ЖИСТЬ

На кладбище было живенько —
Надзиратель наш усоп.
Отпевали как-то кривенько,
С бодуна был старый поп.

Там, где в ряд кресты могильные,
Вертухаи крепко бдят.
Что ж, места у них не пыльные...
Не галёрка — первый ряд.

А покойный-то повесился! -
По народу шла по молва, -
Раньше был горяч да весел... Вся
Поосыпалась листва

Как-то на пол утром мартовским
Спьяну с дуба-головы....
Плакал. Мазал пивом. «Мартовским».
Но не выросла, увы.

А теперь в гробу, как в проруби
Хрен оторванный, лежит...
Не его ль любили голуби?
Говорят, он тоже жид!

Нет, не жид! Ты на фамилию
Посмотри его, Трофим!
Он из наших, звали Филею,
А отца его Ефим!

А фамилия не наша-то...
Купельвексель? Мать моя...
Кюхельваксель! Вот параша-то...
Злобы в сердце не тая,

Провожаем нынче, братие,
Павла, божьего раба...
А вдова-то, сучка... Драть её!
Говорят, на зад слаба.

Пересудами насытились,
Пересуть перетолкли...
Воск свечной, а ну-ка вытопись,
Чтобы слёзоньки текли!

Закопавши, крест осиновый
Водрузили. Разошлись.
Эх, ты ж, ёршик керосиновый!
Ох, ты ж, грёбаная жисть.