Одиннадцать друзей Шубиной: эротические грёзы, грустный страус и другое

(Тело: у каждого своё. Земное, смертное, нагое, верное в рассказах современных писателей. Сост. Вероника Дмитриева. М. АСТ, Редакция Елены Шубиной. 2024)

Что ж, золотые мои, мы продолжаем нашу небывалую акцию «Прикосновение к чудовищному». И с нами вновь сборник «Тело», объединивший более сорока авторов Шубинского пула, в отношении которых мы и проводим безжалостную и последовательную акцию критической вивисекции.

Вы знаете, размышляя над этой частью, я вдруг вспомнил выражение, которое любил употреблять один мой знакомый режиссёр по отношению к разного рода сомнительным людским скоплениям.  Вот оно, это выражение —

 

СБОР БЛАТНЫХ И ШАЙКА НИЩИХ

И я подумал, что это описание удивительным образом характеризует закономерности составления именно этого буквопродукта. Конечно, не полностью. Есть и нюансы.

Так, на старте, на первых страницах, позвякивают цацками лауреаты. Их не так много по списочному составу. И мы с ними уже, можно сказать, разобрались в первых двух-с-половиной частях нашего исследования.

А потом лауреатов планомерно сменили те, кого можно назвать «нищими». Это буквопроизводители, не обременённые премиями, но мечтающие позвенеть цацками, как старшие или более удачливые коллеги. У многих из этих «нищих» в скором будущем наверняка всё срастётся — лауреаты-то не вечны, надо где-то брать новых. А самим молодым и перспективным надо иметь вид угодливый, всеми извивами своего туловища транслировать «чего изволите», взгляд должен быть юркий и смекалистый, чтобы на лету ловить пожелания повелителей дискурса.

Во многом из буквовыделений этих людей состоит центральная, основная, по сути, часть сборника. Какой-то частью творчество «нищих» мы уже затронули. Оно начинается примерно с Чухлебовой, хотя, может, и раньше — с Турбина.

Конечно, границы категорий не герметичны. Вот, казалось бы, что делает среди условных «нищих» безусловный мэтр Данилов? Дело, думаю, в смысловой привязке к предшествующему тексту Чухлебовой.

Ну, а в самом конце сборника у нас тусуются «блатные» — просто «хорошие» люди, но не писатели. Написали кусочек прозы или верлибр там — спасибо, берём. Хотя и из этих людей кое-кто весьма писуч и многотомен. До этих удивительных людей мы обязательно доберёмся.

А пока возвращаемся к сборнику. Женскую прозу в лице Арсения Гончуков сменяет

 

АНТИУТОПИЯ

Автор — Ася Володина. Название «Безымянный». Время действия: типа ближайшее будущее, практически настоящее. Как у Кафки несчастный Грегор Замза, проснувшись утром, обнаруживает, что превратился в насекомое, так и герой Володиной, обычный манагер, кое-чего недосчитывается:

«Ночью у меня забрали палец. (…) Линия сердца дошла до линии ума и сорвалась в пропасть».

Вот да. Был палец, да сплыл, как в представлении вагонного фокусника. Только по-настоящему. Впрочем, герой в этой беде не одинок. Палец исчез у многих. На работе героя босс делает такое объявление:

«— Команда, как вы, вероятно, уже знаете, с сегодняшнего дня запущена программа по оптимизации человеческого организма. В рамках этой программы разным группам населения в тестовом режиме отключают отдельные части тела. Сегодня запущено плановое отключение безымянного пальца у мужчин 20-40 лет со второй группой крови, резус положительный. На неделе уже анонсировано отключение других элементов у разных групп населения. Проверить график отключения можно в личном кабинете на портале «Невредим.ру». Вам должны прийти оповещения на почту. В рамках программы предусмотрена единовременная выплата за утрату доступа к временно отключённому элементу. Повторяю: временно, система пока только тестируется! Команда, очень прошу не наводить панику и не тормозить рабочие процессы. Мы продолжаем функционировать в штатном режиме — как единый дружный организм».

Герою на счёт падает компенсация — 50 тысяч, и он не особо парится. Зато другие — волнуются.

«Маша занесла заявление в отдел кадров и зашла попрощаться перед отъездом.

— Зачем? У тебя же бронь стопроцентная, а твой уже без пальца.

— Есть ещё кое-кто.

— Детей не трогают, сказали.

— Сказали, да. Это сейчас. А если потом? — Она положила руку на живот. — Мы же не знаем, как это всё повлияет. Ладно палец. А если они... если оптимизируют какой-то участок мозга, который отвечает за эмоции? Он будет кошкам глаза выкалывать, а я даже не пойму, что случилось! Я спать не могу. Я есть не могу. Я так больше не могу, не могу, не могу!»

Лиргерой, впрочем, ничего не предпринимает. И палец у него отрастает обратно. Но угроза со стороны всесильного государства — чу! — сгустилась.

Никого вам это не напоминает? Я не про Оруэлла, а про мониторомарателей поближе, вот прямо из этого сборника. Ну, да — Чухлебову, конечно, напоминает. Там тоже безвольный герой уходит на фронт, вместо того, чтобы спасаться.

Задумаемся: что же это? Неужели так, в едином практически порыве, ноосферно сплелись замыслы двух писателек? Не смешите мой арбуз. Просто одну и ту же методичку беллетризировали наперегонки.

Но:

 

ДАВАЙТЕ-КА УСКОРИМСЯ

Рецензия всё же не резиновая. Авторессе следующего б-продукта «Родинка» Даше Благовой было дозволено опубликовать кусок другого буквопродукта, уже выходившего в «Альпине».

О чём там? Кошмарная, «сосущая пустотой», общага. Геройка переживает из-за внешности, сосёт и сама, но — губы, чтобы скрыть родинку над верхней из них.

Финальный аккорд таков:

«И всё равно, забираясь в кровать к парню, я переживаю из-за своих складок, вылезающих во время секса. Телесных, тугих, наживотных и внутрибедренных. Перед тем, как предложить секс, я сильно втягиваю пузо».

Быстренько классифицируем Благову, как ещё одну представительницу дамской weightературы про ожирение (куда помимо Благовой, вполне очевидно входят Некрасова, Богданова, Гончуков), и следуем дальше.

Там нас ждёт душераздирающая история

 

ПРО ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С МУЖСКИМ ПОДТРУСЬЕМ

Автор Елена Колина. В разделе «Об авторах» написано, что она — «популярная писательница». Поверим, что ж. Текст называется «Член шайки, или История одной любви».

Суть дела: главная героиня — девочка-подросток по имени Ляля («сутуловатый очкарик в спущенных колготках») платонически и совершенно неосознанно влюблена в маму подруги, весёлую и женственную. Однажды Ляля попадает в баню, и гигиенически-помывочная процедура оборачивается шоком. Внемлите:

«И вдруг!.. Ляля замерла.

На скамейке стояло большое корыто овальной формы, в корыте на коленях фигура, вся в облаках мыльной пены. Из мыльной пены торчало что-то голое, длинное, розовое, что-то непонятное, какая-то палка! Как палка прикреплена к телу под пеной? Ляля никогда этого не видела, но поняла: то, что жизнерадостно и победительно торчит из облака мыльной пены, не должно быть здесь, в женской бане, это здесь совершенно не органично, противоречит самому месту и идее.

— Ух ты, как у взрослого, — заметила Иркина мама. Она имела в виду, что в женское отделение разрешалось брать с собой детей, в том числе мальчиков.

(…)

— Обычный член, что такого…

Это слово было уродливо, и Лялю стошнило прямо в шайку».

Здесь что-то объяснять — только портить. Сами подумайте над смыслами рассказа. Скажу лишь, что дальше, в творчестве других авторов, они приобретут ещё большую отчётливость.

Но дальше, поросятки. Нас ждёт фактически

 

КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Автор Алексей Федорченко — известный киношник, режиссёр и продюсер, лауреат кинофестивалей. Самый известный его фильм называется «Овсянки». У меня есть много, что сказать про это кино, но ладно уж, не станем тратить буквы.

Федорченко представил компиляцию баек и анекдотов «Населённые пункты». Концепция такая — описываются случаи и диалоги, имевшие место в различных городах и посёлках мира — от Буэнос-Айреса до Европы и российского захолустья.

Выглядит интересно, если не вчитываться. Если вчитаться, открывается удивительное. Например, в городе Градижск происходит вот что. Юный лиргерой вместо со старшим братом отправляется на реку. Брат на берегу ищет старинные монеты, а младший играет с настоящим луком. И вдруг — стреляет!

«Тяжёлая стрела вонзилась глубоко в песок берега, сильно оцарапав ногу брата. Тридцать сантиметров левее — стрела попала бы ему в голову».

Стесняюсь спросить: брат — карлик? Или голова у него — где-то на животе сбоку, в 30 см от ноги? Понимаю, что придираюсь. Но такое вот впечатление.

Но перенесёмся в наши дни, в город Лейпциг. Лиргерой общается с немецкой старушкой у неё в гостях. Видит картину с дыркой в холсте, интересуется. Ему рассказывают:

«— Наша семья жила в Кёнигсберге. Пришли советские войска, и пожилой солдат штыком проткнул меня, а потом этот портрет. Конечно, мы никогда уже не вернёмся в родной город, но и реставрировать картину я не буду».

Что и говорить, страдания миллионов изнасилованных немок бьются в германские чресла. А не изнасиловать, так проткнуть штыком.

В общем, Федорченко, похоже, перспективный автор для Шубиной. Пусть пишет, а мы поглумимся. Тем более, что автор — с жирнейшим потенциалом. Понимаю, что совершаю буквоперерасход, но не могу удержаться от ещё одной цитаты. Дело происходит в Мюнхене:

«Потом ты сказала:

— Ой.

Я сказал:

— Что значит “Ой”?

Ты сказала:

— “Ой” — это значит — щетиной по клитору».

Ладно, зайцы мои, посмеялись и хватит. Дальше у нас на пути буквовыделение пафосное до полной унылости, и воспринимать его надо исключительно

 

НА СЕРЬЁЗНЫХ ЩАХ

С нами Григорий Служитель, актёр и литератор. Как актёра мы могли видеть его в сериале «Не родись красивой». Как писатель, он — серебряный лауреат «Большой книги» 2019 года. Казалось бы, Служитель — мэтр. Что делает он среди подающих надежды побирушек? Думаю, сейчас мы это поймём.

Текст «Реплика» начинается с семейного спора о политике. Препирается мать с приехавшим из райской Германии сыном:

«— А вам там не врут по телеку? — кричала мама из кухни, превозмогая кашель. (…)

— Мам, я тебя прошу, давай не будем продолжать.

— Тогда не надо наших голословно обвинять. (…) Просто это мода у вас такая родную страну с грязью мешать. Ты-то ладно ещё…

(…)

— Да вам тут мозги полоскают по ящику 24 часа в сутки. Мам, у тебя высшее образование, почему ты себя так не уважаешь, а? У вас полстраны по помойкам побирается. Вы живёте в нищете, вас дурят…»

И вот, казалось бы, перед нами будет клон горьковской «Матери». Под неопровержимостью сыновних доводов рухнет фортеция материнских предрассудков.

Но нет! Ничего подобного. Служителя просто куда-то уносит — в описания, в психологию, в ненаучную фантастику. И вот он — весь там. А потом достиг нужного объёма и — получите, распишитесь. Типа, рассказ.

Как журналист скажу, что бывают такие собеседники: их спросишь про одно, они несколько слов скажут по теме, а дальше их куда-то уводит. Вот и Служитель — такой же писатель. Начал за здравие, а дальше — как получится.

И как итог — запорол методичку, как пьяный слесарь болванку на станке. В отличие от старательных девочек Чухлебовой и Володиной. И вот куда его девать, бракодела? Пусть-ка почалится в списке подающих надежды. Да, это, можно сказать, опала.

Знаете, я однажды в московском зоопарке видел провинившегося страуса, которого за какие-то грехи пересилили из собственного вольера к какому-то тропическому свинтусу. И стоял страус дурак дураком, глупо таращился из-за забора. Вот и мэтр Служитель, извините, ровно так же среди «пионеров» выглядит.

Но движемся дальше и

 

УСКОРЯЕМСЯ

О творчестве некоторых следующих авторов мы поговорим пунктирно, пока что-нибудь экстрачудовищное не вынудит нас остановиться на бегу.

Итак, Ольга Брейнингер, рассказ «Поллок и Брейгель». Можно сказать, это о художниках, но не местных, и не классиках. Российская студентка попадает в беду на рок-фестивале в Венгрии, теряет паспорт и деньги. Её спасает случайный немец Матиас, который не прост. Он хороший, добрый, но любит резать женщин бритвой. И вот героиня терпит. Ну, да, всё, что угодно, лишь бы в какого-нибудь отечественного Васю не влюбиться. Исполнение вязкое, путаное, от чувства — нет, не омерзения, но идиотизма текста отделаться трудно.

Дальше у нас Татьяна Толстая с постом «Про испанцев, еду и любовь». Да, вы не ошиблись. По размеру текстик, предоставленный Татьяной Никитичной — пост в соцсети, притом не самый большой. Может быть, оттуда и взялся, я не слежу.

О чём там? На испанском пляже загорают немолодые супруги. Муж — не Бельмондо, да и жена — «обычная бесформенная тётка, спина круглым горбиком, всё, что с возрастом обвисает, — обвисло, не подвело». Они некрасиво жрут, но потом держатся за руки, любят друг друга!

Такое вот. Собственно, есть все основания отнести пост к weightературе (Некрасова, Богданова, Гончуков etc.)

На том и двигаемся дальше.

С нами лауреат премии журнала «Знамя» и дважды финалист «Лицея» Тимур Валитов с рассказом «Последний раунд» про, как говорил Владимир Семёнович, сентиментального боксёра. На удивление вязкий рассказ с непроходимо унылыми описаниями секса:

«Сорочка — прочь, ты уже где-то подо мною; бледная кожа, резкий вдох — и хрупкие пальцы чертят следы на моей груди; если что-то и возникнет между движениями — стон или сопротивление — это длится не дольше секунды…»

Совершенно нечитаемый текст. К тому же автора носит то на тренировочную базу, то к любимой девушке. В процессе чтения у меня возникло подозрение, что автор-боксёр — после ЧМТ такое писал. Но оно никак не подтвердилось.

Дальше у нас появляется текст даже похожий на

 

НОРМАЛЬНЫЙ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ

Текст называется «Отец Мороз». Его автор Василий Авченко — писатель из Владивостока. Конечно, перед нами не рассказ, а, скорее, эссе о том, как прекрасны российские севера́, северные люди. Автор даже превозносит «русскую одежду, включая великий ватник».

Я уже было начал думать, что хоть один приличный автор проявился. Но к финалу доверчиво напоролся вот на что:

«Китайцы не собираются занимать Дальний восток не только потому, что у нас бдительный Карацупа и атомная «кузькина мать», но и потому, что у нас холодно. Силовые линии изотерм защищают нас, подобно невидимому укрепрайону. Линия генерала Мороза покруче любых линий Маннергейма или Мажино. Россию охраняют не только лихие пограничники, но и ледяной бронежилет по периметру».

Как из душа окатило, зайцы мои. Оказывается, китайцы — вот наш природный враг. Это, наверное, с ними мы без пяти минут воюем. Вот кого бояться надо!

Шубинцы, такие шубинцы.

А дальше у нас — текст

 

С ПРЕТЕНЗИЕЙ НА ЭКСТРАЧУДОВИЩНОСТЬ

Он называется «Кк», а написала его нью-йоркчанка Татьяна Замировская. Уже с первых строк эта обитательница Америк наносит читателю удар под дых. Содрогнитесь:

«Развернула себя из плаща, как будто обёртку с пирожка. Нет, не согласовывается. Сняла с себя плащ, будто целлофан с пирожка. Нет, не согласовывается. Вынула себя, будто пирожок, из целлофанового дождевика. Нет, не то. Пирожок снял с себя целлофан и повесил на вешалку в углу».

Это безотходное прозопроизводство, золотые мои. Когда ничего не вычёркивается, когда весь шлак — в работу.

Я даже не сильно удивился, обнаружив, что героиня — жирная. После Некрасовой, Богдановой и Гончукова умение удивляться в вашем покорном умерло.

Суть дела: героиня попадает в тусовку людей, недовольных своим телом. И примерно раз в неделю у них происходит сеанс коллективного поедания. Что именно поедают герои — до последнего держится в секрете. Я, исходя из названия, небезосновательно полагал, что дерьмо, как заповедал Сорокин.

Но на полноценную копрофагию авторки не хватило. Герои всего-то жрут блюда в виде их самих. Обломайтесь. Вязко, уныло, 25 страниц.

Ну, и на закуску, в качестве феерического финиша сегодняшней порции ПКЧ, давайте-ка познакомлю вас с текстом, от которого

 

ВАША ЧЕЛЮСТЬ ОТВИСНЕТ

Притом гарантированно.

Итак, авторессу зовут Ася Долина. Писала что-то про Нью-Йорк. Текст называется «Тег».

Героиня мучается от постродовой депрессии:

«Мне 38, и у меня, наверное, постродовая депрессия. И без того негустые волосы остаются в ладони, когда я наскоро принимаю душ. Всегда была худой и немощной, а теперь к моей худобе добавилась ещё и дряблая кожа живота. Что будет с грудью, когда я остановлю ГВ? Она тоже станет висеть. Я понимаю про бодипозитив и учусь принимать себя».

Эге, это тоже из серии Некрасова-Богданова-Гончуков, понимаем мы. Пускай и со знаком «минус». Но я, конечно, отдаю себе отчёт, что упрёки и гы-гы тут неуместны. Очень многие женщины с такой ситуацией сталкиваются. Всё серьёзно. Не будем с этим спорить.

Но я не об этом. Героиню в соцсети вдруг отмечает забытая старая подруга Марина. И героиня проваливается в пучину воспоминаний.

Однажды, ещё в СССР, надо полагать, до видеобума, Марина пригласила рассказчицу к себе домой и невзначай (или взначай) показала порно про лесбиянок. И вот тут-то, как говорил Аверченко, «всё и заверте»:

«И вдруг я замираю в смятении. Она продолжила: «Приоткрой рот, и я слижу». Я сделала как она просила и рефлекторно закрыла глаза. Я не успела понять происходящее, но та степень близости, которую мне предлагала эта едва знакомая девочка… эта степень выходила далеко за пределы того, что я испытывала в жизни или могла испытывать даже в самых ярких фантазиях.

(…)

Я зависла так на долгие, вязкие, мучительные мгновения. А она…

…Так и не прикоснулась ко мне, сделав паузу и страшно, как только она и умела, засмеявшись. Дьяволица. «Ты что, правда подумала, что я слижу молоко с твоих губ?»

Там и ещё есть. А героиня вспоминает себя юную, эротические катарсисы. Не произнесено, но отчётливо просматривается сожаление: эх, полюбила бы Маринку, не знала бы всего этого постродового кошмара.

Да, золотые мои. Редакции Шубиной закон о признании движения ЛГБТ экстремистским не писан.

На сегодня всё. Окончание следует. Небольшой спойлер — вы содрогнётесь так, как вам и не снилось.

#новые_критики #сборник_тело #аст #реш #ася_володина #даша_благова #елена_колина #алексей_федорченко #григорий_служитель #василий_авченко #татьяна_замировская #ася_долина