Easy come, Easy go

— Изя приходит, Изя уходит, — ворчала старуха, мерно покачивающаяся в своем кресле. 
Иногда на неё попадали солнечные лучи, которые едва могли пробиться сквозь давно немытые окна. Тогда старуха щурилась и снова повторяла свою мантру: «Изя приходит, Изя уходит».

Изя пришел вечером. Он открыл дверь своим ключом. Разулся в прихожей и прошел в комнату.

— Мама, как дела? — спросил он у старухи.

— Как будто тебе не всё равно. Изя приходит, Изя уходит. Я всё никак не умру, — язвительно ответила она.

— Конечно, не всё равно. Давай ужинать.

— У меня ничего нет. Я устала.

— Я купил еды. Пойдём.

— Я не хочу есть чужую еду. Все хотят моей смерти. А я сама решу, когда мне умереть. Не сегодня! Сегодня хороший фильм. Я хочу его посмотреть. Ты слышишь?

— Конечно, слышу, мама. Но есть надо.

— Надо, надо, авокадо!

— Я рад, что чувство юмора ты ещё не растеряла.

— Это единственное, что у меня осталось. Изя приходит, Изя уходит.

— Почему ты постоянно это повторяешь?

— Потому что я постоянно одна. Ты приходишь, ничего мне не рассказываешь и снова уходишь. Ждёшь, чтобы я поскорее умерла. А я не тороплюсь. Я ещё не досмотрела тот сериал про старую дуру, которая считает, что она умнее всех. Старая дура, ха. Это я — старая дура, только я не считаю себя умнее всех. Потому что знаю, всё знаю..

— Ты само очарование. Пойдём всё-таки ужинать.

— Что ты сегодня притащил? Очередную отраву?

— Курица, рис, салат из свежих овощей. Ничего такого.

— Действительно, ничего такого. Всякое дерьмо. Свежие овощи, ха, откуда у них свежие овощи. А курица, должно быть, моя ровесница, у нее кожа сморщенная как у старухи со второго этажа. И этот слипшийся рис — это что, запеканка из детского сада?!

— Больше ничего не было. Попробуй, возможно, всё не так плохо.

— Не стану я есть это дерьмо. Твой покойный отец никогда бы не позволил кормить меня таким дерьмом. Скоро начнется фильм. Думаю, тебе уже пора.

— Я бы хотел ещё с тобой побыть. 

— Зачем? Ускорить мою смерть?! Не переживай, всему своё время. Включи мне телевизор, завещание под пультом.

— Мама..

— Изя уходит!

Спорить было бесполезно. Изя включил телевизор и сел на край сгорбленного дивана. Начался фильм, который никак не лез в голову. «Как она только может такое смотреть, сплошная кровь и кишки», — подумал Изя.

— Думаешь, я — сумасшедшая? — спросила старуха у Изи.

— Нет, я так не думаю.

— Потому что точно в этом уверен! Но я не сумасшедшая. Я устала. Никого нет. Всё вокруг враждебно. Даже окна помыть некому. Знаешь, когда в комнату попадает солнечный свет, я прямо воспламеняюсь. Вот до чего ты меня довёл.

— Я? — удивился Изя.

— Но не я же. Или здесь есть кто-то ещё?!

— Завтра я помою окна. 

— Ты меня не слушаешь. Я воспламеняюсь! Как спичка. 

— Тогда оставим всё как есть.

— Это твоя любимая манера — оставить всё как есть. И ничего не делать.

— Что ты предлагаешь?

— Убей меня, и больше не приходи. 

— Ты действительно сошла с ума.

— Ты весь в отца, такой же мягкотелый. Ничего не можешь. Изя приходит, Изя уходит. Всю жизнь ждёшь когда оно само. Само, само, само... Дерьмо.

— Обратись с этой просьбой в ЖЭК. Там много умельцев на все руки.

— С удовольствием, и квартиру им отпишу. Там настоящие профессионалы.

— Мне ничего не надо.

— О, не ври матери, тебе нужно всё! И желательно, чтобы ничего для этого не делать. Палец о палец не ударить. 

Изя молчал. Спорить было бесполезно. Мать цеплялась за каждое слово, вытягивая из него гроздь новых, противоречащих друг другу идиом. 

— В последний раз предлагаю поступить по-мужски.

— Нет.

— Тогда уходи. И больше никогда не возвращайся. И чтобы на похоронах ноги твоей не было.

— Как ты это проверишь?

— Заплачу профессионалам из ЖЭКа. Они присмотрят. 

Изя стал собираться. Часы на стене нервно отбивали секунды и минуты. Всё валилось из рук. Изя сел на стул и просидел так какое-то время. В голове его пульсировала мысли разной степени отвратительности. 

Он вернулся в комнату. Телевизор орал так громко, что можно было стрелять из автомата, никто ничего не услышит. Он взял небольшую подушку с вышивкой в виде спящего кота, подошёл сзади к креслу, и прикрыл подушкой лицо матери. 

***

«Изя приходит, Изя уходит» — гласила надпись на надгробной плите. Покойся с миром, мама.