РЕВОЛЬВЕР SMITH & WESSON

Отец моего друга детства Сани Атланова работал автослесарем в большом гаражно-ремонтном хозяйстве прииска. Самосвалы ЗИЛ круглосуточно возили руду, добытую в шахте, на обогатительную фабрику, где из руды извлекали не что-нибудь, а золото. От такой тяжёлой работы машины быстро изнашивались, и их постоянно ремонтировали, поэтому дядя Ваня целыми днями пропадал на работе, авралы были не редкость, и его сын, можно сказать, рос без отца. Саня очень скучал по отцу, и после школы мы с ним довольно часто ходили к дяде Ване на работу. Нам нравилось там бывать и порою играть. Как заворожённые, любовались мы работой токаря, который виртуозно вытачивал детали для машин, с восхищением наблюдали, как делают резьбу на болтах, смазывая заготовку куском сала. Во время перекуров отца, которые мы с нетерпением ждали, он водил нас по территории гаража и показывал ремонтируемую технику — самосвалы, экскаваторы, бульдозеры и ещё много всего. Мы залезали в кабины этих машин (под присмотром дяди Вани, конечно) и воображали себя на месте водителей, крутили баранки, гудели. Летом же, во время каникул, дядя Ваня иногда жертвовал обеденным перерывом и делал с нами вылазки на природу, чтобы набрать грибов и ягод, и это было несложно, поскольку тайга со всех сторон окружала гаражно-ремонтный цех.

Сегодня светило солнце, а вот вчера и позавчера шёл дождь. И потому в лесу было очень сыро, зато грибов значительно прибавилось, и за час мы почти наполнили свои корзинки. Несколько раз у нас буквально из-под ног взлетали рябчики; они вьют гнёзда прямо под ёлками и в кедровом стланике, возле которого мы как раз и остановились, чтобы сорвать по несколько шишек. Дядя Ваня, выковыривая ногтем из смолистой чешуйки несколько спелых орешков, сказал:

— Всё, в следующие выходные идём за шишкой! 

Двигаясь цепочкой по склону сопки, мы наткнулись на старую охотничью заимку. Участок сильно зарос молодым леском, рубленый домик давно сгнил и развалился от времени, осталась только пара нижних венцов.
— Эта заимка старше нашего посёлка! — пояснил дядя Ваня, опершись на бревно, к которому раньше, видимо, привязывали лошадей. — Старожилы говорят, что белогвардейцы здесь были в Гражданскую войну: в сторону Охотского моря уходили, и здесь им зазимовать пришлось, сплошь одно офицерьё...

Дядя Ваня, раскрыв металлический портсигар с выдавленным на крышке памятником Неизвестному солдату и закурив, вдруг задумался о чём-то...
— Ребята, а гляньте вон там, под сухой листвой, вроде как груздь торчит! — он показал на полусгнивший венец сруба. Мы наперегонки кинулись срезать гриб, и Санька успел раньше меня. Я отошёл в сторону, поковырял ножиком мокрую слежавшуюся листву и тоже нашёл груздь, присел на корточки, стал расчищать около него, чтобы поглубже срезать; и вдруг мне в руки выкатилась железочка...

— А я медаль нашёл!..
Дядя Ваня деловито осмотрел медальку со всех сторон, поскреб её охотничьим ножом:

— Серебряная, царская... видно, в Русско-японскую войну такими награждали. Вон и года стоят, тыща девятьсот четвёртый, девятьсот пятый. А сейчас уже семьдесят четвёртый, так что юбилей у медали — семьдесят лет получается! Ну-ка давайте покопаем, может, и ещё что-нибудь найдём, потом в наш краеведческий музей передадим.
И мы стали аккуратно срезать траву и мох, расчищая дёрн, пока Санька не наткнулся на какую-то железную трубку, уходящую в землю...

...Но вот раскопки наши закончились, мы разложили находки на траве и принялись их рассматривать. Среди наших трофеев оказались медали, много крестов, кожаный планшет с документами, истлевшая портупея с остатками кобуры и... огромный ржавый револьвер со стволом около тридцати сантиметров и барабаном на шесть патронов. Ствол оружия откладывался по подобию ружейного.
— Пап, дай нам пистолет посмотреть!
— Сейчас сниму с него некоторые детали, чтобы вы не растеряли...
Мы крутили и разглядывали револьвер, на котором различима была выдавленная надпись — «Smith & Wesson».
— Ну, наигрались?
— Нет!.. — хором выдохнули мы.
— Хватит, потом ещё поиграете, а мне на работу пора идти. И про «американца» этого никому ни слова, поняли?

И дядя Ваня сунул наши находки в сумку, а Smith & Wesson спрятал в корзинку под грибы...

Американский револьвер уже неделю лежал в большой жестяной банке с керосином, отмокал от ржавчины. Мы в который раз пришли в гараж навестить его, Сашка знал, где отец хранит запасной ключ... И очень уж хорош был Smith & Wesson, чтобы мы смогли в этот раз удержаться, не похвастаться им перед одноклассниками, — пусть все завидуют! Револьвер был настолько большой, что еле поместился в портфеле...
На переменах мы бегали за школу и показывали находку своим друзьям-товарищам, и наша беготня с ватагой пацанов заинтересовала старшеклассников. Трое из них, бывалые хулиганы, от которых страдала вся школа, во время очередных смотрин незаметно подошли к нам.
— Мы тоже хотим на ваш пугач взглянуть. Может, засветите его?
— Да пожалуйста, смотрите, — протянул им Саня револьвер.
— Вот спасибо! А хороша пукалка! Ну, мы пойдём... — бросил их предводитель Юрок Романенко, мигнув своим.
— Да отдайте! Это же наше!..
— Х-ха! Было ваше, стало наше! — хором, как пионерскую речёвку, прокричали Пашка с Вовкой — верные подельники Юрка́. 

Вот так ситуация... Рассказать всё Саниному отцу мы не могли, силой забрать наш револьвер не могли тем более. Сошлись на том, что тут нужны были хитрость и смекалка, иначе не вернуть нашу находку.
— Витёк, придумай что-нибудь, ты же мастер в этом деле!..

Думали долго, перебирали всякие варианты.
— А давайте сделаем так, — сказал Витька. — Нарисуем карту-план, где белогвардейцы якобы закопали оружие, и скажем, что план нашли вместе с револьвером. И на план сменяемся с ними!
— Не поверят. План на пистолет не сменяют. Скорее всего, пойдут в указанное место вместе с нами, начнут копать, а там ничего нет... — Санька́ явно не вдохновила такая идея. — Да ещё побьют за это...
— А я об этом уже подумал. После школы рванём к твоему отцу на работу, там попросим токаря дядю Федю кое-какие детали изготовить, похожие на оружие, да железок всяких насобираем, а потом прикопаем это всё на месте, которое укажем на карте. И вот они начнут рыть землю, найдут разные детали от пистолетов-пулемётов, да и на радостях, может, отдадут нам Smith & Wesson.
— Они и оружие откопают, и револьвер себе оставят, — продолжал сомневаться мой друг.
— Вернут! Во-первых, барабана у них нету, твой отец унёс его на работу ремонтировать, а во-вторых, револьвер огромный, в карман его не положишь, не на плече ж его носить! И потом они столько вроде как оружия себе нароют, что наша железяка им ни к чему...
— Ну тогда побежали в мастерские!..

Яму мы вырыли приличную, глубиной чуть больше метра, сильно устали, земля оказалась каменистой, сплошной щебень. Присели отдохнуть, рядом на промасленных мешковинах разложили всякие части «оружия». А чтобы изготовить его, мы перед тем два дня копались в поселковой библиотеке, срисовывали и пулемёт, и всякие разные детали. Ствол английского «Льюиса» нам по горячей просьбе сделал дядя Федя, сам этим увлёкшись: к толстой трубе приварил мушку, что-то вроде ножек откидных, а ещё диск для патронов... Не отказал и дядя Петя, фрезеровщик от бога, вырезал из металлического листа щиток пулемёта «Максим» с узнаваемой верхушкой в форме крышки рояля, да ещё мы набрали всяких пружин, винтов и других железок. Жаль было, ох как жаль, что всё это «оружие», хоть и фальшивое, надо закапывать...

— Мы как, Юрку́ и его дружкам завтра в школе расскажем про клад?
— Нет, мы не будем искать с ними встречи. Они сами нас должны найти, иначе заподозрят неладное...
— Это как? — недоумевал Атланчик, Саня наш.
— А завтра похвалимся ребятам про клад с оружием, и через час вся школа об этом будет знать!
— Нет, ты здорово придумал!.. Главное, чтобы мой отец раньше времени в банку с керосином не заглянул...

... — Говорят, у вас есть план, где беляки в Гражданскую оружие закопали? — спросил, лукаво прищурясь, Романенко.
— Ну, есть, а вам-то что? Вы у нас пистоль отобрали, вот и радуйтесь! — ответил я.
— Да больно нужен он нам!.. Давайте так: вы нам план, а мы вам ваш «тяжеловессон»... Годится? — предложил Юрка.
— Нет. Мы себе получше пистолетиков накопаем... Может, с патронами даже! — продолжали блефовать мы.
— А мы тогда дяде Ване расскажем, как вы не только у него пистолет украли, да ещё и нам его продали!
— Вы обалдели, что ли? Мы вам не продавали, это враньё!
— А кто докажет? То-то... Так меняемся или нет?
— Ладно, меняемся. Где револьвер? — ответил я, разыгрывая вынужденное согласие на обмен.
— А где план?
— Да вот, держи! — и я протянул Романенко план, бумажный листок с обугленными краями, весь пропитанный машинным маслом, — так я пытался измарать и состарить бумагу. На листке была нарисована схема, каллиграфическим почерком подписанная «штабс-капитан Ольховский»...

— С нами пойдёте, мало ли что... вдруг вы оружие уже выкопали и перепрятали, а это просто пустая бумажка!
Место, указанное на плане, находилось в полусотне метров от моего дома и метрах в трёх за сараем нашего соседа дяди Васи. Белогвардейцы, удивительное дело, лучшего места найти не могли, со стороны посёлка его не увидишь! Старшеклассники с Юрком во главе с энтузиазмом принялись рыть землю.
— А что-то легко идёт, Юрка... может, уже выкопали тут? Ну-ка погоди... тряпка какая-то. А-га, железяки в ней!..
Руки у них дрожали от волнения, когда они вытащили и с трепетом стали разворачивать промасленную мешковину...
— М-мать честная — пулемёт!.. — закричал Юрок.
— Вы о нас-то не забыли? — напомнил я.
— Нет! Забирайте свой мушкет и бегом, бегом отсюда, без вас теперь разберёмся! — с этими словами Пашка кинул револьвер в нашу сторону. Мы быстро его подняли и побежали домой.
— Смотрите не проболтайтесь никому! — донеслось нам с угрозой вслед...

Ещё дня два-три Романенко с компанией азартно копали, надеясь, что беляки недостающие части и боеприпасы зарыли где-то рядом с нашей ямой, и ходили по школе с видом самодовольным и загадочным. Да и кому бы из нас не захотелось собрать хоть «Льюис» или тот же «Максим»?! По дороге на уроки и мы специально проходили мимо раскопок, чтобы определиться: идти сегодня на занятия или вернуться домой, если наш обман раскрыт. Яма была уже метра два с половиной, когда до «археологов», наконец, дошло...
Во избежание грубой и, можно сказать, заслуженной расправы мы перестали ходить в школу. Классный руководитель позвонила на работу моему отцу и поинтересовалась, что случилось, не заболел ли часом я? Отец демонстративно снял ремень и тоже спросил, что со мной происходит?! Пришлось во всём чистосердечно признаться, рассказать, что старшеклассники нам с Атланчиком назначили встречу, на их языке — «стрелку».
— Вот записка! — протянул я бумажку отцу.
Отец с особенным удовольствием прочитал вслух концовку:
— «...если с отцом придёшь, мы и его отдубасим!..»

Надо сказать, что мой отец Николай Захарович — мужчина крепкого телосложения, весом не менее центнера и ростом под два метра. В шахте, бывало, ставил на рельсы упавшую вагонетку весом под триста килограммов. Единицы из горняков, мужчин далеко не субтильного сложения, могли это повторить, поэтому ни у кого никогда не возникало желание выяснять отношения с моим отцом силой. Тем не менее, я почему-то не был вполне уверен и боялся, что его на самом деле могут побить эти наглые подростки во главе с Юрком — если их будет, скажем, десяток...
Мы шли с Атланчиком вместе, а мой отец шагов на двадцать сзади. Нашей задачей было завязать разговор с кодлой, отвлечь внимание, дать возможность отцу незаметно подойти, чтобы никто не успел сбежать...

Разговор сразу стал переходить не в драку даже — в избиение, Юрок уже схватил было меня за грудки...
— Юра, у тебя какие-то претензии к ребятам? — довольно резко и громко, но при этом очень спокойно спросил внезапно подошедший отец.
От неожиданности эти герои растерялись и явно струхнули, как и мы с Саней тоже, враз ощутив себя мелкими и беззащитными рядом с грозным великаном.
— Дядь Коль, они нас об... обманули. Сами оружие выкопа-пали... — с дрожью в голосе, с интонациями ябедника-детсадовца проговорил Юрок.

— А с чего вы взяли, что оружие там было?

— Да вот, посмотрите... здесь на карте всё обозначено, — и Юрок торопливо и услужливо протянул моему отцу «план штабс-капитана». Отец внимательно рассмотрел чертёж:

— Во-первых, я очень сомневаюсь, что белогвардейцы писали на листках из ваших ученических тетрадей — в линейку, да ещё и с отведёнными полями; а во-вторых, Юра, ты в каком классе учишься?
— В девятом...
— А Гражданская война когда закончилась?
— В двадцать втором году... вроде бы, — послушно, как у школьной доски, ответил уже окончательно приниженный и сбитый с толку Юрок.
— Молодец, правильно! А наш дом построили в пятьдесят шестом, и Васька сарай свой год назад как сварганил. Так вот, на плане этом все расстояния от дома да от сарая показаны — каких тогда не было, понимаешь? И какие белогвардейцы могут быть, какой штабс-капитан?.. Если вы, лбы здоровые, своей головой не думаете, то при чём тут ребятня эта? — кивнул он на нас с Саньком. — И вообще, почему со своего отца пример не берёшь, Юра? Твой отец — специалист высшего разряда и человек очень порядочный! Мы с ним сейчас в одну смену работаем как раз. А ты слепил из себя невесть что... в блатные хочешь? За ум тебе браться пора. С девчонками дружить, свидания назначать, цветы им таскать, а не с малявками разборки устраивать. Оружие они не нашли белогвардейское, вот ещё комедия! Может, отцу твоему, да и всей смене эту вашу историю рассказать? Смеху будет в перекур, а то все анекдоты перебрали, потравили... а тут из жизни прямо анекдот!
— Да не надо, дядь Коль... всё понял я. И девушка у меня есть, и... цветы, не думайте.
— Ну вот и славно! Ей только ни слова про эту историю с оружием, а то потеряешь девушку хорошую!..

...После такого вот общения с моим отцом поведение тройки хулиганов как-то сразу заметно изменилось. Похоже, Юрка и его дружки что-то поняли и наконец-то повзрослели, перестали задирать и обижать школьников, подтянули успеваемость, бывало так, что и за нас в каких-то случаях заступались. Дядя Ваня полностью восстановил Smith & Wesson, сетовал только, что вещь хоть и редкая, уникальная, но совершенно бесполезная. Вот только долго решал — в музей револьвер отдать или дома на ковёр повесить; но потом всё-таки отнёс в музей, вспомнив слова писателя Чехова о ружье, которое даже если и висит на стене, то непременно однажды выстрелит.