Был день как день…

Был день как день. Берёзы ливень сёк

Резвящимся на воле изувером,

А мир, что был с утра румянощёк,

Нахмурился и стал сурьмяно-серым.

И всё не впрок, и как-то невпопад,

Как God we trust на скомканном червонце,

Загнал смотрящий всех небесных хат

Под шконку тьмы опущенное солнце.

Взвыл марамойский хор фатальных прях –

Брюхатых туч надрывистая треба,

А конюх гроз в разбитых прохорях

Баранов Тора вёл в упряжку Феба.

Лизал ручей влагалища канав,

Как эпилептик, бьющийся в припадке.

Но дождь иссяк, так и не доконав

Водоканала скудные остатки.

И вновь босые пятки жёг песок,

И в пекле вновь тупилось и потелось.

Кривился рот, мигренился висок,

Квасок не лез, а водки не хотелось.

Был день как день, пустой по всем статьям,

С тоской сиест, с нирваною диванной,

И лопушился кут отхожих ям

Вполне аутентичной икебаной.

Был срам без драм, был деревенский дрим,

Ленивый, домовитый, немудрёный.

Сермяжно напомаженный мейнстрим,

Быть палачом ума приговорённый.

Оставлена постылая напасть,

Чтоб видел глаз бессмысленно-овечий,

Как проморгавшись, словно бабья снасть,

Курил туман сгущающийся вечер,

Как тени снов шагали невпопад,

Хромая, но никак не окочурясь,

Хоть сквозь листву уж лиловел закат

Подбитым веком сумерек прищурясь.

И лишь когда небес чумазый рай

Стирал луны сиреневый обмылок,

Как будто заскучавший вертухай

Стучала дулом полночи в затылок

Глаголицы холодная цифирь,

Бесстрастная, как молох чрезвычаек.

И за чаёк, случалось, был чифирь,

И вороньё почти сошло за чаек.

И смысла нет в чередованье нот.

И бисер слов – не более, чем шалость.

Узорчатая вычурность пустот –

Вот всё, что напоследок оставалось.

Был день как день…