«1958» часть III, глава 6 (1 из 2)

Спирин давно собирался отдохнуть в Пицунде, и этим летом его мечта сбылась. Он вдоволь нагулялся в реликтовой сосновой роще, накупался в море, откушал прекрасных местных вин и колоритных мясных блюд с овощами, а сегодня днем познакомился с восхитительной незамужней бухгалтершей из Челябинска, только накануне прибывшей по путевке и занимавшей соседний номер в его корпусе пансионата с гордой, но незамысловатой вывеской «Санаторий Пицунда». Спирин был харизматичным, но галантным, и уже вечером Галюсик, как просила называть себя незнакомого красавца скромная трудящаяся бухгалтерии, перебралась на ночевку к нему.

— Женечка, — шептали ее губы в его ухо, — вы такой развратник, такой развратник!

Спирин не знал челябинских норм приличия, но себя считал практически пуританином, поэтому воспринял этот внезапный комплимент стоически и со смирением. До номера добрались уже затемно, тщательно нагулявшись на свежем воздухе, поэтому нагая Галюсик, стоявшая напротив окна, выглядела греческой богиней в лунном сиянии, только разве что чуть более упитанной, но челябинские зимы суровее афинских, и согревающая прослойка вовсе не считалась там чем-то неестественным.

Спирин лежал на кровати, аккуратно сложив одежду, подбив подушки и откинув одеяло. Галюсик медленно подошла к нему и склонилась над чреслами, которые впервые в жизни решили подвести старшего следователя Краснодарской краевой прокуратуры. Галюсик испробовала все доступные ей способы, но ничего не помогало. Спирин изо всех сил думал о том, как сейчас, почти уже вот-вот, с минуты на минуту они сплетутся в жарком соитии, но должного эффекта это тоже не возымело. Галюсик подняла на Спирина полный немого, но очень горького укора взгляд.

Спирин пожал плечами.

— Не поверишь, такое со мной впервые.

Он видел, что Галюсик действительно не поверила, но не мог предложить ничего, кроме как попытаться еще раз.

— Вставай! — почти с мольбой произнесла бухгалтерша. — Вставай!

Спирин зажмурился, напрягая мошонку.

— Вставай! — почти кричала Галюсик. — Встава-а-ай!!!

Голос доносился откуда-то издалека, Спирин начал понимать, что вечер безнадежно испорчен, причем для них обоих.

— Вставай! — голос Галюсика становился ниже, грубее. — Вставай же!

Спирин открыл глаза.

Над ним склонился какой-то мужик в странной футболке. Одетый. Вокруг была никакая не Пицунда, а палата в травматологии районной больницы. Сломанные ребра тут же дали о себе знать, а еще нога.

— Наконец-то! — шумно выдохнул незнакомец.

— Ты кто? — спросил Спирин, не очень громко, потому что дышать было трудно.

— Ты меня видишь? — обрадовался мужик. — Ты вправду меня видишь?!

Спирин не разделял воодушевления незнакомца, однако же не мог не отметить его некоторую прозрачность, что ли. С другой стороны, если тебя вчера сбила машина, да так, что твоя медкарта пухла на глазах от результатов исследований и рентгеновских снимков, когда на тебе из одежды только гипс, ручаться за достоверность доходящей до мозга информации было решительно невозможно.

— Да, — слабо сказал Спирин, — но лучше бы нет.

Беспардонный незнакомец совершенно не проявлял уважения и сочувствия к текущему, весьма посредственному, состоянию Спирина и не скрывал своей радости.

— Наконец-то! — радовался он, переходя на вы, — Слава Богу! Вы мне поможете!

— Мне бы кто помог... — произнес Спирин, закрывая глаза в надежде избавиться от внешнего раздражителя.

— Вы поможете мне, а я помогу вам, — не прекращал наседать незнакомец, — меня Виктор зовут, хоть это и неважно. А важно то, что я знаю, кто убил профессора, я видел все своими глазами.

А вот это было уже интересным. Спирин распахнул глаза и уставился на Виктора, как теперь ему было известно, зовут незнакомца.

— Врешь?! — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес он.

— Вообще не с руки, — покачал головой Витяй. — Хотя если бы я сразу вывалил на вас всю правду, вы бы точно мне не поверили.

Спирин пригляделся к посетителю. Тот действительно был не совсем натуральным, через него можно было разглядеть дальнюю стену, окно, пустующую койку второго пациента, хотя при этом и сам Виктор казался вполне всамделишным, цветным, не похожим на привидения, описываемые в книгах.

— Это мне башку так припечатало, да? — сделал вывод Спирин, поспешив поделиться им с посетителем.

— Может и башку, — пожал плечами Витяй, — вы вон весь в гипсе, крепко, похоже, досталось. Но я не фантом, я живой, хоть и не в полной мере. Это долгая история, но ладно, — он махнул рукой, — в двух словах расскажу. Я из будущего, меня никто не видит. Кроме вас, как выяснилось. Я стал свидетелем того, как Шпала зарубил мечом профессора по принуждению его помощницы. Вы должны ее задержать. Так вы спасете много жизней, в том числе мою!

— Из будущего? — Спирин почесал висок, попробовал приподняться на локте, это оказалось очень болезненным, почти невозможным. Он гусеницей повернулся вбок, выбрал наиболее щадящее положение и попробовал еще раз. Вышло не лучше. — Может, поможешь?

Витяй бы с радостью, но шанс был ничтожен. Зато убедить упертого следователя в другом было вполне по силам. Он подошел к изголовью, протянул руку и провел ей сквозь Спирина в районе груди. Ощущение было не из приятных, и для следака, судя по его стону, тоже.

— Я же говорил, — словно извиняясь произнес Витяй.

— Отойди от меня! — приказал Спирин. — говорил он...

Витяй видел, как тот крепко задумался. Надежда была только на то, что его мозг профессионально заточен на решение головоломок и достаточно гибок на всякие версии и гипотезы. В молчании прошло около минуты.

— Ладно, — сказал Спирин. — Коммунизм-то в будущем построили?

На это все у Витяя совсем не было времени, поэтому он пробежался по ускоренной программе.

— И коммунизм построили, и в космос слетали, и роботов у нас пруд пруди. Правда, в основном, пылесосов. Вместо Хрущева через шесть лет придет Брежнев, а это надолго. Не так, конечно, надолго, как... э-э-э, в общем, давайте перейдем к следствию, а потом, как будет время, я вам все подробно расскажу, а заодно — на кого ставки делать, вместо спортивного альманаха.

— Спортивного альманаха? — недоуменно переспросил Спирин.

— А-а-а, — махнул рукой Витяй, — не обращайте внимания, это я так.

Спирин был бы и рад не обращать внимания, но профессиональное чутье не покидало его даже на больничной койке, и сейчас это чутье подсказывало, что мутный тип Виктор говорит правду — Осадчую нужно задержать, остановить любой ценой.

— А Никаноров? — спросил он.

Витяй даже кашлянул от неожиданности. «Никаноров — мой дед, — чуть не вырвалось у него, — а деда я в обиду не дам».

— Жертва обстоятельств, — пожал плечами он. — Больше того, я думаю, он может нам помочь. Вы идти сможете?

Спирин достаточно цинично относился к жизни в целом, и ко всем ее проявлениям по отдельности, так уж отпечаталась профессия, но этот Виктор ему, кажется, ни в чем не уступал, сволочь полупрозрачная.

— Вряд ли в ближайшие недели, — ответил он.

— А придется, — задумался Витяй, обходя койку. — У нас нет недель. У нас и дней, кажется, нет. Только часы.

— Позвоню в прокуратуру, выпишут постановление на арест Осадчей, и местные опера ее задержат, — предложил Спирин, обдумывая план действий. — Про мотив можете рассказать? Вам известно, зачем ей было убивать профессора?

Витяй закатил глаза. Если его история про путешествие из будущего была принята Спириным достаточно стоически, то вторая часть про скифское ведьмачество и переселение душ могла его подкосить окончательно.

— Завтра, — предложил он. — Первым делом давайте ее задержим, все остальное я предоставлю завтра.

Спирин пытался разгадать этого человека, но тот не очень-то хотел разгадываться, а следователь был не слишком напорист.

— Нам нужен кто-то третий! — бросил короткое Витяй. — Единственная рабочая схема звучит так: я общаюсь с вами, вы передаете исполнителю, он делает руками. Иначе — никак.

Пока Виктор ходил из угла в угол, иногда ненароком исчезая в стене, Спирин обмозговывал произошедшее ночью. Его определенно сбили умышленно. Необходимо выяснить, кто был за рулем, а еще он точно слышал голос Анастасии прежде, чем потерял сознание. Таких совпадений не бывает — это явно звенья одной цепи.

— Вы знаете, кто был за рулем сбившего меня автомобиля? — спросил он у Виктора.

— В райотделе сказали, председатель Котеночкин, — повернулся к нему Витяй. — Я ведь сначала туда отправился вас искать, наслушался там всякого, еще больше нашей милиции стал доверять, ага.

С нотками сарказма, определенно звучавшими в голосе Виктора, можно будет разобраться позднее, а сейчас необходима информация для восстановления полной картины.

— Он был один?

— Разумеется, нет, — усмехнулся Витяй. — С ним была ассистентка профессора. Неужели вам нужны еще какие-нибудь доказательства, чтоб перестать корчить из себя больного, и пойти исполнять свои прямые обязанности?

Спирин задумался.

— А экспертизу проводили? Какие версии у следствия?

— Да черт его знает, — пожал плечами Витяй. — Я ведь не могу задавать вопросы — так, уши грею, что говорят при мне, то и слышу. Говорили, что председатель жену звал после аварии, что, мол, с ней ехал. А жена его три года, как умерла вообще-то.

Вопросов было определенно больше, чем ответов, но, если бы было наоборот, зачем вообще нужен был следователь? Так что Спирин решился сотрудничать со странным гостем из будущего, пока это не противоречило ходу следствия, здравому смыслу и Конституции.

 

***

 

Лоб Андрюше заштопали без промедления.

— Шрам, конечно, останется, — улыбался хирург Швыдько, явно довольный своей работой, — но ведь шрамы украшают мужчину, да?

Лет через сорок с таким шрамом его бы называли не иначе, как «Кинооператор, который выжил», но сейчас были другие времена, поэтому Андрюша просто внимательно рассматривал отражение в зеркале, и ему вдруг захотелось кричать, а еще ударить доктора, а еще... Он не мог точно сказать, чего еще ему хотелось, но абсолютно точно знал, что шрам совершенно ему не шел, тем более сейчас, пока шов был совсем свежий, рубец и стежки ярко-красной границей делили лоб надвое.

— Кто это вас так? — поинтересовался доктор, сняв перчатки и моя руки. — Вы на алкоголика вроде не похожи. Разнимали кого-то? Я вообще, при такой травме в милицию обязан сообщить.

— Я сам сообщу. После вас сразу туда. Я этого так не оставлю! — злобно произнес Андрюша. — Гостеприимство, называется. Если такие чины приглашенных лиц мордуют, боюсь представить, как у вас с местными обращаются.

— Про чины не знаю, — Швыдько вытер руки и налил себе стакан воды из графина, — но вообще у нас хорошие люди, дружелюбные. Хотя про гостей вы верно подметили — вчера следователя на машине сбили, сегодня вас отлупцевали...

— Следователя?! — перебил его Андрюша. — Того самого, краснодарского?

— Ага, у нас, в травме лежит. Ребра сломаны, лодыжка и так, по мелочи. Еще, считайте, легко отделался.

— А кто его? — заинтересовался оператор. — Или это тайна следствия?

Швыдько пожал плечами.

— Нет, не тайна. Несчастный случай, председатель колхоза почувствовал себя плохо и наехал на следователя...

— Председатель? Который Котеночкин? — вновь перебил доктора Андрюша, и это становилось дурной традицией.

— Он самый, — кивнул Швыдько, вглядываясь в лицо пациента. — Что с вами? Вы побледнели. Вам плохо?

Корвалелик не обратил внимания на реплики врача.

— Мне нужно с ним поговорить! — вскочил он с места. — Он в сознании? В какой палате?

— В семнадцатой, но к нему нельзя...

— Спасибо! — в третий раз перебил доктора Андрюша, устремляясь в коридор. Швыдько рванул за ним.