НОВЫЙ АКУНИН: ЯПОНСКИЕ АЛЕБАРДЫ, БАГДАДСКИЕ АРЫКИ И УШИ ЯХИНОЙ

 

(Борис Акунин. Сказки народов мира. М., Издательство АСТ, 2021)

 

#новые_критики #новая_критика #альтерлит #рыжков #акунин #сказки_народов_мира #аст

 

Борис Акунин – это не какой-нибудь нацбестовский простец-счастливчик, который сам себе удивляется: «Вот он я, косноязычный, криворукий, ничего не умею, не знаю, а меня ишь куда номинировали». Акунин – ас из асов. Он владеет недостижимыми для подавляющего большинства мониторомарателей умениями. Например, может выстроить сюжет, стройный и работающий, как машина Руба Голдберга. Во всяком случае, мог это делать. Акунин – это не криворукий недолауреат. Это – босс уровня.

 

Акунин знает, что просто загадать читателю загадку – этого мало. Со сборником задач в метро ходят немногие, а с Акуниным – часто. И заинтриговать читателя – тоже мало. Читателю надо льстить. Чтобы самый недалекий из них, обладающий среднестатистическим кругозором разгадыватель кроссвордов или зрительница прайм-таймовых ток-шоу могли бы почувствовать себя умными. Догадаться, например, кто из садовников – убийца. Или разгадать незатейливую игру по мотивам классики из школьной программы. И не в детективном сюжете тут дело. Просто читая Акунина, обыватель возносится над собой. Обыкновенный человек чувствует себя титаном мысли. Это – абсолютно наркотизирующий эффект. И прибалдевший читатель хочет его повторения снова и снова.

 

«Сказки народов мира» - не детектив. Это действительно сборник волшебных историй. Вроде как фольклор. Японский, немецкий, русский, английский, французский, испанский, арабский, еврейский и китайский. Всего девять историй. Книжечка небольшая, на хорошей бумаге, с картинками. Держать в руках приятно. Но что же внутри?

 

***

Начинается сборник с японской сказки «Ледяной дракон». То, что Япония – давняя любовь Акунина, знает даже самый ленивый читатель.

Перед нами история о печальном князе, у которого умерла жена. Князь горюет, сочиняет стихи. Какой-нибудь писатель-нацбестье описал бы это скорее всего дубово. Но не то Акунин – босс уровня. Он знает, что сопли надо преподносить затейливо. Есть ведь разница – засморканный  вам платок за почти тысячу рублей продают, или красивый, в виньеточках, с журавликами и Фудзиямой?

 

Свою неприхотливую аудиторию Акунин знает, как облупленную, троллит ее. От улыбки вот, что думаете, происходит? Станет всем светлей, как крошка енот учил? А вот как, по Акунину:

 

«От улыбки сердце смягчается и увлажняется – оно обогащается элементом «вода», вода же и есть жизнь».

 

«Вот как со мной говорят, по-ученому! – думает уже польщенный читатель. – Элемент «вода» Надо же!» Кроме шуток, так оно и работает. Не полезет же самолюбивый читатель Акунина в таблицу Менделеева, чтобы обнаружить, что никакого элемента «вода» в природе нет, а есть водород и кислород.

 

Акунин – явный эстет. Ему нравится, как смотрятся буковки в строчке. И вот, например, в предложении два слова «вода». Одно из них надо закавычить, хотя значение точно то же, что и там, где без кавычек. Если разобраться – это полный бред. Но работает.

 

А уже на второй странице, в четвертом абзаце «Титаник» читательского восприятия напарывается на огромный такой айсберг. Вот он:

«Однако если уж злая карма-судьба на кого-то ополчилась, она не успокоится, пока не доконает свою жертву».

 

В этом предложении чудовищно все. Начиная с не то наречия, не то частицы «уж». Я не японист, но мне кажется, что уж японцы-то, «уж» не используют. Да и «карма» - это понятие индийское. И вот эта милая конструкция «карма-судьба». Напоминает изыски отечественных поэтов-песенников: «Гей-гей, разлука-судьба». А от слова «ополчилась» повеяло не самураями, ронинами и сёгунами, а «Словом о полку Игореве». К тому же – перед нами временное рассогласование. «Ополчилась» - прошедшее время, «успокоится» - будущее. У маэстро Акунина это все каким-то образом скомкано в одном предложении. Хотя рядовых графоманов за такое ставят коленями на горох.

 

Но самый финиш – это слово «доконает». Первое впечатление, что на французской стороне Георгий Шалвович в тоске по родине отечественных сериалов пересмотрел. «Доконать» - слово оттуда. Как-то раз включил я телек на таком сериале, и слышу слова героя: «Я тебе талдычу и талдычу…» Никогда так быстро телевизор не выключал. А Акунин, боюсь, видел, до конца досмотрел и нахватался словоерсов.

 

Но ОК. Можно доказать, что «доконать» - вполне литературное слово. Там-то и теми-то использовалось. Но, спрашивается, зачем писать сомнительное «доконать», если, блюдя японский колорит можно сказать что-то вроде: «Судьба, как гневливый самурай, не успокоится, пока не вонзит в сердце жертвы одати, нодати или там касуригаму какую-нибудь». Это было бы по-акунински. От него такого и ждут. Но перед нами вдруг нечто, деревянным языком дрянь-сериалов писаное.

И что значит «свою жертву»? Почему не просто жертву? Или есть еще жертва чужая? И вы там смотрите, не перепутайте.

 

Эти вот четыре абзаца – это далеко не полный разбор всего-то одного предложения мэтра. Уже там, на второй странице, я забеспокоился о том, что это – невозможно, наверное, читать. И как осилить всю книгу? Вдруг она вся такая? Но я-то дочитаю. И не такое читывал. Но критический обзор разрастется до размеров «Алмазной колесницы».

Хотя будем надеяться, что и на старуху бывает проруха. Ну, подумаешь. Косяки-то не страшные. Ишь, пурист нашелся!

 

Читаем дальше и на той же странице спотыкаемся о «стражников с алебардами». Чего?! Японист Акунин должен знать, что алебард в средневековой Японии не было в принципе. Потому что алебарда - европейское оружие. В Японии было много другого -цуруги, тати, катана, вакидзаси. А японские воины с алебардами – это все равно, что десантники с бумерангами.

 

Дальше – хуже. Вернее, совсем плохо. На читателя сыплется немыслимая стилистическая лажа – рассогласование времен, тяжеловесные конструкции, с к чему попало прилепленными местоимениями, знакогонство построчно оплачиваемого райтера.

«Просто тьма стала кромешной (очень японское слово. – Л.Р.), засвистел воздух и раздался детский крик. А когда вновь посветлело, девочки у пруда не было. Она исчезла».

«Кромешную тьму» простить можно. Воздух-«свистун» уже с трудом. Но вот это «она исчезла» - это что? Это зачем такое подчеркивание того, что мы уже поняли?

Поверьте, что на материале только первой сказки стилистических блошек можно ловить до бесконечности. Давайте лучше перейдем, собственно, к делу. А происходит вот что – дочку плачущего князя похитил ледяной дракон. Дочку, кстати, никак не зовут, что тоже странно. Дракон живет где-то далеко на севере.

«Надо было пересечь море, потом пройти пешком большой-пребольшой остров Хондо, пересечь другое море, за которым лежала обширная земля Эдзо, а за нею начинался уже холодный океан, где обитал на Белой Горе грозный дракон».

В общем, злобная тварь обитает где-то в районе моря Лаптевых. Спасать принцессу отправляется храбрый самурай по имени – не падайте – Румата. Это – да, типа, аллюзия. Игра такая с читателем. Чтобы глаза разгадывателя кроссвордов вспыхнули узнаванием. Чтобы сказал он: «Стопэ! Румата – это же из «Братьев Карамазовых». Нет! Из братьев Стругацких! Во!» И – пщщ! – серотонин, гормон удовольствия, под кожей у читателя взбурлил.

Ничего общего в миссиях акунинского Руматыи героя «Трудно быть богом» Руматой Эсторским нет. Только алебарды, в общем-то. Сам Акунин, впрочем, объясняет имя героя: «румата», мол, по-японски – копье. Я гуглил несколько часов. Нашел много разновидностей японских копий – тэбако, яри, хоко, утинэ. Про «румату» нигде ни слова. Но не будем исключать, что, может быть, такие копья есть. Акунин все-таки – японист. И не вся их премудрость находится в гугле.

Но вот Румата идет спасать принцессу к морю Лаптевых. Через год приходит. А там он «заметил торчащий (экая богатая лексика! – Л.Р.) из воды белый шлем с черно-красным плюмажем».

Ну, вот да. Шел-шел самурай много сяку. И тут плюмаж торчащий. Притом, надо иметь в виду, что плюмаж – это из той же Европы, что и алебарда.

«Подплыл ближе, и оказалось, что это снежная гора, над которой курится дым и взметаются языки пламени».

В этой волнительной сцене прекрасно все. Непонятно, кто подплыл – шлем, плюмаж или самурай? Тот не мог, потому что он только что шел. И если поплыл, то на чем? Или как? Брассом, кролем или баттерфляем? Не холодно ему было в море Лаптевых? И опять же – фирменное рассогласование времен. «Подплыл» - «курится».

Но дальше – хуже.

«Самурай высадился на берег, поднялся до самой вершины вулкана, заглянул вниз, и даже такому герою стало не по себе».

Здесь снова прекрасно все. Самурай все-таки с чего-то высадился, не вылез на берег, дрожа от холода. Десантировался! С начинающими авторами такое бывает. Называется, «пересокращали». Когда от авторских ли, но чаще редакторских купюр начисто пропадает смысл. Но в данном случае вряд ли речь идет о правке в сторону сокращения. Автор как раз тянет объем. Отсюда все эти «самые вершины», «заглядывания вниз» и «такое геройство».

Но дальше становится совсем плохо. Герой спускается «прямо в эту пыхающую смертью преисподню».

Да, цитата дословная. Как и тот факт, что слова «преисподня» в русском языке нет. И слова «исподне» - тоже.

«Я погибну, и погибну зря», - сказал себе Большой Румата, повернулся, сбежал с горы вниз и пустился в обратный путь».

Но давайте остановимся , пожалуй, здесь. На этом «сбегании с горы вниз». Потому что дальше нас ждет еще великое множество самой невероятной ахинеи. Самурай еще сделает себе харакири, а из брюха у него вылезет еще один самурай. И хватит с вас.

Примерно здесь я вдруг понял, чьи же ушки торчат из этого текста. Это же Гузель Яхина! Ее почерк! Но как это могло случиться? Может, это бартер какой-то, договорняк? Ты мне, я тебе?Может, забуксовал эшелон в Самарканд, и мэтр недрогнувшей рукой помог, а на Яхину свалил задание расписать по синопсису геморройную новеллу? А та и исполнила в меру сил? Но это все, конечно же, конспирология.

***

Совершенно чудовищная первая сказка сожрала очень много места, поэтому по остальным восьми пройдемся бегло. Они чуть получше. Откровенной лажи, вроде бы, больше нет. Если не считать того, что один раз в сказочном Багдаде вдруг появляются арыки, свойственные скорее постсоветской Центральной Азии.

Русская сказка «Иванушка Ясны-Очи» достаточно забавна, динамична и зрелищна. Задействован классический пропповскийпантеон славянской сказки – и Баба-Яга, и Кощей Бессмертный, и три брата, и Василиса Премудрая (3 шт.). Приключения достаточно захватывающи, правда концовка сведена к балагану. Мне кажется, Акунин хотел переплюнуть «Последнего богатыря». И получилось примерно на том же уровне.

«Сказки народов мира» - продукт, предназначенный, без сомнения, на экспорт. Во всяком случае, европейская повестка гендерного воспитания здесь отрабатывается тщательно, с усердием.  В «английской» сказке «Три феи» любовный треугольник: принцесса и два принца – разрешается любовью двух принцев.

«Да и где сказано, что королевства можно соединять только через брачный союз между мужчиной и женщиной?» - говорит один из принцев другому. И словно в подтверждение, что вы не ошиблись, картинка – два принца, оба в лосинах, уходят в обнимку.

Мужчины в этой детской книге Акунина мизерабельны. Они оказываются в сугубо женских ситуациях. Они то и дело поражают окружающих своей красотой. Активная жизненная позиция приносит им проблемы, синяки и шишки. Пассивная – дивиденды и пряники. Наиболее показательна в этом отношении «французская» сказка «Синевласка». Это такая «Синяя борода» навыворот. Богатая вдова, предположительно уморившая восьмерых мужей, берет в мужья голодранца-виконта, говорит ему не открывать тайную комнату. И мы ждем, что герой нарушит обещание. Но нет – сдерживается, и обретает семейное счастье.

В общем, такой гендерный перевертыш перед нами. Вместе с тем, традиционная семья в сборнике сказок показана – ну как бы вам сказать? Семья – это явно что-то тлетворное. Есть эксперименты с многоженством. Героиня «немецкой» сказки находит счастье с карликом, а «испанской» - с гигантской крысой. В общем, экспериментируйте, малыши!

Издательская аннотация гласит, что «Сказки народов мира», придуманные Борисом Акуниным, предназначены для всех девочек и мальчиков – даже тех, кто давно уже вырос и имеет собственных детей». Возрастное ограничение издания 12+. Тревожно, конечно, но остается надеяться на гаджеты, которые в этом возрасте гораздо интересней чтения. Вот и не надо, дети, читать. Играйте во всё! В самые дебильные игры – играйте!

А книжные магазины обходите, дети, стороной. И если родители будут уговаривать вас читать, не слушайте. Отбивайтесь, брыкайтесь. Не надо оно вам.