Culture Beat
— Низкий тебе поклон, Георгий! Спасибо!
Больно. Я наклоняюсь, ищу чистый снег, нахожу, прикладываю его к стремительно заплывающему глазу.
— За что спасибо?
— За незабываемый Новый год в культурной столице! Всё — как ты обещал. Ночевать где будем? На вокзале?
— Погоди, Макс, не унывай. Это грех. Так... Где мой органайзер?
Жорик достаёт записную книжку, плюёт кровью в пальцы, листает:
— Сейчас, сейчас... Был тут у меня один адресок... Вот он.
Он заходит в телефонную будку, долго говорит с трубкой, поглядывая на часы.
Курю. Как мне все это надоело. Я устал. Хочу домой, в Псков. К маме хочу. Чтоб телевизор был. С курантами и Президентом. Хочу селёдку под шубой. Хочу в душ...
— Ура! Нас ждут, давай скорей в метро!
— Кто ждёт?
— Да знакомая одна. С мужем. Искусствоведы они.
— Опять?!
— Культурная столица, Макс! Помни об этом и веди себя подобающе.
— Это ты мне говоришь? Жора, нас полчаса назад с хаты из-за тебя выставили. Хорошо — не затоптали!
— Из-за меня?!
— Ты же к бабе хозяина подкатывать начал!
— Лёгкий флирт. И кто ж знал, что она баба этого искусствоведа?
— Я знал. Я подавал тебе знаки! У искусствоведа одно лицо — шестьдесят килограммов. А с ним еще трое!
— Знаки?! Это ты называешь «знаки»?! — Георгий колотит ладонью по кулаку.
— Не ори, менты смотрят. Куда едем?
— В ебеня. На Академическую. Водку там купим... Литра два, чтоб не бегать. На ментов денег нет.
— А душ там есть?
— Душ везде есть.
Электронные часы над входом в станцию показывают четыре ноля.
— С Новым годом тебя... Придурок.
— Да пошёл ты...
***
У меня отлегло от сердца. Этот искусствовед — весь: с головой, туловищем и конечностями — весит не больше шестидесяти. Я знаками показываю Жоре, как я рад. У хозяина грустное лицо с прыщами, длинные, давно не мытые волосы с прямым пробором, футболка с Бобом Марли густо запорошена перхотью. А вот и жена. Муж и жена — одна сатана, только футболки разные. Она предпочитает «ЭйСиДиСи».
— Добрый день в хату! Чего такие грустные?! Праздник же! — Георгий вручает Бобу Марли пакет с бутылками. — Не унывать! Это грех!
— Что сказал Президент? — спрашиваю я у хозяина, разуваясь.
— Сказал, что устал.
— Не понял.
— Так и сказал. Устал и уходит.
Чем это воняет? Ах вот как — их трое — в прихожую, подымая беспокойным хвостом вековую пыль, вкатывается плешивая, измазанная зелёнкой псина, бесцеремонно пронюхивает наши с Жорой носки.
Кухня. Раковина — битком. На подоконнике — роза в трёхлитровой банке. Хозяйка отказывается от водки, она пьёт цикорий. Ну! За хозяйку! Искусствовед веселеет. Я тоже. На столе огромная тарелка с селёдкой под шубой. Это, конечно, жлобство — добавлять в это блюдо яйца. Но я почти счастлив. Селёдки много, а Боб Марли с Жориком почти не закусывают. Ну! С Новым годом! Спрашиваю про душ и полотенце.
— Всё там. Правая дверь. — Она насыпает себе ещё цикория, нога на ноге трясётся, не переставая. Из дырки в клетчатом тапке выглядывает бурый коготок. Ну! За культурную столицу!
Иду в душ. Нет, душ есть не везде. Едва сдерживаюсь, чтобы не крикнуть это в сторону кухни. Грязно, поросший волосами обмылок, полотенцем хозяйка назвала прокисший розовый халат на крючке. В ванне что-то замочено в бурой воде. Бурый медведь? Выйти, не приняв душ — это будет как-то не вежливо. Раздеваюсь до пояса, ополаскиваюсь у раковины. Снять носки не решаюсь. Выхожу в коридор. А теперь в туалет. Гав! Псина цапает меня за ногу. Не унывать. Возвращаюсь в душ, отливаю в раковину.
На кухне говорят об искусстве, слышу знакомое уже: "Тарковский"...«Бергман»... "Атмосферно"...«Водка — чистый ацетон»... Пьём... Пьём... Пьём... Хозяйка тянет свой цикорий. Трепещет бурый коготок. Хозяин спит. Георгий неизлечим. Коготок замирает, он уносит её в спальню. «Гав» — раздаётся из коридора. «Сууууука».
Под звуки нескончаемого секса, бессмысленного и беспощадного, доедаю селёдку и от нечего делать принимаюсь считать прыщи на лице Боба Марли. Сбиваюсь. Засыпаю. Гав...
— Макс. Проснись.
— Что? Ааа... Как сходил, святоша?
— Так и не кончил. Грёбаная жизнь...
— Не унывай.
— Ацетон остался?
— Ещё есть... Я их не могу сосчитать...
— Кого?
— Прыщи... Их много...
— Ты не так считаешь...
Забытье. Мы где-то на полу в тряпках, пару раз выползаю в темноте на кухню. Гав! Гав! Пью что-то вкусное. Снова забытье.
***
Утро. Я — жаворонок, я просыпаюсь всегда раньше всех. Чем так воняет? Иду на кухню. Гав! Нет, хозяйка проснулась раньше, пьёт цикорий, трепещет бурый коготок:
— Роза завяла, кто-то выпил всю воду. Максим, Вам налить?
— Что налить?!
— Водки не осталось. Цикорий будете?
— С удовольствием.
Пьём, молчим.
— Зачем вы измазали его зелёнкой?
— Кого?
— Моего мужа.
— Ааа... Это не я.
— Вам лучше уйти. Он скоро проснётся.
— Да-да...
— Максим, и пойдёмте, я вам что-то покажу.
Гав!
Жорик храпит. В метре от его лица огромная, красная, вонючая куча того, чему не место у постели.
— Должна заметить, ваш друг практически не закусывал. Ведро и тряпка в туалете.
Она уходит.
— Жора... Жора...
— Ааа? Что?
— Тише... Посмотри, что ты наделал.
— Это что... Ааа... А это не я.
— Ты, Жорик, ты. Закусывать надо. Я всё видел. Ведро и тряпка в туалете... Убирай, и уходим. Как же я от тебя устал... И запомни — больше я с тобой в культурную столицу ни ногой.
Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.
-
-
Новый год, Новый год - ёлка, шарики, хлопушки...(с)))
*скоро...))) Ну, не за горами...)
1 -
Академка - родная станция, несколько лет там прожил, пока учился в вузе ) Для меня это никакие не *беня, прекрасный спальный район с чудесным парком "Сосновка", спортшколой им.Алексеева и институтом с такой большущей антенной )
Эх, прям чо то столько всего вспомнилось )
Рассказ отл. )
3 -
Чо вот ты, бро, на хорошего челаэка напраслину возводишь? Он может каг Фёдор Конюхов гулять любит подолгу*берет биту, заходит с фланга
3 -
Да я ж разве против бро? Хороший, конечно. Природу вон любит, паучки, жучки, херню всякую ( досылает патрон в патронник).
3 -
Я в СПб где только не жил, и в области тоже , всегда на съёмном жилье, своего никогда не было. Это теперь только, после 40-а, осел на своей земле. )
2 -
-
