Письмо дорогой тёте Элли (петь голосом Эдуарда Беспяткина)

Дорогая тётя Элля,

Во субботу я с похмелья,

Пил вчера не для веселья,

Но пишу тебе любя.

Вместо чтобы похмелиться,

А потом бы с музой слиться,

Наша Альтерлит больница,

Срётся в дым – как не в себя.

 

Как же так вы что же братцы,

Ну, нельзя ж с друзьями так,

Надо лучше обниматься,

Это точно это факт!

Ну, давайте же мириться,

В духе стильных парижан,

Нам от срачей бы «зашиться»,

Как от водки брат Геша́н.

 

Ведь когда-то мы дружили,

Мёд стихов по кругу пили,

Сколько вместе искурили,

Блитцев – сладкой анаши.

Но меж нами словно кошка,

Пробежала по дорожке,

И зашторены окошки,

Каждой авторской души.

 

Плоцкий – бывший алкоголик,

Матерщинник и крамольник,

Ладно, срался бы за стольник,

Я бы понял – бизнес мол,

Он же срётся так – без денег,

Как в психушке неврастеник,

Хоть талант, и не бездельник,

Но теши на тыкве кол.

 

Мобилшарки срётся с Настей,

Тоже просто так за здрасьте.

Ну, к чему все эти страсти?

Кто-то может объяснить?!

Нет, конечно, объясненья,

Но от срачей есть спасенье,

Нужно жить по-христиански,

И врагов своих любить.

 

Нина тоже часто срётся,

Джон бывает тож как Плоцкий,

Закружи́тся и завьётся,

Словно маг на шабаше́!

Ну, давайте ж улыбаться,

Быть добрей стараться – братцы,

Нам к друг дружке бы кататься,

На «Феррарях» и  «Порше».

 

Вот такие карусели,

Дорогая тётя Элли,

Мы как в банке тут форели,

Позабыв про стиль и такт

Каждый автор прыткий хваткий,

Охмурить готовый Татку,

Вот и принял  с устатку,

Граммов триста пятьдесят.

 

В завершении добавляю,

(К коньяку, немного чаю)

Даже чайный тост толкаю:

«Да, будь славен наш союз»!

Дербалызну без оглядки,

И пойду плясать в присядку,

Пусть кричит Боброва Татка

Ой! Боюс! Боюс! Боюс!