Новый год в больнице

У Вити было трудное детство – папа  служил в МВД в чине майора, да и, собственно, все  последующие годы были не легче - пришлось устроиться на  химический завод поблизости. И если Витиного папу  друзья  ласково называли  «Наш Мудила» или просто «Мудила», то Витю заслуженно уважали за врожденный артистизм.  Однажды Витю, работавшего плотником, положили на какое – то обследование в  медсанчасть. Была при вредном производстве  такая сомнительная привилегия, ибо лечить в ней особо  не лечили, а  в основном набирали статистику для научной работы. В общем, лечиться в МСЧ считалось у заводчан вынужденной, нудной и бесполезной необходимостью. Спустя пару дней после пятничной закладки, двадцать девятого декабря, Витю, изнемогавшего от скуки, повели  на  промывание желудка. Все процедуры начинались с протокола Айболита - касторочки, мой друг, извольте полстаканчика.  В холодной процедурной,  раздетого, Витю  оставили одного, что бы он «лег на бок и подтянул согнутые ноги коленями к животу».  Витя все это не торопясь выполнил  и замер на манипуляционном топчане.   Но  про  него не то, что бы забыли,  а просто в силу профессионального цинизма не спешили обслужить. Витя померз, померз на оранжевой клеенке, обозлился, затем встал, подошел к раковине и набрал  полный рот воды. Вернулся, сложился   в исходную позицию эмбриона и затаился.

Наконец появилась молодая медсестра с брезгливой  миной  на лице:  « Болеют…  ходят… всем чего-то надо…  никак не надоест …, как они мне все... ос…  то… чер… те… ли…»

«Больной! Колени к животу, руками раздвинул ягодицы. Больше!  Не напрягайтесь, я вас не укушу» - прозвучала дежурная равнодушная фраза.  Десятый раз за сегодня медсестра с невыразимым омерзением   наманикюренными пальчиками окунула  наконечник  кружки Эсмарха в вазелин, слегка обтерла, подняла вверх, опустила  внизу  и гаркнув в Витино ухо - "Выдохнул!!!" воткнула ему  в  зад. Витя вздрогнул. Молодуха посмотрела в окно, на себя в зеркало, на скрюченного пациента, затем повернула краник. Больной не издал ни звука. «Как  себя чувствуете?» - ледяным тоном спросила медсестра и глянула  через Витино плечо ему на лицо. Витя лежал с плотно сомкнутыми веками,  между его растянутых в ниточку губ сочилась вода. «Что???» - выпучив глаза заорала медсестра, «Тебе плохо? Чего  молчишь?» и судорожно ущипнула булькающего пациента за плечи и заглянула  между все еще оттопыренных ягодиц.  Там было сухо. Шланг торчал откуда надо. У медсестры сделалась тахикардия. На цыпочках отойдя от кушетки  она бочком выскочила в коридор и там завопила: «Сергей Иванович, скорее, я вас умоляю, скорее…».  Из ординаторской  уже бежал молодой  доктор. Влетев в процедурную, он первым делом наложил пальцы на Витькину сонную артерию и закрыл краник. Из побагровевшего Вити перестало вытекать. 

Доктор уставился на инсталляцию. Пожал плечами, окинул взглядом процедурную и вперил взгляд в  медсестру: «Давно?»   «Только что. Только что. Я все сделала, навазелинила, поставила и  открыла, а из него ка-ак потечет, я чуть не умерла! Вот гад какой, представляете?  Чем он болен? Это не заразно?» - затарахтела медсестра и на всякий случай всхлипнула. Доктор пощупал кружку Эсмарха и снова приоткрыл краник. Из Вити снова побежала струйка. Доктор притих и наклонился вслушиваясь. Лицо его разгладилось. Он полюбовавшись  постной рожей Витьки, все понял и начал давиться от смеха,  а спустя некоторое время до медсестры  дошло, что доктор не рыдает, а смеется и она заплакала. Витька сглотнул остатки воды и гаркнул - С новым годом, товарищи!

Витьку  в тот же день выписали.