Ёжик будет жить с нами

(Кирилл Рябов, «Никто не вернётся», изд. Городец, 2021)

#новые_критики #альтерлит #имхоч #филиппов #рябов #городец #левенталь #чернуха #графомания

Давайте честно признаемся: писать «чернуху», «клубничку» и прочее эдакое горяченькое гораздо легче и выигрышнее, чем попытаться создать хоть что-то отдаленно похожее на классический русский роман. Во-первых, никогда не переведется читатель, желающий пощекотать себе нервы. Во-вторых, подобные темы находятся в тренде европейской литературной повестки, а значит впереди маячат переводы на иностранные языки. В-третьих, ореол писателя, «заглядывающего в бездну», заманчив сам по себе. А уж если эта бездна прорисована на фоне «беспросветной российской действительности», то это вообще беспроигрышный вариант. В сухом остатке мы получаем модное направление в литературе, в струе которого и написана книга петербургского прозаика Кирилла Рябова «Никто не вернется».

Наверное, можно было бы ограничиться этой репликой и не писать развернутую рецензию. Ну, что мы, в конце концов, «чернухи» со времен Мамлеева не читали? Закон жанра не предполагает читательских открытий и удивлений: в конце все умрут, или сойдут с ума, или кого-то расчленят… Выбор, в общем-то, невелик. Но вот незадача, современный российский писатель, лауреат, на секундочку, премии «Русский Букер» Александр Снегирев на голубом глазу пытается нас убедить, что «это не чернуха, дорогие мои хорошие, это жизнь миллионов», а в аннотации сказано, что «новый роман Кирилла Рябова посвящен тяжелой судьбе русской женщины». Не спеши смахивать скупую слезу, мой доверчивый читатель, попробуем разобраться, так ли это на самом деле.

Для начала определимся с жанром. Литературоведческая неуверенность в разграничении жанров романа и повести позволяет с легкой руки набивать цену всему и вся. Но давайте все же придерживаться внятных формальных признаков: в романе как правило несколько сюжетных линий, сложный хронотоп и трудноуловимое, но обязательное наличие такой эстетической категории, как эпичность. Или можно по-простому, как в школе: малый объем – повесть, толстая книжка – роман. Абсолютно по всем этим критериям Рябов написал повесть. В книгу (видимо, для «утолщения») также вошел рассказ «Где Лиза?», но о нем мы поговорим чуть позже.

Итак.

Размеренное течение жизни немолодой пары Аркадия и Ульяны внезапно нарушается: муж приводит домой бомжа и говорит, что отныне «божий человек» будет жить с ними. «Божий человек» воняет, рыгает, периодически произносит невнятные фразы, вроде «кровь мента», «а в Катьку два кулака влезало легко» и ведет себя так, как и должен, наверное, вести себя опустившийся и потерявший облик человек без определенного места жительства. Этот случай запускает абсурдистский маховик событий, в результате которых семейная жизнь рушится, муж выгоняет Ульяну из дома, сама женщина начинает глушить водку, заводит роман с живущим по соседству финном… А первопричиной оказывается пропажа четыре года назад их единственного сына Виталия. Якобы у Аркадия сработал защитный механизм замещения (не зря бомж называет мужчину «батя»). Спойлер: разложившийся труп Виталия в конце повести найдут, а Аркадий покончит жизнь самоубийством, узнав, что ребенок был не от него. Ульяна останется одна. Да, в середине повести еще умрет теща, и вся недвижимость достанется нашей героине в качестве приятного бонуса.

К чести автора надо сказать, что он динамично выстраивает сюжет. Диалоги короткие, практически отсутствует рефлексия со стороны главных героев: только действие, только хардкор.

При этом текст не грязный, но именно что грязненький, с такой легкой подлецой к читателю: не суетись под клиентом. Но любой критик, подходящий к анализу повести с этических позиций, сразу окажется в проигрышном положении. Ему напомнят, что литература никому ничего не должна, писатель - свободная птица, он так видит. Все это мы давно проходили. С другой стороны, разбирать эту книгу с точки зрения эстетики невозможно, потому что ты тут же оказываешься на шаг позади, и вынужден объяснять, почему именно ты не баран, и почему после прочтения обязательно посещение ванной комнаты.

К счастью, на книгу Кирилла Рябова можно отреагировать по-толстовски бесхитростно: он пугает, а мне не страшно. Автор, конечно, вправе писать, о чем ему вздумается, и литература никому ничего не должна, но вот парадокс: чтобы твое слово напиталось весом, ты должен быть готов всей жизнью за него отвечать. Как это делал Мамлеев, ведя маргинальный образ жизни, собирая вокруг себя юродивых и сумасшедших. Как Егор Радов, экспериментировавший с различными психотропными веществами, потерявший двух жен и закономерно умерший молодым. Потому что если ты всерьез решил заглянуть в бездну, то бездна обязательно посмотрит в ответ. Можно по-разному относиться к этим писателям, но слово с образом жизни у них не расходилось. В нашем же случае все это напоминает неловкое заигрывание с материями зла и распада: заглянул в замочную скважину, углядел что-то эдакое, дофантазировал и гордо прикинулся чернокнижником. Нет, братцы, так это не работает.

Складывается впечатление, что Рябов сначала встает в позу «ужо я вам покажу», смело жонглирует энергиями тьмы и психических отклонений, но, уже увлекшись, уже погрузившись в эти материи, вдруг осознает, что ступил на территорию, о которой понятия не имеет, и все это может дурно закончиться для него самого. В результате автор отыгрывает назад, а если по-нашему, по-простому, - «врубает заднего». Логика сюжета требует, чтобы Аркадий окончательно слетел с катушек, превратился в монстра, чтобы они на пару с бомжом Ефимом сотворили с Ульяной невообразимые мерзости. Давай, автор, взялся за гуж, не говори, что «я только спросить». Стивен Кинг смог бы. Елизаров смог бы. Но Рябов пока не Стивен Кинг и не Елизаров, и он, скомкав сюжет, боится сделать последний шаг и всего лишь выбрасывает героя из окна. Именно выбрасывает своей авторской волей, потому что логика сюжета требует совсем иного.

По-настоящему напугать читателя – очень непростая задача. Автору нужно так сконструировать текст, чтобы абсурд не просто вторгался в привычную нам действительность, но постепенно отвоевывал пространство, подменяя собой норму, заставляя поверить в то, что выморочный мир и есть самая настоящая реальность, и другой не будет. Для этого диалоги и поступки героев должны быть психологически достоверны. Именно так работает Кинг в «Мизери» или «Сиянии». А у Рябова Аркадий напивается, перед тем как выгнать жену из дома, позволяя читателю списать поступок на действие алкоголя. Сама Ульяна предстает то любящей мужа домохозяйкой, то грязной подзаборной девкой, ругающейся матом по поводу и без. Горячий финский парень и вовсе сбегает в страну озер (надо же было куда-то деть персонажа).

Получается, что там, где читатель должен упасть на дно кромешной тьмы и безнадеги, подстелена соломка авторской неуверенности. Ужаса не случилось, так, руки попачкать.

Чуть лучше выстроен рассказ «Где Лиза?», но эффект такой же: скомканный конец, все тот же подглядывающий в замочную скважину автор и вместо страха – легкий запах разочарования в конце строки. Читателю непонятно даже, умер герой, или все закончилось хэппи-эндом.

Теперь немного о «жизни миллионов». Не совсем ясно, что имел ввиду товарищ Снегирев. Означает ли его фраза то, что миллионы людей приводят домой бомжей? Нет, я допускаю, что как статистическая погрешность такое поведение возможно встретить у больного и уставшего от жизни человека. Но, дорогой мой хороший Александр, арифметика наука точная. Случись такое, у нас целые социальные службы остались бы без работы, пропали ночлежки, пункты питания и обогрева для бездомных, попавших в трудную жизненную ситуацию людей. Однако, стоит побывать вечерком на «площади трех вокзалов» в столице нашей Родины, как версия о миллионах обретает силу подвываний Ефима: «Каааатяяяя! Маааарииинаааа! Оооляяяя! Свеееетаааа! Гааааляяяяя! Ниноооооок!». Или лауреат «Русского Букера» считает, что в миллионах семей пропадают дети? Миллионы мужчин прыгают из окна, узнав, что пропавший ребенок был не от них? Здесь хотелось бы более подробных разъяснений, которых, скорее всего, мы вряд ли дождемся. Потому что давно уже стало признаком хорошего тона ляпнуть ерунду и с умным видом отойти в сторонку.

Подводя итог.

Конечно, это не моя литература. Нормальный человек в здравом уме не будет добровольно такое читать. И дома такие книги держать не будет. Возможно, у меня несколько трепетный и восторженный взгляд на творчество, но я убежден, что каждая книга обладает энергией. У хорошей книги светлая энергия. Она излучает ее даже просто находясь на книжной полке. Ее приятно взять в руки, проходя мимо, открыть на середине, перелистнуть, прочитать абзац, другой… И вот ты уже увлекся и вновь перечитываешь когда-то поразившие тебя страницы текста. А у плохой книги – грязная энергия. От таких книг надо избавляться. Не дай Бог, дочь подрастет, откроет и прочитает про Катьку, в которую два кулака влезало. Фу-фу-фу.

При этом я не ханжа и допускаю, что такая литература может кому-то нравиться. Любителей пощекотать нервы у нас хватает. Но тогда уж, автор, будь добр, иди до конца. А то получается хтонь на полшишечки, и вместо погружения на дно в голову приходит только старый добрый анекдот про ёжика, который будет жить с нами.

За сим откланиваюсь, читайте хорошие книги.