Софья Омирова. Стамуха Колчака-Полярного

16 ноября 1874 года родился военный и политический деятель, учёный-океанограф, полярный исследователь, флотоводец, руководитель Белого движения, Верховный правитель и Верховный Главнокомандующий русской армией А.В. Колчак.

«Сила не в силе — сила в любви!»

…счастливее всех высокоодарённые люди, сознающие в себе способность создавать серьёзные,
великие и связанные общей мыслью труды. Шопенгауэр

*

В Арктике потерять жизнь легче,
чем потерять монету из дырявого кармана. Нансен

*

К слову, нам неведомо, о чём шла задушевная беседа Президента РФ в гостях у А. Солженицина в 2000 году. О судьбах мира, державы… о межконтинентальном кризисе или глобальном потеплении, не суть.

Примечательно то, что несколько скупых кадров о той встрече в троице-лыковской библиотеке Александра Исаевича, пущенные телеканалами в эфир, запечатлели портреты Столыпина и Колчака. Которые восхищённо показывал В. Путину нобелевский лауреат, называя их, — и неспроста: «самыми великими деятелями России»!

О жизни одного, ни в коей мере не помышлявшего о предназначении политика. А грезившего исключительно дальними странствиями и тайным уединением в тиши кабинета над картами открытых земель, наш рассказ…

*

Колчак пишет «дорогой Соничке» в октябре 1919 г.:

«…моя цель первая и основная — стереть большевизм и всё с ним связанное с лица России, истребить и уничтожить его. В сущности говоря, что я делаю, подчиняется этому положению. Я не задаюсь решить вопроса о всём том, что должно последовать за выполнением первой задачи; конечно, я думаю об этом и намечаю известные операционные направления, но в отношении программы я подражаю Суворову перед Итальянским походом и, перефразируя его ответ гофкригсрату, говорю: "Я начну с уничтожения большевизма, а дальше как будет угодно Господу Богу!" Вот и всё. Таким образом, я прошу тебя всегда руководствоваться этими положениями в отношении меня». 

Рвутся с грохотом снаряды,
И вдали огонь блестит,
И достойного награды
Адмирала Бог хранит. 

…Снова грозно над волнами
Вьётся гордый Русский флаг:
Так расправился с врагами
Славный адмирал Колчак.
Поручик Ключарёв. 1919 г.

Она ждала его из чудовищно затянувшейся служебной командировки 1917-го. Ждала из бесконечных полярных экспедиций. Она ждала его с войны. Ждала из японского плена…

Она честно несла нелёгкий свой крест офицерской жены.

Переезды с места на место. Чужие квартиры, болезни детей, бегство из-под обстрела. Соломенное вдовство и вечный страх за супруга — вернётся ли из похода?.. И не причиталось ей никаких государевых наград и почестей.

Муж получал ордена и боевые награды. А она… ставила кресты на могилах дочерей.

И пробуравлены ледяными ветрами,
И вглубь расщеплены безмолвной жизнью льдов,
Они ютят в себе скромнейших из сынов
Твоих, о родина, богатая сынами.
К. Случевский. Именем которого будущий главком назвал оконечность о-ва «Колчака». 

«Разве нет задач более неотложных, более близких, требующих меньше затраты сил нравственных и физических, чем исследования безлюдных мёртвых неприглядных областей вечного снега? …Нужно ли оправдывать личные жертвы, приносимые людьми ради идеи: расширить круг человеческих знаний, стать властелином Земли… Всё это выказывает готовность переносить лишения, даже рисковать своей жизнью, служит порукою тому, что общество, воспитавшее в своей среде такой энтузиазм, еще юно, бодро, мужественно». ( Участник русско-турецкой войны географ Ф. Врангель. В его честь назван огромный о-в в Чукотском море.)

А вот ещё одна цитата, менее возвышенная, чем у Врангеля. Сокровенная, приземлённая. От жены А. Колчака Софьи Фёдоровны (1915):

«За кем ты ухаживал в Ревеле на вечере? Удивительный человек: не может жить без дам в отсутствие жены! Надеюсь, что о существовании последней ты ещё не забыл… Подари мне то, что тебе самому нравится, но только не Мольтке[1], т.к. этот немец мне порядочно надоел одним своим видом… Ну, да Бог с ним, когда-нибудь оболью его керосином и подожгу (в случае войны с Германией)… А что, Сашенька, не поступить ли тебе в Академию? Или ты уже бесповоротно решил, что без неё обойдёшься? Тогда надо хоть на профессора защитить диссертацию… А в Чёрное море не хочешь? Всё же я мечтаю, что там ты будешь командовать судном первого ранга».

Невзирая на запущенный уже бракоразводный процесс и предрешённую на «небесах»[2] связь адмирала с Анной Тимирёвой, — в центре душевного мира Софии Колчак обретался их с адмиралом сын. Вся остальная вселенная расходилась от него кругами, втягивая в себя детские вещи, игрушки, лекарства, дамские шляпки, дачные приюты и казённые квартиры. Наконец, миноносец мужа, его ремонты и кампании, думские дела, российские проблемы, политические события. Войну. Мир. Долгожданную почту.

Всё это наполняло её послания нежностью и печалью. И заканчивались они как правило фразами от неизменного «дорогой мой Сашенька!» — до прощальных слов «любящая тебя Соня». И то было единственным его «движимым имуществом», которое пытались выискать вслед за кончиной Верховного недоброжелатели-доносители.

Нечастые конверты с ровными жениными строчками и детскими каракулями Колчак нежно берёг и хранил. …Затем их тщательно хранили чекисты в засекреченных нетленных папках.

Навязанная в конце 1890-х отцом невеста не вызвала у Колчака отторжения. Наоборот, она оказалась именно такой невестой, потом женой, — непогрешимой и терпеливой, — какой подобает быть супруге вечно отсутствующего по не всегда зависящим от него причинам моряка, полярника, военного. Притом беззаветно преданного родине.

— Сам-то не очень спешил! — пенял Александр, неслучайно намекая Василию Ивановичу на его женитьбу в тридцать с лишним лет.

— Не надо повторять ошибки отцов… — парировал старший Колчак, настаивая на знакомстве.

Вступление

«Десять дней я занимался политикой и чувствую к ней глубокое отвращение, ибо моя политика — повиновение власти, которая может повелевать мною». А. Колчак. Март, 1917

Сразу оговоримся — есть предвзятое мнение о Колчаке как о нереабилитированном военном преступнике.

Его сравнивают с Маннергеймом[3], также раздвоившим судьбу надвое — до революции и после. И звучит неоправданное сожаление, что подобным личностям пытаются установить памятные доски, знаки почтения и т.д. Мол, в стране нет ни одного закона, который запрещает устанавливать памятники военным преступникам. «Вообще нигде такого не прописано. Этим и пользуются!» — заявляют СМИ[4].

Не забыв и то, что в войсках Колчака открыто работали десятки секретарей Ассоциации молодых христиан — Young Men’s Christian Association — YMCA.

Секретари — это профессиональные идеологи (экуменисты-провокаторы, вплоть до масонства, как тогда считалось, — авт.) из разных стран, главным образом из США. Одетые в униформу, символ которой — перевёрнутый треугольник.

YMCA развернула свою работу практически на всём протяжении Транссибирской магистрали. Некоторые секретари Ассоциации прибыли в Сибирь с эшелонами Чехословацкого корпуса, бывшего ядром Белого движения в Сибири.

Данный факт тоже, естественно, порицается[5].

Невольно хочется спросить «правдорубцев»: «А кто однозначен: Сталин, Молотов, Ворошилов, Троцкий?» — И что сейчас, сносить под чисту́ю Кремлёвскую стену с захоронениями?

Это давно уже история. Наша задача — чтить её, знать и изучать. Не осуждать и клеймить. А изучать, повторюсь, и делать выводы, выводы, выводы…

И ежели некий человек, — уверенно считавший Ленина и его окружение агентурой германского Большого Генерального штаба, — часть своей недолгой жизни посвятил служению отечеству, мы обязаны отдать ему за это должное.

Ежели совершил преступления, по чьему-то мнению (воевал с красными, к примеру), — надо сказать и об этом. Но не как прокуроры и прокура́торы, — а как сыновья, дети большой отчизны, — уважающие, чтящие её историю, трагедии и беды, великие победы и грандиозные достижения.

Порицая всех и вся напропалую, можно скатиться (и уже скатываемся!) до суда над Петром I, Иваном Грозным, князем Владимиром. Или наизворот — до попыток реабилитации князя Курбского или царевны Софьи.

Да и более того, всех ныне обсуждаемых (и осуждаемых, впрочем, так же как восхваляемых!) приснопамятных викингов из одноимённого блокбастера А. Кравчука можно запросто припечатать к расстрельному столбу, нет?.. Обвинить фильм, подать в суд на режиссёра. Сварганить иск на викингов, да и на актёров, их сыгравших.

Но отвлеклись…

Тем паче что текст наш, в общем-то, не о политико-социальных явлениях. А о Любви с большой буквы: к своей земле, морю, к Арктике, — окружённой суровым неприступным Ледовитым океаном. О любви к женщине.

Два слова о внешности «этого вспыльчивого идеалиста, полярного мечтателя и жизненного младенца» — из дневниковых[6] заметок барона А. Будберга об омском периоде:

«Несомненно, очень нервный, порывистый, но искренний человек; острые и неглупые глаза, в губах что-то горькое и странное. Важности никакой; напротив — озабоченность, подавленность ответственностью и иногда бурный протест против происходящего. <…> …жалко смотреть на несчастного адмирала, помыкаемого разными советчиками и докладчиками. Он жадно ищет лучшего решения, но своего у него нет. И он болтается по воле тех, кто сумел приобрести его доверие… Жалко адмирала, когда ему приходится докладывать тяжёлую и грозную правду: он то вспыхивает негодованием, гремит и требует действия, то как-то тухнет, то закипает и грозит всех расстрелять, то никнет и жалуется на отсутствие дельных людей, честных помощников…»

А вот характеристика 1897 года от капитана 1-го ранга, позднее адмирала Г. Цывинского, командующего парусно-винтовым клипером «Крейсер», сразу же обратившего внимание на вновь прибывшего толкового и широко эрудированного мичмана А. Колчака:

«…это был необычайно способный, знающий и талантливый офицер. Он обладал редкой памятью, владел прекрасно тремя европейскими языками, знал хорошо лоции всех морей, знал историю всех почти европейских фортов и морских сражений. Служил на крейсере младшим штурманом до возвращения в Кронштадт в 1899 г.».

Между этими двумя оценками 20 с небольшим лет… Напряжённых, насыщенных, живых и монолитных.

По обыкновению замалчивается тот факт, что, будучи Верховным правителем России, Колчак единолично принял решение отказаться от власти.

И последним его отчаянным поступком было спасение золотого запаса страны, который он, в семи эшелонах с бронепоездом, взялся сопровождать через Сибирь. Что трагически закончилось 7 февраля 1920 года. Но мы не об окончании пути главкома, а начале…

О самом начале.

Героическом, блестящем и, — согласимся, — с ушедшим, увы, в мир иной (2007 г.) крупным специалистом-океанологом, ведущим научным сотрудником института истории естествознания и техники Валерием Васильевичем Синюковым: начале довольно-таки малоизученном.

А ведь полярным исследованиям Колчак посвятил полтора десятилетия своей жизни — тогда как политическим «играм» в его судьбе отведён всего год с четвертью.

Вообще А. В. Колчак — фигура многогранная и цельная. В каком-то смысле — фигура огромного масштаба. В каком-то — недооценённая.

Относящийся к революционно-демократическим преобразованиям двойственно, не имея политического опыта, Колчак принял Февраль, но отверг Октябрь.

Хотя, истово ненавидя коммунистов, в отношении террора, «жёсткой руки» и военной диктатуры вполне схож с Лениным. Непрестанно и непреложно заботясь о сохранении боеспособности армии и флота(!): в отношении глобальной стратегии он был негибок. Он был талантливый, и даже гениальный, — тактик! Несмотря на довольно настойчивое приглашение Морской академии США, Колчак не тормознул в Америке, вернувшись на родину, в пылающую Россию — главой Белого движения.

«Я — моряк, партийными программами не интересуюсь. Знаю, что у нас во флоте, среди матросов, есть две партии: социалистов-революционеров и социал-демократов. Видел их прокламации. В чём разница — не разбираюсь, но предпочитаю социалистов-революционеров, так как они — патриоты. Социал-демократы же не любят Отечества, и кроме того, среди них очень много жидов...» — недоумённо вспоминал слова Колчака о положении в войсках патриарх социал-демократии Г. Плеханов: «Наверно, дельный адмирал. Только уж очень слаб в политике...» — резюмировал Георгий Валентинович, недавно возвратившийся в Россию из изгнания (1917).

Участник трёх войн (русско-японской, империалистической и гражданской), офицер, учёный-естествоиспытатель, Колчак в первую очередь — человек долга и чести. Государственные интересы (учитывая эпоху, интересы, разумеется, имперские, милитаристские) для коего превыше всего. Ведь даже потомки упомянутых викингов и норманнов не решались на столь отважные путешествия, какие пришлись на долю А. В. Колчака! — отмечал известнейший палеонтолог академик Ф. Чернышёв (1856 — 1914). Знающий условия работы в северных широтах не понаслышке.

Арктические изыскания Колчак начал в двадцать пять лет, — окончив Морской корпус.

За немалые в них успехи, а также за Спасательную экспедицию партии барона Толля (1903), названную позже «важным географическим подвигом», Императорское русское географическое общество присудило лейтенанту А. Колчаку высшую награду: Константиновскую медаль. Полученную из рук выдающегося географа П. П. Семёнова-Тян-Шаньского. Незадолго до того (1896) вручённую будущему нобелеату Ф. Нансену за исследования Северного Ледовитого океана.

Земля Санникова 

Без данного похода не было бы Колчака, во всяком случае такого, каким он вошёл в историю…

Именно после этого трагического путешествия Александр Васильевич приобрёл постоянные страшные ревматические боли суставов[7], связанные с длительным нахождением в холодной среде, ледяной воде etc. Всю жизнь тщетно борясь с недугом, — стараясь забыть, отвлечься. Но кстати, — что ярко говорит о его характере, — однажды провалившись сквозь трещину в море, он жалел не об обширном обморожении, а о потере единственного имеющегося в упряжке анероида — для измерения высоты ледников.

«В упряжке Толля в качестве передовых вожаков были его любимая собака Туркан и любимая собака Колчака Печать. Турканом якуты называют птицу гагу. Самец гаги имеет брачный наряд, напоминающий чёрный плащ с белым воротником на груди. Такое прекрасное оперение, сверкающий оранжевый бугорок на клюве, зелёные круглые, как яблоко, щёки — всё это представляет изумительное зрелище.

Собака Туркан и была названа в Усть-Янске именем этой птицы благодаря своей чёрной спине, белым шее и груди. Туркан принадлежал к числу сильнейших и красивейших ездовых усть-янских собак.

Другая собака — Печать — хорошо слушала команду и сильно тянула. Во второй паре были Соколка и Шахмат, в третьей — Ласка и Крошка. Нарты Колчака в первой паре тянули Серган и его тёзка Чёрный Серган, во второй паре — Туркан-второй и Собака. В третьей паре шли Леска и умная и крепкая собака Деничка». (Из книги В. Синюкова «Колчак».)

За Землёй Санникова гонялись и русские, и канадцы, и американцы…

Наверное, не сыскать в Петербурге свежеиспечённых морских офицеров, не мечтавших умчать на быстром барке в неведомую даль — на поиски легендарного материка-призрака! — загадочного, недоступного. К тому же вот уже почти 100 лет ускользающего от исследователей.

Однажды, — на одном из выпускных собраний Морского корпуса, — император Александр III, крайне благоволящий к изыскателям, то ли в шутку, то ли всерьёз обнадёжил смельчаков-первопроходцев: «Кто откроет эту землю-невидимку, тому и принадлежать будет. Дерзайте, мичмана́!»

И «мичмана́», став лейтенантами, дерзали… Лейтенанты Коломейцев и Матисен, лейтенант Колчак, лейтенант Брусилов, старший лейтенант Седов…

И вот, в звенящем сиренью мае 1900 года, на Неве у набережной Васильевского острова второй офицер лейтенант флота Александр Васильевич Колчак, гидролог и топограф, недавний выпускник вышеуказанного учебного корпуса, до сих пор не верящий в несбыточное счастье уйти в Арктику, пришвартовал пахнущую свежей краской — новенькую «как с иголочки» — шхуну «Заря». Полностью переделанную для трудного путешествия. (Без ледовых подкреплений, деревянную, немагнитную, что очень влияет на ориентирование, — авт.)

С Русской полярной экспедицией на борту — под патронажем известнейшего геолога — барона Э. Толля. Под непосредственным командованием лейтенанта флота Российского — Николая Коломейцева.

Личный состав утверждён Президентом императорской академии наук Великим князем Константином Константиновичем. Благословлён Высоким посещением шхуны Венценосным Вождём Государства Российского императором Николаем II.

Доходило до смешного…

Преподаватель физики, кандидат наук Фридрих Зееберг — астроном и магнитолог — попросил Великого князя взять его хотя бы кочегаром, если на корабль нет другой вакансии! Учитывая рекомендации директора Пулковской обсерватории академика Баклунда и проф. Юрьевского университета Левицкого, Зееберга включили в научную группу.

(Математик Ф. Г. Зееберг вместе с доблестными спутниками — бароном Э. Толлем, якутами Н. Протодьяконовым по прозвищу Омук и В. Гороховым по прозвищу Чичак — погиб во время поисков Земли Санникова в 1902 г. О чём уведомляет мемориальная доска от Академия наук СССР на станции о-ва Котельный. С подписью при установке: «Якутская АССР. Лето, 1928 г.»)

— Если я когда-нибудь открою остров, назову его вашим именем, — расставаясь, прошептал Колчак на ушко своей невесте Софье. С которой его познакомил неуёмный отец Василий Иванович. Высмотревший и «вычисливший» её по земляческим каналам. Невзирая на Сашино сопротивление.

Омирова — статная, утончённо-красивая, не в меру серьёзная девушка, дочь покойного предводителя каменец-подольской Казённой палаты.

Круглая сирота, она зарабатывала на жизнь домашней учительницей. Вела себя уверенно и наравне — живо, эмоционально. Относясь с элегантным юмором и неприкрытым интересом к неведомому и опасному миру морских скитаний.

И много лет прошло
Томительных и скучных.
И вот в тиши ночной
Твой голос слышу вновь.
И веет, как тогда,
Во вздохах этих звучных,
Что ты одна — вся жизнь,
Что ты одна — любовь…

Этим фетовским строкам, переложенным на музыку романса, Колчак внимал в минуты отдыха на «Заре». По невиданной доселе европейской новинке — фонографу, — привезённому на корабль Толлем из родного Ревеля.

Замуровавшись в тесной каютке, — за крохотным откидным столиком и с листком почтовой бумаги, — он быстро, не выбирая слов, писал Софье: «Прошло два месяца, как я уехал от Вас, моя бесконечно дорогая, и так жива передо мной вся картина нашей встречи. Так мучительно и больно, как будто это было вчера, на душе…»[8]

Прошёл год...

ПРОДОЛЖЕНИЕ: https://alterlit.ru/post/42838/ 

Примечания

[1] Колчак очень ценил труды военного теоретика, германского, также русского генерал-фельдмаршала Х.Мольтке-Старшего. Использовал его практические изыскания в своей работе «Служба генерального штаба».

[2] Левицкий С.А. Госархив РФ. (А.Тимирёва так и осталась гражданской женой Колчака, — авт.)

[3] В июне 1919 г. К.Г.Маннергейм в союзе с Колчаком хотел выдвинуть 100-тысячную армию на Петроград, в обмен на признание независимости Финляндии. Это предложение не было принято Колчаком.

[4] Газета «Накануне.ру» от 10.08.2016.

[5] Газета «Конт». Колчак. Под знаком треугольника.

[6] Будберг А.П. Дневник белогвардейца. Л., 1929.

[7] После Порт-Артура в апреле 1905 г., в Петербурге, медкомиссией был признан совершеннейшим инвалидом.

[8] В разных источниках эти строки относят то к Софье Омировой начала 1900-х (в частности, у Н.Черкашина), то к Анне Тимирёвой, 1916 г. (РГА ВМФ). Впрочем, Колчак в конце жизни писал обеим женщинам.