Желдор-Москва (вот и приехали)

Кусково-Чухлинка (Две дамы)

 

Мужчина рычит, храпит, рыгает и оглушительно кашляет, перекрикивая гудящий поезд. А Мария Ивановна и Нина Семеновна едут в Москву за гречкой и сахаром. Рядом с ними уткнулся в газету «Вечерняя Москва» мужик с носом, похожим на сосиску.

 

- Идет очередной кризис! – прижав сумку к груди, взволнованно шепчет Мария Ивановна.

 

- Скоро будет нечего есть! – вторит ей Нина Семеновна.

 

- Они сами виноваты!..

 

- А пока надо закупиться гречкой.

 

- И чаем.

 

- И сахаром.

 

- И макаронами.

 

- И маслом.

 

- Тушенкой еще.

 

- А потом заживем!

 

Мужик выдает очередную трель носом и отхаркивает зеленую слюну на пол. Женщины презрительно глядят на его грязную куртку и грязные ботинки. Галина Семеновна вцепляется в сумку:

 

- Вот купим гречки – заживем!

 

Мария Ивановна:

 

- Только немного потерпим!

 

Электричку тряхнуло, и дамы помолчали. Нина Семеновна морщится, посмотрев на улицу и увидев, как кто-то написал маркером на заборе: «Не убивай». Мария Ивановна достает из сумочки маленькое зеркальце и аккуратно красит губы красной помадой, и грустно качает головой.

 

- Скоро придет и наше время!

 

- Главное – гречки купить!

 

- И сахара!

 

- Тушенки!

 

- Макарон!

 

- И еще потерпеть!

 

Гремит поезд, пьяный мужик разлепляет глазенки и оглушительно чихает на весь вагон. Дамы переглядываются, жмутся друг к другу. По соседству мужик (тот, у которого сосиска вместо носа) выглядывает из-под газеты «Вечерняя Москва», снимает очки и рявкает на пьяницу:

 

- Ты че делаешь, а? Ты забыл где находишься? Выпил – веди себя нормально!

 

Мария Ивановна говорит Нине Семеновне:

 

- Надо уничтожить всех, кто разлагает наше общество. Нет для них прощения. Вот мы их уничтожим и заживем.

 

Мария Ивановна задумывается:

 

- Да, пусть знают, кто хозяин. А мы еще потерпим. Осталось чуть-чуть! А потом заживем.

 

Мужик окончательно просыпается. В голове его дыра, он не может понять, как тут оказался, и что это за электричка. Его выворачивает на пол. Протерев глаза, он смотрит на желтый кружочек своей рвоты на полу, отчего начинает тошнить еще сильнее. Дамы испуганно отшатываются (но деваться-то в переполненном поезде некуда!).

 

- Пошел вон! – рычит мужик с носом-сосиской и газетой «Вечерняя Москва». – Тут все приличные люди!

 

Кивнув, пьяный мужик, пошатываясь, встает, и, на разъезжающихся ногах, выходит в тамбур вагона.

Чухлинка – Нижегородская (Женя)

Щурясь, Веня стоит около вагонных дверей с надписью «Не прислоняться» и размышляет, скоро ли приедет на Курский вокзал. Все говорят: Кремль, Кремль… Ото всех от слышит про него, а сам ни разу не видел. Вот и опять он возвращается на Курский. Ему на Курском очень нравится. Есть там шикарный ресторанчик, где можно пить водку и пиво решительно без всяких пауз.

 

Поезд отбивает такт, а Веня стоит. Рядом с ним - высокая полная девушка на каблуках с густыми бровями и квадратным лбом. Увидев его, она морщится и заходит в вагон.

 

Она сразу привлекает внимание из-за своего роста - 190 сантиметров, и высоких каблуков. Она привыкла к взглядам, полным недоумения. К магазину «Одежда для крупных дам» она тоже привыкла, и размеру ноги сорок пять; одежды - пятьдесят шесть. И сейчас, заходя в вагон электрички «Желдор-Москва», она чувствует укоризну и садится рядом с девушкой в радужных носках, неумело ей улыбнувшись.

 

Она хочет переехать в другой город или даже страну, главное, чтобы на нее перестали показывать пальцами. Вместе с мужем они выставили на продажу квартиру в Железнодорожном. Женя очень жалеет, что не сможет ему родить. Она все прочитала про процедуру ЭКО, и точно знает, что ей не поможет донорская яйцеклетка. Они думают о том, чтобы взять ребенка из детдома.

 

Женин муж - худенький и маленький, не то, что она. Ее это не смущает. Она уже равнодушно смотрит на матерные записи на двери их квартиры, которые появляются там почти каждый день (доброжелатели пишут слово из семи букв). Вечером на улице раза два ее избивали, семь раз забирали мобильный.

 

Сейчас утро, и Женя едет на встречу таких же, как она - особенных, калечных. Она листает в телефоне фотографии - а вот и она вместе со своими девочками стоит под радужными флагами, улыбается. Женя открывает сохраненную ссылку и читает: «Убийство гея на Курском вокзале». Она думает, что в этой стране никогда не будет безопасно. Читает: «В Балашихе избили транс-женщину». И злобные комментарии: «Зря на улицу вышла! Таких надо убивать. Им не место в нашей стране».

 

А как-то ей сказал бывший одноклассник: «Таких, как ты, нужно закрывать и принудительно лечить. Только так. Это все западные ценности». Какие к черту западные? Чтобы получить разрешение на смену пола, ей пришлось пройти консилиум российских врачей.

 

А два месяца назад к Жене подошла соседка снизу и спросила: «Ты зачем сиськи отрастил?», она попыталась объяснить, что в мужском теле скорее бы умерла, и вскоре поняла, что это бесполезно. Еще в начале девяностых, в раннем детстве, у Жени была связка кукол Барби, и она таскала (точнее, таскал) их в детский сад.

 

Женя задается вопросом: знают ли люди что-то О ТАКИХ, как ОНА, чтобы судить?! Они считают, что факт самого Жениного существование - это тлетворное влияние Запада и США, хотя родилась она в России, ходила в российскую школу, была обычным российским мальчиком!..

 

Маленький Женя старался соответствовать родительским желаниям. Все получилось через пень колоду. Самое главное, что у него никогда не строились отношения с мамой. Сейчас, в электричке «Москва-Желдор», она глядит на полную тетю с фингалом, отсчитывающую своего маленького сына. «Не бегай! Не ходи! Мальчишки не плачут!». Женю воспитывали также. Ей все детство говорили, что нужно быть нормальным мальчиком. Мама верила, что она (тогда он) перестанет и выбросит кукол, дед орал, что мальчика нужно приучать к мужским играм, нужно купить ему конструктор.

 

Родственники Жени умерли, иначе она никогда не стала бы собой и не выбралась из тела, которое ненавидела мечтала покалечить.

 

На Женю в Москве не смотрят, совсем нет. В Москве вообще всем на всем наплевать. Выйдешь на Курском вокзале, и словно окажешься в другом мире, где тебя нет. Все говорят: Кремль, Кремль… Она ото всех слышит про него, сама частенько там бывает. Вот и сейчас возвращается на Курский, потом к подружкам на Бауманскую (в гости), а затем снова в Александровский сад, сидеть на скамейке, подставлять лицо солнцу и есть мороженое.

 

В вагон заходит мужик в замызганных джинсах и застиранной куртке, с собой он катит миниатюрную девочку в инвалидной коляске, становится в проходе и начинает:

 

- Я вынужден обратиться к вам за помощью… Мы оказались в безвыходной ситуации. Помогите!..

Нижегородская – Серп и Молот (Вадим и дедушка)

 

Есть надежда, что в поезде на Нижегородке их увидит больше людей, услышат крик о помощи и подадут. Инвалид в коляске с видимыми особенностями развития – просто жила золотая в этой стране. Как назло, за ними трется и кхекает сухонький старичок с журнальчиком в руках. Не обращая на него внимания, Вадим заходит в вагон.

 

- Вся надежда только на вас! – кричит он в пустоту и думает о том, что хочет шаурмы. Скоро уже поезд приедет на Курский вокзал, надо купить ее и пива.

 

Насте всего 15 лет, у нее большая голова и скрюченное тело – Вадим не помнит, как называется болезнь. Сама девочка страшненькая, хилая, слабая, без российских документов, все время болеет. Пару лет назад она выехала с мамой из ближайшей страны, а мама взяла и умерла. Вадим нашел Настю на Курском вокзале, где она лежала в груде грязных тряпок, побиралась. И люди ее жалели, подавали! Даже социальную службу вызвали.

 

Семен их успокоил: «Все в порядке, это моя родная дочка». И все. Насте он пообещал, что будет о ней заботиться. Характер у нее идеальный. Мало того, что она ничего не говорит, не жалуется и не плачет, так еще и смирилась со своей жизнью и с тем, что здоровье становится только хуже.

 

- Вы можете подать на лечение моей дочери. Врачи обещают поставить ее на ноги! – вдохновленно врет в вагоне электрички «Желдор-Москва» Вадим. Конечно, все это сказочки – Настю на ноги поставить невозможно, а вокзальная жизнь окончательно уничтожила ее здоровье. Она – человек никто, без паспорта, без документов, ее просто нет.

 

Он слышит характерное «хке» за спиной от старичка с макулатурой. Да пропади ты!.. Дед топчется за его спиной, видать, тоже хочет спектакль в вагоне устроить. Самое противное, что две дамы и мужчина с носом-сосиской уставились на престарелого актера.

 

- В связи с нынешними сложными событиями и повышением цен, нам стало нечего есть… - продолжает импровизировать Вадим, изо всех сил выжимая слезу. Пятьдесят рублей им подает толстая девушка с маленьким мальчиком на коленях, при этом она строго отсчитывает сына:

 

- Веди себя прилично! Не смотри на ЭТО! А вырастешь и сможешь также как мама, помогать людям!

 

И тут из-за вадимовой спины слышится тонкий вкрадчивый голос старичка:

 

- Все вы обречены. Покайтесь. Скоро на нас упадет гнев господень…

 

Пассажиры морщатся, девушка в радужных носках хихикает, а сидящая рядом с ней громоподобная баба отводит глаза. Эх, старик, что позоришься-то?.. Заткнись! Лучше бы ты просто просил милостыню.

 

- Купите у меня книгу. Она вас спасет из ада, - повторяет дедушка, но его никто не слушает. – А иначе-то никак оттуда не вылезешь.

 

Дедушка идет по вагону электрички «Желдор-Москва» семенящей походной и самым обычным, будничным, монотонным голосом повторяет свою мантру. Он останавливается напротив девушки в радужных носках и сообщает.

 

- Вы полагаете, что спасены? Нет, мы все в аду.

 

Стучит вагон, а дедушка плетется дальше. И ничего не осталось в электричке «Желдор-Москва», кроме этого стука, объявления, предлагающего ипотеку по доступному проценту, вырывающегося маленького мальчика на руках у толстой девки и монотонного бубнежа старика.

 

- Мы все добровольцы в этом аду… - повторяет он.

 

«Следующая остановка «Москва Курская», - услышал Вадим холодный металлический голос в электричке. Что-то негусто было сегодня, подумал он. Иногда им и по тысячи, и по две удается заработать за один такой проход, а сейчас обнищал народ, самим жрать нечего. Если так пойдет и дальше, придется искать другой способ заработка.

 

Серп и молот – Москва Курская (Альбина)

 

Сегодня у Альбины настроение не очень, а еще и Миша выводит из себя. Ему три года. Сын носится между креслами электрички «Желдор- Москва», поет свои детские песенки, словом, ведет себя, как олигофрен в стадии дебильности. Сейчас нищий мужик катил по вагону коляску с дочкой-инвалидом, так он чуть под колеса на прыгнул. И лучше бы он на таких людей не смотрел вообще.

 

Потом в поезде устроил спектакль страшный дед, продающий книжки о спасение души. И рядом сидит огромная девушка с квадратным лбом. Всего этого сыну Альбины лучше не видеть и не слышать.

 

Альбине 26 лет, у нее лишний вес, она работает продавцом в супермаркете и везет сына на Красную площадь. Сегодня муж-дальнобойщик вернулся из очередной командировки, и сейчас он высыпается в их однушке. Если честно, она бы с радостью никуда не ехала, но как представит, что получится, как в прошлый раз... А в прошлый раз Слава схватил Альбину за волосы и закричал: «Дай мне выспаться, сука! Заткни своего ребенка!».

 

Вечером они вернутся домой, а он проснется, начнет пить. Придут мужики со двора. Им с Мишей придется лежать в комнате тихо-тихо, притворяться спящими, пока мужики топают по комнате, включают свет, музыку, кричат. В прошлый раз прибежала соседка с квартиры выше, ругалась, обещала вызвать полицию, и только после этого их удалось заткнуть. И муж потом избил Альбину. Она смотрит в окошко на купола храмов и строительные храмы и вспоминает это.

 

Муж кричал: «Сука, я сделаю тебя инвалидом!». Она закрывала лицо и не оправдывалась. Она понимала, что он выпил и не может по-другому. Как бы не покалечил ее, а остальное ерунда!..

 

Разве бывает жизнь лучше? Альбина давно поняла, что все так живут. Она точно знает, что у ребенка должен быть отец – настоящий мужик. Надо терпеть ради ребенка. Миша должен вырасти в полной семье смелым и сильным мальчиком, отслужить в армии, защищать Родину.

 

- Не смотри! – она закрывает сыну глаза и отворачивает его голову к окошку, а они как раз проезжают забор, где написано баллончиком «Нет войне» и «МИР!».Не смотри и сюда!

 

Она вспоминает, что в три годика Миша не умеет читать.

 

- Что там, мама? – искренне не понимает ребенок.

 

Целый день Альбина горбатится в магазине, пока ее сын сидит с соседкой (спасибо старушке). Потом приходится втолковывать прописные истины:

 

- ты должен быть мужественным;

 

- ты должен защищать слабых;

 

- ты не должен отклоняться от нормы, не должен фантазировать и хотеть большего, и тогда все у тебя будет хорошо.

 

Альбина-то с мужем живут «в норме» они самые обыкновенные супруги, и в них нет ничего примечательного. Перед сном в их однушке она включает «Новости» или телеканал «Рен-ТВ», смотрит, укоризненно качает головой, цокает языком: «Ну тупые!».

 

У нее как раз то, что называется настоящей жизнью, остальное - ерунда. В детстве мама повторяла Альбине: «Для девочки главное выйти замуж и родить». И в войну рожали, поясняла мама, ты тоже можешь. Это самый лучший способ удержать мужика, а мужик должен быть обязательно. И свадьба должна быть в жизни каждой девочки, с непременным выкупом невесты и свадебным тортом.

 

В свете этого понимания мужики, которые напяливают женские юбки и девушки в радужных носках кажутся ей невыносимо глупыми. Надо терпеть ради семьи! Терпеть и мириться! Вот так!..

 

Мама и папа Альбины жили как все. Папа пил, иногда дрался. И ее не удивило, когда у нее с дальнобойщиком Славой начались такие же отношения. Слава даже не ухаживал за ней особо – она залетела через два месяца после начала их свиданий. И ЭТО БЫЛО ПРААААААВИЛЬНО……….

 

- Мама, открой мне глаза! – вопит Миша. – Открой!..

 

Все люди в электричке «Желдор-Москва» уставились на них, и Альбина делает вид, что не обращает на это внимания. В голове почему-то мелькает мысль, что вся Россия мчится куда-то в сумасшедшей замызганной электричке, и это не меняется миллион, миллиард, триллион лет, даже персонажи едут те же. Альбина отгоняет эту мысль.

 

Вот уже скоро Москва!.. Они с сыном выйдут на Курском вокзале и пешком через «Китай-город» пойдут на Красную площадь, к Кремлю. Осталось немного. Она уткнула голову сына себе в грудь и стала ритмично, в такт шуму поезда, шептать: «Тихо, тихо… Лучше поспи. Тебе нельзя смотреть».

 

- Мама, мы приехали! - вырывается Миша.

 

А ведь правда. Холодный металлический голос объявляет: «Мы прибываем на Курский вокзал. Желаем всем хорошего дня!». Пора выходить.

 

 

Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 8
    5
    215

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.