«НАЦБЕСТ-2021»: РОМАН С КЛЕЙМОМ

(А. Геласимов «Рахиль»; М., «Городец», 2021)

#новые_критики #новая_критика #альтерлит #кузьменков #геласимов #рахиль #городец #вторсырье #нацбест

Журнальный вариант «Рахили» вышел в 2003 году. Год спустя появилась книга. Не в пример дщери Лавановой, девка уродилась неказиста. Потому пенделя ей тогда только ленивый не отвесил; все постарались – от живодера Немзера до травоядной Кучерской. Геласимов, осыпав себя пеплом, растерзал ризы свои и сокрушил зубы каменьями: «С “Рахилью” у меня вышла очень странная история. Я влюбился в свой текст, а он меня обманул». Что, впрочем, не мешало ему регулярно пускать бесталанную дурнушку по рукам: семь изданий, включая аудиокнигу.

Нынче Андрей Валентинович, под стать незабвенному Володе Шарапову, задумался, где бы деньжат по-легкому срубить. Думать особо не пришлось: трудись, кормилица! «Рахиль» переодели в новые трусы, перемазали помадой и привычно отправили на панель – строить глазки Большому жюри «Нацбеста».

Вообще-то, роман получил в 2004-м «Студенческий Букер» и оттого имел весьма призрачные шансы угодить хотя бы в лонг. Подробности в пункте 8.2 «Положения о премии»: «Оргкомитет оставляет за собой право исключать из конкурса произведения, уже засветившиеся в шорт-листах других крупных литературных премий и тем более снискавшие победу в одной из них». Однако «Нацбест» живет по общероссийскому принципу: некоторые равнее. Зоберна, к примеру, не пощадили, но Сальникова приласкали, как дай Бог каждому, – Галина Леонидовна протежировали-с, грех не уважить-с. А тут Геласимов. Ветеран, гвардеец, отличник боевой и политической. Опять же благоверная в Большом жюри. Как не порадеть. Да и роман de jure вышел в новой редакции.

«Теперь – строго для взрослых. Никаких отступлений, никакой зауми, никакого снобизма молодости», – суфлирует аннотация. Надо ли говорить, что я после такой характеристики сыграл в «найдите пять отличий»?

Затея, кстати, далась не без труда. От первой редакции в сети остались ознакомительные огрызки, что адресуют читателя к «Литресу», где текст благоразумно выпилен: разночтения-то копеечные. Николая Патрушева, который на самом деле Изя Винтерман, пришлось переименовать в Игоря Зимина – ну, вы поняли. И милицейский капитан который считает, что у Лимонова про педерастов смело и жизненно… э-э… ну, вы опять-таки поняли. Капитана… хрен с ним, оставить, а «Эдичку» заменить. Зауми, кстати, в обоих изводах нет. Есть дебильная пародия на Ленина, какой даже Арабов не писал: «Товарищи матросы! Загоним якоря наших железных линкоров в задницу контрреволюции!» Ладно, это годится. Ну, еще без вести пропал доцент Тихося, что пил на семинарах кефир, зато возник поход в ночной клуб. Плюс две-три чисто косметические правки. А в остальном, прекрасная маркиза… После чего издателя и автора вполне можно привлекать по статье 14.7 КоАП РФ «Обман потребителя». Но изящная словесность у нас вне правового поля.

Спойлер легко уложить в короткий абзац. У профессора-филолога Койфмана было три жены. Первую звали Любовь, вторую – Вера… Господи, почто мя оставил? Но третья по счастью оказалась Натальей. У первой съехала крыша, вторую старый поц бросил ради третьей, которая, вейз мир, свалила к чекисту. На календаре – 1993-й. Койфман прозябает без веры, любви и денег: зарплаты не видал уже полгода. Профессорская невестка Дина крадет в магазинах хавку, чтобы подкормить свекра. На этом все: шишел-мышел, Койфман вышел.

Первое издание «Рахили» печаталось с подзаголовком «Роман с клеймами». Клейма в иконописи, если кто не в курсе, – сцены, поясняющие сюжет центральной композиции. А что, собственно, пояснять, если сюжет издох в эмбриональном состоянии? Поэтому «Рахиль» – клейма и еще раз клейма. При полном отсутствии логического подлежащего. Сократ с мудреными речами, чекист с квадратными плечами, дурдом с гуманными врачами, профура с <censored> очами, продмаг со смачными харчами – все промелькнуло перед нами, да кто б сказал, зачем.

А.Г. изо всех сил пытается имитировать смыслы и со скрипом напяливает библейскую сову на фабульный глобус. Рахиль, чтоб вы знали, – это Люба, первая жена Койфмана: не отверз Господь ложесна ея. Впрочем, Рахиль в итоге оказалась Юдифью и попыталась прирезать мужа, в котором ей мерещился диббук. Лия – это Вера, вторая жена Койфмана: очима болезненна. Иосифа ликвидировали как класс. В наличии Вениамин, который Койфману не сын, а однокурсник. Про Дину вы уже знаете: ворует, и никаких инцидентов с Сихемом, сыном Емморовым. И к чему все эти вымученные параллели?

Не менее искусственно выглядит тематический параллелизм. Автор с Койфманом упоенно резонерствуют дуэтом: «Все на свете должно произойти дважды. И стать чудом от этого. Рифма – основа чуда». Краткий реестр чудес: дважды в повествование забредут кошки с одинаковыми кличками Люся, дважды читателю предстоит споткнуться о лопнувший мешок муки, а Койфман с соперником-чекистом обожгут возле кварцевой лампы щеки – один левую, другой правую. И как, открылась бездна, звезд полна?

Вообще, единственная более или менее внятно прописанная тема «Рахили» – стиляжья юность героя: «Мое сердце осталось в шестидесятых». Хотя очень похоже, что А.Г. изучал эпоху лишь по мюзиклу Тодоровского-младшего. В 1961 году мирно сосуществуют хунвейбины (1966-1967), бригадмил (1932-1958), конфликт на Даманском (1969), повальная летка-енка (1965) и луноход (1970-1971). Обобщенный портрет эпохи, ага. Но пуще того меня умилили геласимовские семидесятые: Генеральный секретарь ЦК КПСС и председатель Совета Министров Брежнев. Да не было, <censored>, в те годы премьера по фамилии Брежнев! И вообще не было, – эй, чувак, не пей из унитаза, ты умрешь, ведь там одна зараза!

Строго для взрослых, значит? Скорее для малолетних анацефалов из соцсетей.

Вообще, идиотизм в «Рахили» зашкаливает поминутно. И по любому поводу: «Прижмитесь ко мне сзади. У меня сзади на платье отлетела пуговица. Я не могу идти к выходу и держать все это рукой. Слишком заметно. Прижмитесь ко мне, как будто танцуете летку-енку, и мы дойдем до двери. Итак, вы готовы? Сейчас я поднимусь. На счет “три” делаете шаг мне за спину, и мы начинаем движение. Договорились?» Зачем эта дурная акробатика? Не проще ли сказать: парень, накинь на меня пиджак ненадолго – до двери дойти? Но Геласимову не до разумных решений: сплошная Chattanooga Choo Choo.

Раз уж к слову пришлось, любопытная деталь: к 1961 году Слава Койфман видел «Серенаду Солнечной долины» 14 раз – и все на квартирах друзей. Любопытно, как при этом удавалось воспроизводить звук? – бытовые 8- и 16-миллиметровые кинопроекторы не были к этому приспособлены аж до конца 70-х. Или кинопередвижку на дом вызывали?..

Это я вот к чему: эпизод явно родом из трифоновского «Дона на набережной», да там-то пацаны смотрели немой «Голубой экспресс». А.Г. в своем репертуаре: занят переработкой давальческого сырья. Сын Володька, футболист, выставит Койфмана из бабкиной квартиры – точно так же в «Зависти» футболист Володя Макаров выставит Кавалерова с бабичевской жилплощади. И, разумеется, Славкин, как же без него-то: публичное исполнение «Зиганшин-буги», после которого герой окажется в дурке. Как бедолага выжил с волчьим билетом в тоталитарном аду, как ухитрился поступить в универ, а после в аспирантуру? Как, Андрей Валерьевич? А в ответ – тишина. Надо думать, фигура умолчания.

Геласимов берет еще более глубокую, прямо-таки мхатовскую паузу, когда речь заходит о начале 90-х. Хотя чего стесняться-то? – ведь хрущевская же оттепель, усиленная в разы. 30-процентное повышение цен в 1962-м и 1 000-процентное в 1993-м. 26 убитых в 1962-м в Новочеркасске и черт знает сколько в 1993-м в Москве – говорят, до полутора тысяч. Но «Рахиль» так безмятежна, так лирична: «Лежавший на боку троллейбус не выглядел таким обугленным, как обычно. Путчи надо проводить зимой. Останки сгоревшего транспорта под снегом совсем не уродуют пейзаж. Скорее придают ему новый объем и интригу. Как большие пушистые елочные игрушки».

Роман с клеймами, говорите? Да здесь, в сущности, и одного хватит: «брак», «хрень», «шняга»… Выбирайте, не ошибетесь.