Попаданец Аркадий Рогатов. История шестая, последняя

После попадания в… Ельцина, Аркадий Рогатов угодил… нет, на этот раз не в президента, и не в зашкварного оппозиционера навроде Неполжицына, не в князя (князей большевики уж сто лет как повывели), и даже не в олигарха, каковой, пусть с некоторыми натяжками, проканал бы нынче за князя, а прямиком в автора, что писал про него непочтительные рассказы.

«Ух ты! Вот это мне повезло-о!» — мысленно порадовался тогда Аркадий и написал про себя большой роман в трёх томах за три недели. В романе том он представал перед читателями образцовым героем-попаданцем: умным, смелым, ловким и удачливым во всех начинаниях; облагодетельствовал Россию-матушку, произведя в ней промышленную революцию аж в пятнадцатом веке. Трактора, комбайны, паровозы, электрификация и космический флот — всё устроил и наладил прогрессор Аркадий Рогатов. Между делом упомянул и о том, как до того, как стать попаданцем, побивал он и чморил соседа своего уголовника Ваську Штакета, как регулярно «застраивал» дома паскудную тёщу и о том, что жена его всегда была ему верна и послушна, а сам он почти никогда не отказывал многочисленным дамам, отчаянно его домогавшимся.

В общем, интересная получилась трилогия. Опыт-то в написании художественных произведений у Аркадия уже имелся. И немалый. Ещё будучи в теле князя и обитая в элитном заведении для душевнобольных, сочинил он немало попаданческих романов, которыми зачитывались его лечащий врач и сам глава Третьего отделения. И пусть автор, в голову которого заселился Аркадий, не был известным писателем, как Прохор Закрепин или Лукьян Дивный, или, на худой конец, какой-нибудь Иван Колдун, наш герой решил не брать псевдонима и опубликовать трилогию под именем своего обидчика. «Не беда, — решил Аркадий, — что читательские круги, в которых этот Симоненко имеет широкую популярность, очень узки. При моём незаурядном таланте литератора и высокой производительности, я Юрца быстро выведу в ТОПовые авторы сайта Время Убей. А рассказы, в которых он писал про меня всякие гадости, по-тихому отредактирую и сделаю из них сборник, который назову: „Аркадий Рогатов — самый успешный попаданец“! Не пройдёт и года, как я стану известным и буду пить водку с Лукьяном Дивным!»

И принялся Аркадий Рогатов истязать ноутбук Юрия Симоненки, производя по два романа в неделю, и стал каждый день выкладывать «проду». Офигели от такой производительности любимого автора узкие читательские круги, и заподозрили неладное. Сначала читателей насторожила трилогия «Русь Аркадия», которая стилистически заметно отличалась от ранее написанных Симоненкой книг, да и не ожидали от него такой прыти. «Никак негров Юра завёл…» — говорили читатели. «И ведь раньше он вообще не писал про попаданцев, кроме пары-тройки коротких рассказов про какого-то придурка…» А когда Рогатов стал активно осваивать новые для себя жанры ЛитРПГ и Бояръ-Аниме, бесцеремонно зайдя на поляну Кира Хлебальского, Ника Метёлкина и Алекса Недокруза, тогда кое-кто в узких читательских кругах прикинул хер к носу и понял, что в любимого автора и просто хорошего человека вселился злой дух. И собрали тогда читатели делегацию, и послали её к Александру Шишковчуку — бородатому писателю из карельских лесов, который написал «Схрон», решив, что тот, возможно, знает того, кто сможет помочь…

 

А тем временем подлинный дух автора пребывал в месте, которого нет на картах привычного читателям мира. Он сидел на каменном валуне, торчавшем из красного железистого песка, вокруг него были лишь песчаные барханы да острые как сталагмиты в пещере скалы, от одного до нескольких десятков метров высотой, выраставшие из песка тут и там; небо над его головой было кроваво-красным, оно тускло светилось, и не было в небе том ни солнца, ни луны, ни звёзд. В месте том не было ночи, и не было дня, и времени там тоже не было. Не было там ни ангелов, ни чертей, не было никаких других духов — вообще никого. Один он, Юра Симоненко, был там наедине со своими мыслями и воспоминаниями.

— Как же так вышло, что я оказался здесь, в этом месте? — говорил он вслух сам с собой. — Умер? Но я не помню ничего, что могло бы предшествовать смерти… Несчастный случай? Дорожное происшествие? Болезнь? А может… наёмный убийца? Пуля в голову и всё… — Юра усмехнулся. — Ну, нет. Ерунда это. Что я олигарх какой, чтобы в меня киллеры стреляли… А может, я сплю и мне это всё снится? Хм…

Юра слегка пнул ногой песок. На нём были его любимые берцы «Кобра» из «Сплава», коих он сносил три пары, старые джинсы и застиранная серая футболка с логотипом группы «Ария».

Ему не было холодно или жарко, не хотелось ни есть, ни пить; он вообще не спал, ни разу, с тех пор, как здесь оказался.

Поначалу он бродил по этой красной пустыне, но никуда не вышел. Ему казалось, что пустыня эта была бесконечна. Там постоянно дул слабый ветерок, но направление его не получалось определить. Было такое ощущение, будто ветерок дует одновременно во всех направлениях. Как такое возможно — Юра не понимал. «Напишу потом про это место в каком-нибудь рассказе» — подумал он как-то раз. Песок под ногами был одновременно и горячий и холодный, и это тоже вначале вызывало у него недоумение. Потом он привык ко всему, и с тех пор ничто его уже не смущало.

— А что если я лежу в коме, в реанимации? — снова предположил он вслух. — Сон этот точно ненормальный. Никогда мне не снилось подобной херни… А ведь чего мне только не снилось… И инопланетяне, и другие планеты, и зомби с вампирами, и война атомная, и летать приходилось во сне, и плавать под водой, как Ихтиандр, а вокруг дома, деревья, улицы… даже Путин как-то раз приснился… А этот сон совершенно не такой…

— А это и не сон, — прокряхтел вдруг совсем рядом голос.

— Ах ты ж бля!!! — подскочил с камня Юра и ошалело уставился на говорившего.

Перед ним стоял не пойми откуда появившийся дед с котомкой, по виду — карел, или какой другой житель севера, в замусоленном ватнике, облезлой меховой шапке, застиранных штанах, купленных, похоже, ещё во времена развитóго социализма, и в якутских унтах. Лицо у деда было загорелым, морщинистым, глаза бледно-голубые, живые и какие-то весёлые. Смотрел он на Юрия так, словно собирался его подколоть.

— Ты кто такой? — спросил Юра деда.

— Ви́тегом люди зовут, — с ухмылкой ответил дед.

Юра приоткрыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но через секунду закрыл, недолго посмотрел на странного деда недоверчиво. Наконец произнёс:

— Я знаю только одного Ви́тега — шамана из книжки Шишковчука…

— Так это я и есть, — подтвердил дед. — К Сане обратились уважаемые люди насчёт тебя, просили мне передать, что помощь тебе нужна. Саня передал. Специально в лес ко мне сходил. Ну и вот я здесь. Пришёл, глянуть, как ты тут.

— Тут — это где?

— В манде, — гоготнул Витег. — Это если коротко. А если подробнее, то застрял ты, Юрец, между мирами — между миром живых и миром мёртвых.

— Блядь… — сказал Юра и покачал головой. — Так я и думал…

— Не грусти, Юрец, — сказал тогда Витег. — На вот лучше грибок пожуй. — Витег достал из котомки сушёный гриб и протянул Юре.

— Извини, не употребляю… — отказался, было, Юра, но дед посуровел:

— Слышь, мордой не верти. Даю — бери, если не хочешь тут остаться навсегда.

Юра взял гриб и решительно зажевал.

— А чего со мной случилось-то? — спросил он у снова ставшего добродушным и весёлым шамана.

— А ты не знаешь?

— Не.

Витег хмыкнул.

— Аркадия Рогатова знаешь?

Юра усмехнулся:

— Персонаж мой. Придумал его, чтобы над попаданцами стебаться.

— Ну вот он в тебя и попал, пока ты спал. И теперь ты тут, а он там, в твоём теле, книжки от твоего имени пишет, — объяснил серьёзно Витег, и добавил туманное: — Рогатов этот — плохой зверь…

Юра долго и непечатно выругался.

— И чего хоть пишет?

— Клитор-пэ-гэ какое-то и боярышник… чего-то там, — пожал плечами шаман.

Юра снова принялся ругаться, и на этот раз ругался дольше, выдавая заковыристые словесные конструкции. Потом с матюков он перешёл сначала на какие-то непонятные ему самому слова, а после на нечленораздельные мантры, от которых, — так ему самому показалось, — местность вокруг подёрнулась рябью и на глазах проросла зелёной травой и разноцветными грибами, острые «сталагмиты» скал стали тут же обрастать ветвями и листьями, превращаясь в сказочные деревья, а небо над головой окрасилось в яркие кислотные краски всевозможных цветов и оттенков. Витег посмотрел на Юру одобрительно, достал из котомки варган и заиграл какой-то северный простой мотивчик, настойчиво повторявшийся снова и снова, как заевшая пластинка.

От музыки этой Юра ощутил вдруг сильный запах хвои. Он перестал бормотать прежде незнакомую матерную мантру, моргнул и… увидел вокруг самый настоящий, а не сказочный лес. Они с шаманом были уже не в междумирьи, а на Земле, на поросшей густой травой поляне, вокруг которой высились раскидистые сосны. Поляна имела небольшой уклон, что указывало на то, что располагалась она на сопке. Юра обернулся — отметив при этом, что совершенно не чувствует собственного тела — и перед ним до горизонта на многие километры раскинулась тайга.

— Бля-я-я… — с трудом выговорил он простое слово ставшим вдруг непослушным языком.

— Глянь-ка вон туда, — хитро сощурившись весёлыми глазами, сказал шаман и указал рукой направление.

Юра посмотрел.

Невдалеке под соснами был холмик, посреди которого виднелся бетонный прямоугольник, а в нём металлическая дверь. Дверь была закрыта, но вдруг без скрипа быстро открылась и из залитого электрическим светом проёма, вышел парень в камуфляже и с навороченной как бластер космодесантника двенадцатой «Сайгой» в мощных руках. За ним выглянула рыжая деваха с красивым бюстом, в домашнем халатике. Они поцеловались, затем деваха закрыла дверь, а парень закинул «Сайгу» за спину, прошёл к ближайшей сосне и, оросив вековой ствол, пошагал куда-то вниз под гору.

— Он тебя не видит, — пояснил Витег, — потому, что у тебя сейчас нет тела. В теле твоём сейчас живёт плохой зверь и пишет твоими руками плохие книги.

— Надо с ним скорее разобраться! — сказал Юра.

— Ты ещё не готов. Вот, — шаман достал из котомки папиросу, — покури, и тогда пойдём.

Юра не стал в этот раз строить из себя целку, взял папиросу, которая оказалась уже прикуренная, и в три тяги выдул её всю, даже не закашлявшись. Витег глянул на Юру с уважением: мол, наш человек, а потом сделал неопределённый жест рукой и перед ними открылся портал в квартиру с до боли знакомой Юрию обстановкой.

— Идём, — сказал шаман и первым шагнул сквозь дрожащее посреди поляны марево, — пришло время прогнать плохого зверя!

Пройдя через портал в свою комнату, Юра сразу увидел себя самого, сидящего в старом кресле с ноутбуком на коленях и быстро, как стенографистка с пятидесятилетним стажем, что-то печатающего. Подошёл, заглянул в экран. Там какой-то лихой хлопец с задором мочил врагов волшебным мечом, и при каждом ударе над побиваемым противником всплывали надписи: «минус десять силы», «минус пятнадцать здоровья», «минус семнадцать чего-то-там-ещё»… Ни Юру, ни Витега лже-Юра, конечно же, не видел.

— Ну, что, ты готов? — спросил шаман.

— Готов, — твёрдо сказал Юра.

— Ну, тогда поехали! — С этими словами, шаман достал из торбы маленький красный гибок и закинул его себе в рот; прожевал, проглотил, довольно крякнул по-стариковски. Потом достал папиросу, дунул сам и задул сидевшему в кресле лже-Юрию мощнейшего паровоза, от которого тот закашлялся и с удивлением переходящим в ужас стал исторгать из себя густой дым — изо рта и носа, из ушей, из глаз и, кажется, даже из задницы*. Истинный же Юрий почувствовал, как разум его мутнеет, меркнет и его призрачное тело тянет как магнитом к креслу, где сидел он сам, одержимый «плохим зверем» Аркадием Рогатовым, которого он сам же и придумал.

 

Аркадий Рогатов проснулся в своей кровати. Один. Жены рядом не было, и Аркадий знал — где та была. У Васьки Штакета, где же ещё ей быть… За стенкой у тёщи, как всегда, орал телевизор: шла какая-то музыкальная передача с попсой. За окном было темно. Аркадий глянул на часы, что стояли рядом на тумбочке: часы показывали половину третьего.

Аркадий потянулся и сел на кровати, опустив босые ноги на холодный пол. Поскрёб поросшую щетиной щёку. Задумался. Через минуту хмыкнул, встал и пошёл в туалет, по пути долбанув со всей силы кулаком в дверь тёщиной комнаты.

— Громкость убавь! — громко рявкнул он. — Не убавишь, как посру, на обратном пути выкину телевизор нахер в окно. Второго предупреждения не будет. Я всё сказал. — И пошагал дальше.

У Аркадия было такое чувство, что больше он никуда не попадёт. А это значит, что пора бы ему начинать прогрессорствовать в своём собственном маленьком мире — вот в этой самой квартире.

 

А что же Юрий Симоненко? А ничего. Пришёл в себя, и принялся чистить свою библиографию от артефактов Рогатова, коих тот щедро наплодил, пока его не было. Он твёрдо решил больше ничего не писать про этого мудака.

 

История первая 

История вторая 

История третья 

История четвёртая 

История пятая 

 

__________

* Автор не одобряет употребления каких-либо наркотических веществ, как, впрочем, и алкоголя. Сам не пьёт и не курит много лет, и читателям не советует. Занимайтесь физкультурой, дорогие читатели! В здоровом теле здоровый дух!