Уполномоченный по Одиночеству — 12

Храм Святого Одиночества гордо смотрел в небо всеми своими луковицами. Фокина притащили и оставили у порога. Один из мужиков остался сторожить уполномоченного, другой пошёл за отцом Иоанном. 

— Куда бежать, — обратился одновременно и к Фокину и куда-то в небо охранник, — здесь некуда бежать. Кругом Оно.

Фокин не мог поддержать эту интересную беседу, так как его рот по-прежнему был завязан.

Из-за угла храма появился отец Иоанн.

— Сергей Юрьевич, что же вы сами себе ставите подножки? Что предначертано нам, от того не убежишь. Развяжите ему рот хотя бы.
Фокину освободили рот, чтобы он смог говорить.
— Может я сам для себя хочу выбор сделать. Без вашего участия в моей судьбе.
— Не нужно противиться. Помощь уже здесь. Сегодня вы наконец постигнете всё.
— Этого-то я и боюсь.

Отец Иоанн знаком дал понять, что уполномоченного нужно перевести в другое место.

Сколько точно времени он просидел в сыром подвале, Фокин не понял. В помещении было темно, лишь иногда слышался писк то ли крыс, то ли мышей. Потом за ним пришли всё те же поверенные люди для специальных дел. От дневного света глаза Фокина стали слезиться, но постепенно привыкли и он снова начал нормально видеть.

— Куда меня?
— Куда надо, — фыркнул в ответ один из провожатых.
— И на том спасибо.

Фокина привели в келью, которая была совсем не похожа на все остальные комнаты в монастыре. Ну, или на обычные комнаты, потому что Фокин, конечно, не был большим знатоком в этом деле. Стены кельи были выкрашены в серый цвет, а извечная местная сырость сделала их еще более неприглядными. Икон на стенах совсем не было, как не было ни крестов или другой христианской утвари. В центре кельи стоял стол, примерно два на полтора метр, похожий на полку в поезде. К столу были привинчены ремни для рук и ног, и еще одно устройство для фиксации головы. Фокин ни на шутку испугался. Увидеть такое он точно не ожидал. Это всё походило на комнату из фильма ужаса категории «В». Но только принимать непосредственное участие в этом уполномоченный не хотел, от слова совсем. Он пытался упираться, но его волоком подтащили к ложу. У изголовья стоял отец Иоанн, на его лице гуляла блаженная улыбка Ганнибала Лектора. 

— Не бойтесь, Сергей Юрьевич, никто вам не сделает больно. Мы же не садисты какие-то, — обратился к нему батюшка.

Жестом он указал своим помощникам, чтобы они уложили и привязали Фокина. Голову он зафиксировал ему сам. 

— Теперь нам ничего не помешает. Сможем провести обряд как положено.
— Постойте, давайте поговорим. Всё обсудим. Я признаю, что погорячился с угрозами. Но и вы тоже..
— Сергей Юрьевич, я на вас зла не держу.
Он жестом дал понять своим помощникам, что они здесь больше не нужны.
— Допустим, я верю в ваше Одиночество. Но зачем же идти на такие кардинальные меры?
— Это не кардинальные меры. Это само собой разумеющееся. Вы стали готовы, а мы просто укажем вам путь. Помощь и не более. Потом еще благодарить будете.
— Я не готов..
— Готовы. Не переживайте. Обряд не долгий. И не страшный.

Фокин попрощался с жизнью, ну, или не с жизнью, а с головой, которую явно собирались прошить на новый лад. Сменить старую операционную систему на новую под названием ОС «Одиночество».

Внезапно откуда-то снаружи послышались крики и звуки похожие на выстрелы. Хотя стены монастыря были достаточно толстыми, но всё равно было слышно, что происходит что-то не то. Отец Иоанн сделал жест Фокину, чтобы он не двигался. Смешно, конечно, когда человек и так стреножен по всем конечностям. Сам он вышел из кельи.

«Неужели успели!?», — крутилось в голове у Фокина.
Что на самом деле происходило у стен монастыря — об этом Фокин мог только догадываться. Воображение рисовало картину небывалой спецоперации по его освобождению. Потом в Одиночество приедут репортеры. Его еще и наградят за бдительность и причиненные неудобства. А посёлок расформируют и даже упоминаний о нём не останется, потому что все его жители гуськом пойдут по этапу.

Стрельба стихла. Голосов тоже не было слышно. Дверь в келью отварилась и вошли двое: отец Иоанн и какой-то пузатый полковник в форме МВД. Фокин весь сжался. Все его надежды на освобождение провалились в черную дыру.

— Ну, привет, Фокин, — сказал полковник,- А то всё по телефону, да по телефону. Устроил ты шумиху. Хорошо, мне отец Иоанн всё разжевал. Мы с ним сто лет знакомы, еще с Афгана. В одном взводе плечом к плечу два года. Столько вмесите прошли, закачаешься.
— Спасибо, что так оперативно, Юрий Борисович,- сказал отец Иоанн.
— Заканчивай, Ваня, когда я тебе стал Юрием Борисовичем? Совсем здесь своей духовностью объелся. Закусывать надо.
— Юра и Ваня мы были сто лет назад. А теперь субординация. 
— Не для нас с тобой. Это для Фокина субординация, как отче наш. Вон он какой скромный лежит в ожидании. Ты его пытал что ли? Чего он у тебя такой бледный, а, инквизитор?

И полковник громко засмеялся, его смех рассеивался по помещению, гулко, будто ухала сова. От этого стало еще более жутко.

— Я Фокина забираю. Об остальном — это уже твоя забота. Сам всё почистишь, чтобы ни один комар носа не подточил.
— Как забираешь?
— Он мой подчиненный. Так и забираю.
— Мы же с тобой договаривались. Я же объяснял.
— Что он избранный? Этот неуч! Ха, да он на курсе учился на одни тройки, его чуть не выперли, поэтому и загремел сюда, а не в нормальное место. Избранный, тоже мне, мессия. 
— Я его не отдам.
— Ваня, я не спрашиваю. А ставлю в известность, — с полковничьей прямотой сказал Юрий Борисович. Ты же не хочешь, чтобы мои ребята шмон по всему посёлку навели?
— Я хочу, — наконец подал голос Фокин. Правда голос его был тоненьким, как писк мыши.
— Заговорил, глядите-ка,- сказал полковник.
— Это всё секта. Весь посёлок...
— Без тебя знаю, что здесь, — перебил его Юрий Борисович.
— Юра, оставь его здесь. Обещаю, я больше никогда тебя ни о чем не попрошу. Клянусь.
— Чем? Одиночеством своим. Ха, тоже мне.
— Они же меня убьют. Только вы уедите, убьют. А может еще и сожрут. Кто их знает чем они тут на самом деле промышляют.
— Ты что Ваня людей ешь? Совсем уже охуел тут, — глаза полковника постепенно наливались кровью. Он никак не мог переварить сказанное Фокиным.
— Кому ты веришь.
— А я вот уже стал сомневаться. Раньше ты так не озорничал. Его предшественника я тебе простил. Утонул и утонул, пьяница и позор Органов. А этот мне может глаза на всё открыл.
— У меня в кабинете есть папка, там всё сказано. Её капитан...

Он не успел договорить, потому что отец Иоанн сильно ударил его по губам. Рот Фокина наполнился кровью. 

— Нет, Ваня, ты всё-таки переигрываешь. 
Он оттолкнул отца Иоанна и стал развязывать ремни, освобождая Фокина.
— Осторожнее, — крикнул Фокин.

Но не успел, потому что отец Иоанн вцепился в полковника, оттащил его от связанного Фокина и они упали на пол. Пока продолжалась борьба двух закадычных друзей, Фокин попытался своими силами освободиться. Одну руку ему уже успел высвободить Юрий Борисович, поэтому дальше всё получилось быстрее.

Юра и Ваня, два друга-однополчанина, катались по полу, выдавливая друг другу глаза и кадыки, обзывая друг друга последними словами, никак не свойственными для людей настолько близких.
Наконец, Фокин смог освободиться от всех ремней, он подскочил к клубку и двинул ногой прямо в голову отцу Иоанна. От удара тот крякнул и резко обмяк. Юрий Борисович высвободился от рук друга, которые еще секунду назад клешнями сомкнулись на его горле.

— Сука, чуть не придушил. Ванечка. Силы еще дохрена, а вот у меня уже здоровья нет с такими тягаться. Спасибо, Фокин.

Полковник встал, а отец Иоанн остался лежать на полу.

— Ты его убил что ли? — спросил Юрий Борисович.
Фокин испуганно проверил пульс у отца Иоанна.
— Дышит.
— Слава богу. Он хоть и натворил дел, но убивать бы его я не стал. Много мы с ним...
— Надо выбираться отсюда, товарищ полковник.
— Не ссы, уполномоченный.
— А с вами много людей?
— Водитель мой.
— И всё? — обреченно сказал Фокин. — Я же просил ОМОН, опергруппу.
— Кто же знал, что у тебя здесь такой коллапс.
— Надо было хоть раз поверить.
— Надо было. Не учи отца сам знаешь что. Выберемся. Я Афган прошел.
— А я нет.
— Только надо Ванечку связать. А то очухается и хана нам. У него сколько урок в подчинении?
— Весь посёлок.
— Не хило.
— Тьфу, телефон разбил, — выругался полковник и слегка пнул отца Иоанна.
— Здесь всё равно связи нет. Только на горе и то если сильно повезет.
— Значит, выберемся к горе, а там уж я всю королевскую рать сюда вызову. Раком весь посёлок поставят, вплоть до кошек и собак. Никому не поздоровится.
— Хотелось бы верить.
— Ты почему мне раньше не докладывал?
— А вы меня хоть раз выслушали? Связь односторонняя, ни здрасте, ни до свидания. Кстати, а кто вам обо всём докладывал?
— Отец Иоанн, кто же еще.
— Теперь понятно.

Фокин и Юрий Борисович вышли из кельи и стали пробираться по темным помещениям храма на улицу. Запах ладана усиливал страх у уполномоченного, но решил во чтобы то ни стало не позволить себе сгинуть в этой дыре.

В храме не было ни души и они спокойно вышли из тьмы к свету. Вот только там их ждал неприятный сюрприз. Весь посёлок, ощетинившись, выстроился в каре вокруг входа в храм. Кто с вилами, кто с лопатой, кто с секачом, а некоторые и с ружьями. Такого расклада не ожидал ни полковник, ни Фокин.