Чудо–детка

Мирабелла лежит на спине с закрытыми глазами. Ей не нужно смотреть, она знает, что сейчас произойдёт.

Вот мужчина касается её щиколоток, слегка поглаживая. Почему-то он всегда первым делом дотрагивается именно до щиколоток, хотя её приоткрытый рот недвусмысленно намекает, зачем они здесь.

Он сгибает её ноги в коленях, расставляя пошире. Звук нетерпения срывается с её губ. И тогда, даже с закрытыми глазами, она слышит, как любовник берёт дольку персика с блюдца.

От нетерпения она облизывается, но первые капли сока достаются ему — он проводит долькой по её соскам и поочерёдно обволакивает их языком.

Мирабелла разочарована, но ненадолго. Долгожданный фрукт касается губ, и она тут же выхватывает дольку из его пальцев. Это против правил, и наказание не заставляет себя ждать — он наваливается сверху, и ей некуда деваться, только подчиняться грубым и резким толчкам. Внизу живота зарождается пламя, и мужчина доволен эффектом, а она жаждет, чтобы он продолжил её кормить.

Следующая долька достаётся ей бонусом с его губами. Он жадничает, торопится, сжимает мякоть персика, и сладкий сок наполняет её рот под аккомпанемент размашистых толчков. Следует третья долька, четвёртая...

Мирабелла гадает, насколько большим был персик, и сколько долек любовник приготовил для неё. Успеет ли он отдать ей всё?

Чем больше сока ей достаётся, тем быстрее движения мужчины, и Мирабелла уже не может сдерживать стонов. Это плохо. Звуки сладострастия подстёгивают любовника, он рычит и на какое-то время сосредотачивается на фрикциях, и тогда ей приходится упереться в его грудь ладонями. Опомнившись, он несёт ей в губах очередную дольку.

«Как птицы кормят детёнышей», — некстати думается Мирабелле, но зато помогает сосредоточиться на поедании, хотя скорее, выдавливании сока из персика. Её бёдра больше не взлетают навстречу любовнику, он явно теряет накал. Замечательно, так она получит причитающееся сполна.

Мирабелла всё же открывает глаза и смотрит на тумбочку. Долек осталось две. Всего две! Взгляд, против воли, скользит по огромному окну. Разумеется, за ним собрались зеваки, отродясь не видевшие растительной пищи. И не разберёшь, что привлекает их больше — соитие или поглощение персика.

Мужчина находит её губы, языком протискивает дольку и стонет. Похоже, финал близок.

Остаётся последний кусочек. Самый сладкий, потому что следующего персика ей придётся ждать неделю.

Мирабелла не понимает девочек за соседними витринами, готовых раздвигать ноги ежедневно за захудалую сливу или пяток виноградин. Нет, она не такая. У неё один мужчина, и ей плевать, кто он, как его зовут, и откуда он берёт персики. Главное, что каждую субботу он с ней.

Последняя долька касается губ, но тут происходит неожиданное... Любовник подхватывает её под попу, сжимает ягодицы и рывком нанизывает на себя. Это действует как удар плетью, и Мирабелла кричит прямо во время сладкого поцелуя, заходясь от волны, накрывшей её с головой.

Кусочек персика отправляется мужчине в рот вместе с её криком, он непроизвольно глотает, и Мирабелла чувствует себя обманутой. Растерянная, она упускает момент, не успевая выбраться из его тисков. Несколько движений, и он падает сверху, прижимая всем телом.

«Я бабочка», — несётся в голове у Мирабеллы: — «Я чёртова распяленная бабочка».

Всё же она поднимается и первым делом закрывает окно шторами, теперь уже можно.

Подхватывает одежду и отправляется в душ. В спину ей хрипло несётся:

— Ты просто чудо, детка. Я вернусь через неделю, чего бы мне это ни стоило.

И она верит: уж он-то наверняка вернётся.