Сон, в котором я живу

Надо признаться, я очень удивился, когда увидел знакомую витрину старого магазина «Книжная лавка» на Невском проспекте. Был уверен, что здесь давно уже сетевой ресторан или китайский бутик.

…Я прошелся вдоль книжных полок. Магазин стал похож на обычный супермаркет – бери, листай, оплата на выходе. Даже мини-кафе присутствует.

Из «зала конференций» доносились аплодисменты. Стало безумно интересно. Плакаты, расклеенные по всему магазину, гласили, что идет творческий разбор авторов, какого-то союза писателей.

Я пристроился на свободный стульчик. Пожилые люди сидели в несколько рядов, ораторы читали синопсисы и отрывки из произведений…

Любопытство быстро улетучилось, все это чумадейство начало вселять тоску и легкое недоумение. Вот они писатели, самые настоящие. Правда, о которых никто и никогда не узнает, кроме коллег из таинственного «союза». Интересно, как им удается монетезировать свою никчемность? Все же стоит денег, даже этот глупый «разбор». Кому интересны, например, «Сказания земли ненецкой» или рифмованная ветошь пожилых поэтесс? Ладно, «кирпичи» в ярких обложках на полках в торговом зале – Кинг, Лукьяненко, Лиза Минетова «хаштег даювсемнавписке», эта макулатура хоть дает прибыль…    

Надо сказать, выступление каждого оратора заканчивалось аплодисментами. Громче всех хлопал в ладоши один военный в первом ряду. Аж целый генерал! Все было при нем – погоны, лампасы...

Тем временем, на импровизированную сцену вышла женщина в годах, слегка блядоватая. Подмигнула кому-то из коллег и детским голосом завопила:

- На границе миров!

На поленьях костров!

Мановенье соска,

Причащает Луна!

Я не выдержал и захохотал. Грядка голов обернулась в гневе. Хотя, был уверен, что все меня поддержат. Поэтесса взвизгнула:

- Зачем смеетесь?! Это на реальных событиях!

Генерал вскочил и заорал в бешенстве:

- Пошел вон!

Вокруг заголосили:

- Это не наш!

- В шею!

- Ладно, ладно, - говорю. Странно все это…

На улице с наслаждением закурил. Проходя мимо витрины, глянул на прощание, хотел помахать рукой. Но зал был пуст. Некоторые стульчики даже опрокинуты. На полу валялись шарфы и перчатки. Мелькнула догадка...

Кодла писателей вывалилась на проспект и бросилась меня догонять. Впереди бежал генерал. Фалды его шинели напоминали дамский кринолин.

- Стоять!

Я свернул на Караванную, я еще не верил и не хотел понимать, что происходит. Этот маневр был большой ошибкой. На Невском можно еще было затеряться в толпе, а на полупустой улице…

Я уже бежал без оглядки. Думал, нырну в омут подворотни, и поминай, как звали. Но, не тут-то было, каждый двор охраняли ворота или шлагбаум с полосатой будкой. А позади все громче топот ботинок и гневные междометия разъяренной интеллигенции…

Молодость победила. Спрятался за водосточную трубу немного отдышаться…

…Бабуля вышла из парадной. Демонстративно захлопнула дверь, думала, наверное, что я прицелился на лестницу «обосать все углы».

И, вдруг:

- Лоуренс!

- Чего?..

- Ты Лоуренс Оливе!

Старушка смотрела на меня, надув глаза, в каком-то экзальторованном припадке. Пальцы ее шевелились, она, как бы ощупывала мою ауру. А из-за угла уже доносился шум проклятой погони. Да хоть Дональд Трамп, думаю…

- Это я!

…Мы едва поместились в лифте. Скрипя канатами, кабина поползла вверх. Бабуля придерживала стеклянные двери ладошкой. Второй этаж, третий, четвертый.  Бабка стояла спиной ко мне. Ее круглая голова в шерстяном платке слегка дрожала, мне казалось, бабуля скулит. Только не понятно – плачет или смеется. Скорей бы уже приехали.

Медленно проплывали этажи, чугунные завитушки перил, крыши флигилей в окнах лестничных площадок…

И вдруг! В одном таком окне я увидел нагромождение туловищ. Черти бодро, как обезьяны, карабкались по плечам и головам, достигнув вершины, замирали, подставив спину следующим. Это были не поэты. Какая-то чертовщина догоняла нас по стене дома. Все это промелькнуло и исчезло за каменной плотью перекрытия…

Наконец, лифт остановился. Две женщины в халатах курили, сидя на широком подоконнике. Они приветствовали бабушку:

- Маруся!

-  Чего так быстро?

И тут, выхожу я. Раздалось:

- Вау…

Не успел представиться. Все дружно увидели клубящуюся биомассу за окном. Одна женщина схватила швабру огромную, как у клининга в торговых центрах. И приготовилась к бою.

- Это ваши?!

Бабка закричала:

- А чие я знаю!

Половинка окна с грохотом распахнулась. Появилось первое туловище и положило локти на подоконник. Неимоверная рожа, потная от беготни, приветливо уставилась на нас. И тут же получила шваброй в лоб.

- Обнищали, - сказала женщина со шваброй.

Удар был такой сильный, что пирамида оторвалась от стены и рассыпалась. Вой разочарования тысячи глоток прошелся мурашками по моей спине…

Это была мастерская. Женщины в халатах сидели за столами и шили халаты швейными машинками. Халаты были везде – на бесконечных вешалках под потолком или просто валялись грудами на полу. Фирменного халата не было только у бабушки Маруси. Она сидела на стульчике у входной двери и весело балакала с ближайшей мастерицей.

Меня заставили сменить на беговой дорожке уставшего мужчину в джинсах и футболке с американским флагом. Лицо показалось очень знакомым. Я его точно видел в каком-то кино или сериале. Он с облегчением освободил место и упал на кучу тряпок.

Сделать то, что меня попросили, было на удивление легко. Дорожка послушно побежала у меня под ногами. Дело пошло. Свет в люстрах стал ярче, громче затарахтели швейные машины. И снова я услышал похвальное:

- Вау…

Самодовольно втянул живот и выпрямил позвоночник. Помогу людям, почему нет? Женщины шушукались и кокетливо улыбались. Самые заботливые проходили мимо и говорили:

- Сейчас будем чай пить.

Они, наверное, думали, что мне тяжело. Ничуть не бывало. Я бежал легко и непринужденно. Мне даже здесь нравилось. И какие все тут красивые…

Но, через какое-то время, подзаебало вот это:

- Сейчас будем чай пить.

Портнихи продолжали усердно тарахтеть своими машинками, носились туда-сюда с охапками тряпок. Никаких намеков на перерыв. Наверное, вода не хотела закипать. Я не заметил суеты с кружками и заварными чайниками. С удовольствием бы чайку похлюпал…

И вдруг… я про него совсем забыл. Мужчина, которого я сменил на беговой дорожке, все это время, с жалостью смотрел мне в глаза. Здесь, что-то не так. Не успел ничего предположить, как одна красавица задорно крикнула:

- А Маруся хороша!

И все подхватили:

- Маруся хороша, хороша…

И бросились щекотать бабку за живот и бока. Как же она радостно завизжала. Захлебнулась счастьем.

Мужик схватил меня за локоть:

- Уходим.

Я все понял. Разбежался изо всех сил и соскочил с дорожки. На несколько минут электроэнергии им должно хватить. Мы выскочили через окно на пожарный карниз, который тянулся вдоль стены. И помчались без оглядки…

И снова бегу. Куда, откуда, за кем и зачем? С одной стороны мелькали окна, с другой, за перилами карниза зияла многоэтажная пропасть. Старые дома сменились современными диагоналями. Я не видел конца нашего пути, впереди лежал подушками густой туман.

- Все, - говорю, - привал.

- О кей…

- Ты кто, и почему я тебя знаю?

Он протянул руку:

- Декстер Морган. Прыехал в Лэнинград на съиомки. И, вот…

Он развел руками и ослепительно улыбнулся. Если честно, я в душе не знал, кто это. Хотя фамилия была весьма знакома.

- Очень приятно, - говорю, - и долго нам еще идти?

- Йя уже пришел!

Он показал на линию горизонта. Там, за дымкой облаков, вымпелом романтической грусти о несбывшихся мечах, торчала статуя Свободы. Чуть правее небоскребы Торонто…

- Прощай, друк!

Декстер перемахнул через перила и вступил на канат, который начинался от карниза и тонул в белесой вате. Железная нитка вздрогнула, приняла его, и он бодро ушел в туман, раскидав руки, как заправский канатоходец…

…Мой путь предсказуемо завершился обычной ржавой лестницей. Руки окоченели от ледяных прутьев. Это ужасная скрипучая конструкция кончилась за несколько метров от земли. Пришлось прыгать...

Я долго приходил в себя на скамеечке неподалеку от дома. Какого чорта меня потянуло на Невский? Подумаешь, давно не был. Какие смешные были белошвейки из безумного ателье и эти поэтишки в «Книжной лавке»…

Дождь моросил, капли катились за воротник и вызывали судорогу. Хотелось выпить, причем, срочно, немедленно, сию же секунду!

В магазине никак не мог найти нужный отдел, в этих маркетах постоянная ротация. Толстый мужик в брендовой жилетке разбирал паллет с товаром.

- Простите, а где водка? Чего-то не могу найти.

Грузчик охотно ответил, махнув грязной перчаткой:

- Там тушняк, потом кошачка, и за углом – алкалоиды…

- Спасибо – говорю.

Трудно было выбрать. Ряды бутылок возбуждали разнообразием. Каких только названий теперь нет…

- Подсказать?

Я вздрогнул. Грузчик незаметно подошел со спины.

- А Маруся хороша, - он взял за горло пол литра и поставил донышком себе на пузо. Неприятно щурясь, стал разглядывать этикетку.

- Что вы сказали?!

- Хорошая водка, - повторил он.

…Расплачиваясь на кассе, я разглядывал эту тушу в жилетке и в грязных перчатках. Грузчик, шевеля бровями, гонял какие-то свои мысли, раскладывая «тушняк» на полке. Какой мерзкий тип, подумал я. Как его на работу взяли, здесь же дети ходят…

Через несколько минут, окружающий мир привычно вздрогнул и расправил плечи. Все события уходящего дня казались смешными и, будто произошло это не со мной, а с кем-то другим в глупом мультфильме…

Мать гремела посудой на кухне. От запаха жареного мяса свело желудок.

- Где был весь день?

- В центр ездил...

- Пил, что ли?! Водкой воняет!

Я спрятался в ванной. Включил воду, чтобы не слышать ее. Волна страха навалилась на плечи и затылок. Я, словно, обессилел.

Ушел за шкаф, на свою половину комнаты. Паника накручивала свои щупальца. Допил водку, стало только хуже. И вдруг, мне показалось, что в квартире никого нет. То есть, заглохло радио на кухне и не слышно скрипа линолеума…

И тут, я услышал из-за шкафа:  

- Избранный тобой образ жизни, просто за пределами моего понимания. 

Это была не мать, не ее голос. От ужаса мурашки рассыпались по телу.

- Ма!

Ни слова в ответ.

- Эй!

Только едва уловимый гул перекрестка и шепот сквозняка в старых окнах…

Дверь в ванную была закрыта.

- У тебя все нормально?

И снова гробовое молчание. Два удара ногой и картонная дверь слетела с петель. Я отпрянул и прилип к стене. От кафельной пронзительной пустоты затряслись колени…

Я боялся пошевелиться. Размазался по обоям, затаив дыхание. Мне казалось, если сделаю шаг, что-то случится невероятное. Несколько минут протекли в бессознательном замешательстве. И вдруг, слышу, как кто-то плачет. Это доносилось откуда-то из сантехнических кишок, рыдали женщины. Дрожа и оглядываясь, я залез в ванну и прильнул одним глазом к дырке слива…

Сначала не понял, что за возня. Картинка прояснилась, это была та самая швейная фабрика. Будто муравьи в спичечном коробке, женщины бегали из угла в угол и невыносимо страдали. Некому было крутить генератор, молчали швейные машинки и… бабушка Маруся. Она лежала на полу накрытая халатом, ее защекотали до смерти…

Я стал яростно хлопать по кранам, мощная струя кипятка завертелась воронкой и потопила наваждение.

- Ты что делаешь?

Мать с поварешкой в руке застыла на пороге.

- Ты дома?

- А где же. Иди обедать.

Что за хрень происходит, думал я, поедая суп. Маманя… Ходит, как утка, походка ее, не перепутаешь. Но про сломанную дверь ничего не сказала. Не заметила? Может быть. Радио на холодильнике молчит. Вообще, странно…

Тень мелькнула в комнате, проскользнула на мою половину. Мутный абрис нарисовался в зеркале окна. Все было видно из кухни.

- Кто там?!

- Где?

Я с ножом в руке вбежал в комнату, но заглядывать за шкаф было страшно. Глядя на отражение, переложил нож в руке «по-испански», лезвием к себе. И узнал его. Грузчик из супермаркета!

- Эй, тушняк!

Скомканным одеялом ответила кровать, пустая бутылка из-под водки передавала привет. Никаких одушевленных предметов, кроме меня в комнате не оказалось.

- Нож зачем?!

Мать еще что-то кричала вдогонку, расслышать ее слова уже не было никакой возможности...

Пожилой узбек, напевая что-то свое родное, раскладывал товар.

- Где напарник?!

Аксакал удивился:

- Салам алейкум. Какой напарник?!

- Толстый такой, ну.

- Э-э-э… Низнаю, дарагой.

Вот же он в стеклянной вертушке магазина. Уходит, смотрит через плечо, как бы приглашая в погоню. 

И снова бег, носки ботинок мелькают перед глазами. Этот Тушняк в грязных перчатках и зеленой жилетке скользит вдоль стен, заманивая в ловушку. Я понял это, когда стало слишком поздно. Он исчез. По улице шагали в обе стороны обычные люди, никто не обращал на меня внимания. Но, я-то прекрасно знал, что это ложное притворство окружающей биомассы. Сейчас действительно произойдет нечто…

Нож давно потерялся. Зачем его брал, не совсем понятно. Не собирался я никого убивать. Но сейчас бы весьма пригодился. Подозрительный тип в пальто, надменно, нога на ногу, восседал на каменном пандусе. Привел с собой еще и кучу сообщников. Сволочи, окружали со всех сторон. Таращатся из-за поднятых воротников и намотанных кашне.

Теперь мой черед улепетывать. Но куда? Тип в пальто, глядя с высоты пандуса, говорил в мобильный телефон. Каждое слово звенело в ушах, как молотком прибивало в землю.

- …Я ему глотку вырву! Буду ломать и топтать!

Из всех дверей станции метро потек гуталин, энергично выдавливался, как из тюбиков. В черном месиве сверкали тысячи глаз. Коснешься этой субстанции, сам превратишься в икру из человеческих лиц. Надо бежать домой, спрятаться под кровать, запереться на все замки, ни пускать никого…

Что же. Все закономерно. Когда, я рванул с ножом на улицу, мать позвонила, куда надо. Приехали с чемоданчиками, вежливые. Знали, где можно помыть руки, сходить в туалет. Они здесь не в первый раз.

Ждали недолго. Через полчаса я обреченно трепыхался в усмирительной сбруе, словно вша в паутине. Пока один из санитаров, изящно, как Декстер Морган, не воткнул мне иглу в шею…

…Разбудили голоса и эта чортова музыка из «Ну, погоди». От этой музыки всегда веяло бескрайней тоской. С самого детства я ненавижу этот мульт. То ли дело «Капитан Врунгель», только показывали его как-то подло – всего две серии в день. Жди потом целые сутки. Или сериалы про Флиппера и Лэсси. Америка, все в настоящих джинсах. Каждые пять минут достают колу из холодильника, мелькает на полочках диковинная еда. Помню вкладыши в карманах от жевачек с Микки Маусом, такие яркие, что можно было ослепнуть. Пламенный привет с обратной стороны Земли, где не быть мне никогда…

Голоса отвлекали от воспоминаний.   

- …Главное, - повторял мужской голос, - добиться стойкой ремиссии.

Мать поддакивала. Наверняка, принесла вкусняшек, голодным не останусь. Можно открыть глаза…