, полюби наконец-то город, в котором живешь. Настя, всё у тебя будет хорошо, я узнавала, – подняв голову к небу, она звонко замяукала. – Мяяяяууууу!

Стены, потолок и пол гробницы потемнели, расступились и исчезли.

Питерцы, они же петербуржцы, рухнули на гранитный пол Египетского зала Эрмитажа, не удержавшись на ватных ногах и едва не разбив витрину с плитами из гробницы жреца фараона.

- Уважаемые посетители! Эрмитаж закрывается через десять минут! Просьба пройти к выходу!