Маленькие дачные слабости одной там женщины

Постоянная жизнь на даче невозможна без взаимодействия с соседями. Это в городе ты заперся в любимой квартире, и никто тебя не видит и не слышит. Тут же даже высокий железный забор не спасет, если дорогому соседу нужно узнать, чем ты ему полезен. Есть ли у тебя лодка/катер/пила/квадроцикл или хотя бы выпить. Рыбак ты? Может, хотя бы грибник? А бухаешь? Компанию найдут всякому, сопротивляться бессмысленно.

А если вы общительные и деятельные пирожочки, как мы, вариантов оказаться вне социальной жизни просто нет.

Нам с соседями повезло. Деятельные, активные, рукастые. Готовые подняться на любой движ будь то обустройство общего (частного уже, чево уж там, хехе) пляжа, или рыболовство.

Про себя могу сказать, что пока мы плотно не сдружились с соседями, я рыбу ловила в своей жизни раз пять. Правда, всегда успешно.

Сейчас же я могу лениво обмолвиться в каком-нибудь мужском понторезном коллективе, что щас на носатых ходим. Кто более-менее в теме — офигеет. Кто не в теме, того в тему введут, и он офигеет тоже, воскликнув: «Да их же на Волге давно нет!» — и потом потише: «А это законно вообще?»

В блоге будут периодически упоминаться всякие люди. Ростиславыч и Нин Петровна — мои тётя и дядя; остальные — наши разношёрстный соседи и партнёры по дачным делам.

Нооо... Обо всём по порядку.

 

Начало моей рыболовной жизни.

В конце весны на Волге.

— Сетку надо проверять. Саня на работе, у тебя рука болит, Володя в город жену повёз, Валеру я ни за что не возьму, — ворчит сосед по даче Вадик на Ростиславича. — Чё делать-то? Стухнет рыба ведь!

— С Натальей съездишь, она на веслах посидит, — отмахивается тот.

«Это он щас про какую Наталью?» — тревожно переглядываемся мы с Вадиком.

Оно и понятно. Грести я, конечно, могу. Вчера как раз пробовала. Во время полного штиля — так, вдоль бережочка. Но плыть проверять снасти?! Там нужно будет сначала очень быстро грести, а потом по приказу держать лодку вёслами, чтобы её не сносило течением, пока Вадик снимает рыбу. И готовиться удирать, если вдруг Рыбнадзор. А куда с моей-то скоростью?!

— Ну, смотри сам, — предупреждает Ростиславыч, видя Вадиковое замешательство. Моё замешательство его волнует меньше. — Пропадет рыба!

— Наталья, ты грести-то умеешь? — неуверенно спрашивает Вадик.

Ответ мы с ним знаем и так. С точки зрения Главного Браконьера Ярославского берега Вадим Николаича, нихера я в этой жизни не умею. Хожу, не путая правую ногу с левой — и то хлеб. Потому как — баба. Существо на Волге бесполезное.

Вадик меня из всех дачных женщин терпит только потому, что я неизменно нахожусь где-то рядом, когда мужики готовят общие снасти. И всегда предлагаю помощь, исходя из того, что рыба — добыча общая.

— Не надо помогать, — морщась, вздыхает он обычно. — Ну, хоть тут просто будь, раз пришла. 

Дело он мне, конечно, находит. Иногда заставляет с театральным биноклем картинно стоять на берегу, высматривая катер рыбнадзора, например. И звонить в случае чего (звонить однажды пришлось, да).

Но сегодня у Вадика вариантов и правда нет. 

— Ну, чего, Наталья. Сапоги надень. И куртку теплую, что ли... Продует на Волге, — командует он.

Когда отхожу, я слышу, как Ростиславыч тихо шипит на Вадика:

— Орать на неё даже не вздумай, Вадим Николаич. Это тебе не Саня. И не матерись.

— Да что я, не понимаю что ли, — огрызается Вадик, заранее нервничая из-за предстоящей поездки.

Вечером тихонько спускаем лодку на воду. Вадик может и сам, но у Ростиславыча идея меня окончательно инкорпорировать в рыбацкий коллектив, поэтому он настаивает, чтобы лодку мы тащили вместе.

— Ростиславыч, ну, нахера, она ж лёгкая, — ноет Вадик.

— Тяжёлую ей и не поднять, — соглашается Ростиславыч. — Чё те, жалко? Ребенку ж интересно.

Ребенок у Ростиславыча — это я. Причем, видимо, всё-таки мужского пола, судя по тем развлечениям, в которые меня вовлекают. Но я не спорю, мне с дачными и правда интересно.

Я сажусь в лодку у самого берега. Вадик в высоких рыбацких сапогах, поэтому отталкивать — ему. Толкает, грузно переваливается через борт, машет рукой:

— Туда греби!

Я старательно гребу, стараясь работать вёслами синхронно и при этом не опускать их глубоко в воду. Получается медленно. Вадику надоедает уже через минуту.

— Давай сначала я, — решает он и забирает у меня весла. Буквально в пять гребков мы долетаем до ближнего конца сетки.

— Теперь когда я скажу "стой"— значит, стой, поняла? — передавая мне весла, отрывисто бросает Вадик.

Команда «стой» даётся мне тяжело. Я честно стараюсь утопить весла перпендикулярно поверхности воды, чтобы лодку не мотыляло течением, но мы всё равно периодически влетаем в сетку.

Вадику нельзя на меня орать и материться, поэтому он молчит изо всех сил, сопит носом и перебирает сеть, практически вырывая из нее ещё живых плотвичек.

Бросает их в лодку. Рыбки скачут по дну. Я хочу собрать их в пакет и — ах, косяк — на секундочку отпускаю весла. Нас опять швыряет волной на сеть.

— Наталья, ты чё делаешь-то? — ненавидяще спрашивает Вадик.

Я виновато ойкаю, ловлю весла и пытаюсь снова поставить лодку. Удается не сразу. До конца проверки мы больше не обмениваемся ни словом. Я чувствую, что Вадик в бешенстве, поэтому даже не пытаюсь с ним заговорить.

Проверив сетку, он также молча отбирает у меня вёсла и минут за семь шустро догребает до берега.

— Ну, как? Есть что? — спрашивает из темноты Ростиславыч.

— Еесть немного, — неохотно отвечает Вадик. — Наталья, вот эти возьми. Они с икрой. Пожаришь. Или закоптишь, смотри сама, — делит он улов прямо на берегу. — Неси домой Нин Петровне.

Я с некоторым ужасом набираю живых рыб в руки и поднимаюсь на дорогу.

— Ну как? — дублирует Ростиславыч вопрос Вадику. Уже насчёт меня.

— Да ничо, справилась. Молодец, — коротко бросает тот, видимо, решив не припоминать мне оплошность...

Часть рыбы мы тогда закоптили, часть — впервые завялили. Пока я занималась вялением, раз двадцать вспомнила анекдот, почему на Красной площади сексом не занимаются. Но — в рыбацком сообществе всегда будь готов к тому, что ты всё неправильно делаешь).

... Через пару дней Вадик опять ходит под окнами дачи и ворчит:

— Шесят лет человеку — он на квадроцикле гоняет, как придурошный. А потом сетки проверять некому. Ростиславыч, не зажила рука-то? Опять Наталью брать?

— Сегодня я сам могу. Тем более, сетку ж снимать надо. Почистить. Догребу как-нибудь, — отвечает Ростиславыч.

Меня на Волгу тоже берут. Дают подзорную трубу, театральный бинокль, кучу поручений и пиво.

Моя задача высматривать опасный оранжевый катер рыбнадзора и в случае чего звонить своим, чтобы возвращались.

Лодка быстро удаляется от берега в лучах закатного солнца. Я успеваю сделать несколько кадров.

На берег выбегает Санечкин овчаренок Ося — единственное живое существо, боящееся меня до дрожи и обморока. Скоро выйдет и Саня встретить рыбаков и договориться о следующей проверке сетки.

Приходит и Юрин котик Яша. Его рыба не интересует, но всё-таки посмотреть на улов интересно. Ося в очередной раз пытается с Яшей подружиться, но, как и раньше, получает меткий удар лапой по морде.

Я сажусь на пляжную лавочку и открываю пиво. Хорошо и спокойно на Волге.

Вдруг — ёлки-палки, моторка! А я, пока фоткала собаку с котом, вообще забыла, чего меня на берег притащили! Да и — честно сказать — реально всегда думала, что это просто так меня смотрящей ставят, чтобы при деле была, и смысла в этом никакого нет.

Обычно катерок рыбнадзора носится у противоположного берега, а тут вдруг с нашего вылетел. Видимо, надзорщики заранее прятались в кустах.

«Да, блять, ну, Наташа, корова», — ору я на себя мысленно.

Почти залетаю в воду и начинаю махать своим. Потом вспоминаю про телефон. Набираю Ростиславыча:

— Катееер! Бегом назад, — воплю в трубку.

— Это не они, Наташуль, выдыхай, — спокойно отвечает тот. — Можешь не следить уже. Из соседней деревни позвонили — они уже в город уехали. Сиди спокойно пиво пей.

Я реально выдыхаю.

Возвращаюсь на лавочку к пиву. Постепенно все дачники нашей улицы выбираются на берег смотреть на закат. Тихо переговариваются, делятся городскими новостями. Спрашивают меня, есть ли улов.

Через полчаса Ростиславыч с Вадиком возвращаются. Я спускаюсь их встречать.

— Что, Наталья, перепугалась? — ржёт Вадик.

— Так конечно, — признаюсь я. — Думала — всё... Уже к воде побежала, чтобы успеть у вас всё забрать, пока вы лодку наверх тащите.

— Ну, и чё, и чё сделала бы? — вдруг неожиданно серьёзнеет Вадик.

— Да не знаю... Вы ж наверняка догрести успели бы. Ну, а тут я у вас рыбу и сетку, например, схватила бы и унесла вон в лес хоть. Бросила б в канаве. А от этих... Как-то отболтались бы, наверно, — растерянно мяукаю я. Ну, а что там ещё можно сделать?

— Дааа, — задумчиво тянет Вадик. — Валера однажды на берегу вот так же стоял, следил. А катер увидел — и просто в кусты ушёл. Спрятался. Потому Валеру в долю больше не берём.

Ну, а моя судьба была решена иначе: меня в партнёры взяли)...

 

...Через две недели я уже с Санечкой (второй сосед и партнёр по ловле) ставила резинку на чехонь.

Под его негромкий матерок прилаживала на леску крючки, впервые в жизни насаживала на них веером розовых и белых опарышей.

А Вадик звонил Ростиславычу и орал в трубку:

— Чё сёдня, проверяем? Кто будет? Ты? Или Наталья? Ну, ладно, добро!

(На фото — это мы с Нин Петровной сами, как большие, резинку проверяем. Ну, и улов).

...А уж после того, как я на удочку натаскала из ручья штук тридцать карасей, авторитет мой среди браконьеров совсем вырос. Тем более, что они-то днём позже в пасмурную погоду ничего не поймали. Хехе.

А что за снасть такая — резинка?

Конструкция, на самом деле, непростая. Состоит из резинки, лески, нескольких крючков, груза и поплавка.

У нас ее может собрать только Саня. Он и занимается.

Саня привязывает один конец резинки к дереву на берегу. С другим — плывет на глубине, пока резинка растягивается. Там приделывает груз и спускает свободный конец резинки в воду.

Потом возвращается на берег, отвязывает резинку. Присобачивает к ней большой поплавок и леску, на которую, как на бельевую верёвку, мы привязываем поочередно крючки на маленьких отрезках лески же.

На крючки — опарышей. Потом леску потихоньку спускают, и резинка утягивает ее на середину реки.

Свободный конец лески крепится где-то на берегу.

Каждый раз, когда нужно проверить снасть постепенно вытягиваешь леску из воды, преодолевая натяжение резинки. 

Так ловится капризная и нежная чехонь — идеальная рыбка для жарки и копчения.

Первое время проверять ходили все вместе. Очень азартно было смотреть, как из под воды медленно вытягивается леска с танцующими под ней рыбками.

Потом-то, когда каждый поставил себе свою резинку, уже наигрались. Ходили по очереди.

В июне стали ловить самую важную рыбу на реке. Древнюю, шипастую, как динозавр, носатую. С хордой. На нее ставили сетки глубоко — примерно на семь-десять метров.

Ну, о добыче этой рыбы уже как-то дядь Гоша, кажется, в каком-то рассказе писал. Или дядь Ондрюша.

А мне мужики не разрешили. Вот.

 

Далее — просто фоточки с комментариями.

Многие уже протаскивала, но хочется в одном месте сохранить.

Я больше всего люблю копчёную рыбу. На первом фото — чехонь, на втором — Древняя. Кстати, белый червяк, торчащий из рыбины, — это хорда. Вкусная, кстати. Похожа на щупальце осьминога. На третьем — уха. Тоже из Древней.

А, ну, вялили ещё, точно же)

Спонтанно собирались дружной компанией просто посидеть на берегу.

Кажется, повтор? Но какая красота. Особенно там, где одна прекрасная женщина мнит себя одновременно и амазонкой, и маленьким принцем!

Ну, и ладушки.

Уже грибы пошли.

Пора их выкладывать.