Сулпылар (подвески) (на конкурс)

...В избе раздался топот маленьких ножек. Маленькая девочка забежала в дом и ловко запрыгнула на мич. Так называлось небольшое пространство у печи, на которое обычно клали подушки, одеяла и иногда укладывались спать. Весело прозвенели серебряные подвески — сулпылар - в роскошных, черных косах девочки. Подобрав подол красного, традиционного платья, она сбросила легкие сарыки¹ и усевшись на мич в позе турка, достала из под подушки любимое украшение. Широкий серебряный браслет, семейная ценность, которую носила еще ее бабушка. Расписанный башкирской тамгой — национальным узором, он блеснул на солнце, ослепительным светом отразившись в монетах нагрудника девочки. Тяжело дыша от волнения, она надела браслет на руку и защелкнула его на запястье. Любопытство мелькнуло в ее больших, карих глазах. Улыбнувшись, девочка разглядывала украшение и довольно цокала, когда на крыльце пропахшего древесиной дома послышался топот ног. Родители не разрешали надевать семейные реликвии без их ведома, поэтому девочка спешно сняла браслет и спрятала его под подушку. Спрыгнув с мича, она кинулась встречать отца. Снова в унисон, весело зазвенели монеты и подвески. Будто бы напевая одну им известную, веселую башкирскую песню. Величественную, как гора Иремель и лихую, как бурные потоки Агидели.

Странное дело, но родившись в Башкирии, в башкирской деревне у башкирских родителей, девочка никогда не говорила на башкирском языке. Не расставаясь с браслетом и подвесками, она бегала по широким полям с соседскими мальчишками и девчонками, сладко разговаривая на татарском. Это поколение называли «двадцать шестые» - по году рождения. Отчаянная россыпь хулиганов, чье детство пришлось на голодные, 30-е годы. Суровое время не позволило узнать, насколько их закалила жизнь. В 41-ом все «двадцать шестые» мальчишки из класса девочки ушли на фронт и не вернулись. Ни один.

Ее же характер закалил суровый отец. В их жизни были две схожие истории, связанные с волками. Деревня девочки находилась в лесу, и по пути домой отец встретил серого хищника. Не найдя другого выхода, мужчина кинулся на волка и вцепился зубами в его ухо. В таком положении человек и зверь находились до прихода людей на помощь. На долгое время отец девочки потерял дар речи. Она же встретила волка уже в зрелом возрасте, когда, звеня подвесками в косах, возвращалась домой. То был белый хищник, не тронувший девочку. Так их пути разошлись. Отец же в войну попал в плен и был отправлен через океан, но каким-то чудесным образом выжил. О фронтовом прошлом он никогда не рассказывал.

Не расставаясь с браслетом и звенящими подвесками в черных косах, в суровые военные годы девочка стала учителем. Было ей тогда чуть больше пятнадцать лет. Они будто были ее хранителями, эти серебряные обереги. Сложно давалась профессия девочке: приходилось учить и уже взрослых людей, которые не признавали авторитета и смеялись над ней. В самые тяжелые времена, когда она приходила домой и плакала, помогали ей браслет и подвески, будто придавая сил. Когда носить украшения было не к месту, она бережно хранила их в кармане или в ящике стола, укутав в белый платок. Наградой на труд и терпение стал знак «Отличник народного просвещения».

Суровое детство, уроки отца вырастили из девочки мудрого и справедливого человека. В ее, уже своей семье, было пятеро детей. Среди соседей она пользовалась уважением, и даже внуки, приезжавшие в деревню, слышали трепет у произносивших имя девочки, теперь уже уважаемой учительницы, односельчанах. Когда иссиня-черные волосы поседели, подвески переместились на комод, в семейную шкатулку. Браслет же оставался на руке до самых последних дней.

… Уже чувствуя, как ее покидают силы, девочка вновь вернулась в пропахшую древесиной избу, снова легкой, маленькой хулиганкой в сарыках. Во дворе колол дрова отец, а мама, также звеня подвесками в волосах, что-то варила на кухне, весело напевая. Уже не спеша, девочка подошла к мичу и улыбнулась. Широкого браслета под подушкой не было. Он был на ее руке. Они прошли вместе всю жизнь, как одно целое. Он был как память о семейных ценностях и нерушимой воле народа, помнившего свои традиции. Мама уже не ругалась, она все понимала. Семейные украшения были с девочкой. Солнечный свет вновь заблестел в монетах ее нагрудника. Заливисто рассмеявшись, она закинула косы за плечи, закрыла глаза и улыбнулась.

С любовью погладив любимое серебряное украшение.