Под полной луной (на конкурс)
Глава I
Пробуждение, как всегда, сопровождалось полным набором "приятных" ощущений - от чисто физической боли до сильнейшего желания так и остаться в этом полусне, не возвращаясь в реальную жизнь. Но природа брала свое, организм просыпался и оживал, и сознанию не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. И как оно ни сопротивлялось, как ни стремилось обратно в черную пустоту, шансов остаться там навсегда у него не было. Постепенно, очень медленно отвращение к жизни сменялось другими чувствами: радостью, что впереди целых четыре недели нормального человеческого существования, и горечью от того, что эти четыре недели промелькнут невероятно быстро. А потом тревогой за других - за тех, кто мог встретиться ему этой ночью, и тех, кто, как и он, должен был сейчас мучительно просыпаться, не зная, где находится и что с ним происходило в течение нескольких последних часов.
Борис открыл глаза и, не шевелясь, огляделся. Он лежал на полу в центре своей собственной спальни на втором этаже дачного дома, и это уже было замечательной новостью. К тому же, насколько он мог видеть, особого погрома вокруг не наблюдалось, что обрадовало его еще больше. Похоже, он просто скатился с кровати и проспал на полу до самого утра. Снотворное не подвело, в дом не заглядывали никакие случайные гости - ночь прошла просто идеально! Хотя надо бы, конечно, как следует все проверить, а то бывали уже в их стае случаи...
Как же ему не хочется двигаться! Все бы отдал, лишь бы можно было и дальше вот так вот лежать и не шевелиться! Но за окном становится все светлее, сейчас ему начнут звонить товарищи по несчастью, так что встать и проверить, все ли у него в порядке, просто необходимо. Потом можно и даже нужно будет опять лечь и весь день валяться в кровати, всячески себя балуя, но сейчас он должен подняться. Ну же!
С громким стоном Борис перекатился на бок и попытался встать на четвереньки. С третьего раза ему это удалось, а уж подняться после этого на ноги было не так сложно. Голова закружилась, спина напомнила о себе ноющей болью, и он, пошатнувшись, оперся обеими руками о стоящий рядом стол. Выругался, злясь на собственную слабость, и теперь уже более внимательно стал оглядывать комнату - нет ли где-нибудь кровавых следов или еще чего похуже?
Но его опасения оказались напрасными: ни в этой комнате, ни в остальных помещениях, до которых он с трудом, но все же добрался, ничего подозрительного не было. Первое впечатление было верным - он действительно провел всю ночь на полу своей спальни. Жизнь с каждой минутой становилась все более приятной и привлекательной...
Он вернулся в спальню, подобрал валяющееся на полу одеяло и, почти совсем обессиленный, упал на кровать. Попытался вытянуться и опять застонал от боли, таившейся чуть ли не в каждой мышце и косточке. Ничего, привычно начал он себя успокаивать, скоро все пройдет, боль уже потихоньку уменьшается. И вообще, бывали в его жизни гораздо более тяжелые полнолуния. По сравнению с некоторыми, сегодняшнее пробуждение - это вообще ерунда! Интересно, кстати, какое оно по счету? Он уже больше семи лет как оборотень, так что по идее, через несколько месяцев будет сотое, "юбилейное"...
Борису стало холодно, и он как следует закутался в толстое ватное одеяло, натянув его на голову. Но вскоре ему пришлось оттуда высунуться - зазвонил спрятанный под кроватью мобильный телефон. Филипп Макеев, главный в их стае, после каждого полнолуния обзванивал своих подопечных лично, и Борис ни минуты не сомневался, что сейчас звонит именно он.
- Дымков, это ты? - голос Филиппа звучал слабо и болезненно, но в то же время в нем слышалась удивительно ласковая для этого сурового мужчины заботливость. - Как ты там? Помощь нужна?
- Нет, спасибо, у меня все в порядке, - поспешил заверить его Борис. - Как у вас?
- Нормально. Если что-то понадобится - не стесняйся, звони.
- Когда это я стеснялся? Лучше скажите, как остальные?
- В основном, тоже нормально. Только до Афанасия и Антона пока дозвониться не могу. Если вдруг они позвонят тебе...
- Обязательно вам перезвоню. И им скажу.
- Ладно, отдыхай. Вечером еще раз созвонимся, - Филипп повесил трубку.
Борис полежал немного, собираясь с силами, и начал набирать на мобильнике еще один номер. Трубку сняли почти сразу:
- Наконец-то! Почему ты так долго не звонил?! Луна зашла три часа назад!!!
- Люда, ты же знаешь, нам сперва надо дождаться звонка главного, я не мог занимать телефон...
- Ну конечно, нервы Филиппа тебе гораздо дороже, чем мои! Ты не представляешь, как я вся извелась этой ночью! Но у тебя хотя бы все хорошо?!
- Лучше некуда.
- Точно? Ты меня не обманываешь?
- Люда, ну разумеется, нет!
- Ох, как же все-таки ты меня каждый раз пугаешь! Ладно, когда тебя ждать?
- Завтра к вечеру, как обычно.
- Приезжай, я тебя очень-очень жду. Я тебе какой-нибудь сюрприз приготовлю.
- Сюрприз? Это здорово!
- Ну ладно пока, целую!
И снова трубка в его руке погасла, и Борис, закрыв глаза, откинулся на подушку. Он собирался полежать так несколько минут, а потом попробовать позвонить Антону, но сам не заметил, как крепко заснул и проснулся только вечером, когда в спальню заглянули розовые лучи заходящего солнца. Он осторожно выбрался из-под одеяла и подошел к окну. Утренняя слабость почти исчезла, и хотя мышцы все еще слегка побаливали, в целом он чувствовал себя вполне здоровым и отдохнувшим. За окном возвышались освещенные закатом сосны и березы, среди которых виднелись остроконечные крыши пустующих дачных домов. На одной из веток ближайшей к его дому сосны сидела какая-то маленькая лесная птица. Жизнь была прекрасна. По крайней мере, до следующего полнолуния.
Дребезжание мобильника вывело Бориса из мечтательной задумчивости. Это снова был Филипп, и теперь его голос звучал крайне напряженно и встревожено:
- Дымков, ты как, в состоянии сейчас прийти к Громову?
- К Антону? - обеспокоено переспросил Борис. - Да, конечно, сейчас приду. А что случи...
- Все потом, на месте, - перебил его Филипп и отключился.
Дымков поплелся к сваленной на кресле куче одежды и принялся торопливо выбирать из нее что-нибудь не слишком мятое. Беспокойство Макеева, передавшееся и ему, заставляло его двигаться быстрее и не думать о собственном плохом самочувствии. С Антоном Громовым сегодня явно случилось что-то плохое, и хотя особыми друзьями они с Борисом никогда не были, он обязан был ему помочь. "Если, конечно, Антон вообще еще жив... - подумал Борис, но тут же отогнал от себя страшные мысли. - Нет, это невозможно, в этом случае Филипп бы сразу мне все сказал!"
Он вышел из дома, на ходу откусывая от здоровенного бутерброда с копченым мясом, и быстрым шагом двинулся по опустевшему поселку. Вокруг не было ни души: все дачники разъехались еще в конце августа, а те немногие, кто жил здесь постоянно, в это время как раз сидели за ужином. Или приходили в себя после вчерашней ночи.
Громов жил на другом конце поселка. В волчьем обличье до него можно было бы добежать по лесу за несколько минут. Но сознательно менять облик на следующий день после полнолуния не стал бы, наверное, даже самый законченный мазохист - это и в обычные-то дни не самое приятное занятие, а уж теперь... Поэтому Дымков шел через поселок пешком, с наслаждением вдыхая прохладный осенний воздух, полный множества недоступных для обычных людей запахов, и пытаясь убедить себя, что ничего непоправимого ни с Антоном, ни со всеми остальными членами его стаи не произошло.
Дверь ему открыл Филипп. За его спиной маячили лица девушек - похоже, все, кроме Бориса, были уже в сборе. Кратко поздоровавшись со всеми сразу, Дымков прошел в самую большую комнату первого этажа. Так и есть, вся стая уже на месте! На старом продавленном диване сидит Тимофей Григорьев, и как всегда при виде Бориса его лицо принимает виноватое выражение. Рядом с ним на узком деревянном подлокотнике балансирует Афанасий Ликин - такой свежий и румяный, словно и не было у него только что никакого полнолуния, даже смотреть на него завидно! С другой стороны, закинув ногу на ногу, восседает Илона Крижевская - тоже, кстати, неплохо выглядит, благодаря щедро наложенной на лицо косметике. Остальные девушки накраситься то ли не успели, то ли просто не посчитали нужным - все равно кругом все "свои"! - так что вид у них куда более жалкий. Все как на подбор бледные, с синяками под глазами и трясущимися руками. Впрочем, Борис прекрасно понимал, что он и сам сейчас выглядит не лучше.
- Всем привет, всех - с возвращением! - поздоровался он с присутствующими. - А где Антон? С ним ведь..?
- Он жив, не волнуйся, - отозвалась Илона.
- А что же тогда..? - Борис не только не перестал волноваться, но завелся еще сильнее. Почему они молчат, почему не могут прямо сказать, в чем дело?!
- Борис, здравствуй, сядь, пожалуйста, - в комнату вошла Мария, подруга Филиппа и единственный в их компании обычный человек. Хотя внешне она сейчас ничем не отличалась от всех остальных - была такой же осунувшейся и бесцветной. Несмотря на горячие протесты Филиппа, после полнолуния она всегда приезжала к нему ранним утром и пару раз, говорят, даже заставала его в волчьем обличье - к счастью, без последствий.
Дымков занял один из свободных стульев и нетерпеливо огляделся вокруг. Антона по-прежнему не было, зато в комнату вернулся Филипп, и все сразу же повернулись в его сторону.
- Ну что? - подскочила на месте Илона, взволнованно кусая губы.
- Ничего хорошего, - устало вздохнул Филипп. - Ночью сюда забрался воришка, а Антон опять не рассчитал со снотворным. Короче, в нашей стае прибавление.
По комнате словно пронесся легкий порыв ветра. Кто-то из присутствующих вздохнул с облегчением, радуясь, что Антон не убил так не вовремя забравшегося в его дом вора. А кто-то, наоборот - с досадой и страхом перед неизбежными теперь проблемами: неизвестно, как переживет эту новость Громов, и самое главное, как поведет себя новичок. Согласится ли он стать членом их стаи или решит отомстить Антону и всем остальным, натравив на них людей? Придется ли им теперь прятаться в лесу или вообще переезжать куда-нибудь в другое место, где никто из оборотней пока еще не "засветился"?
Борис украдкой взглянул на Афанасия и Илону - пришла ли им в голову та же мысль, что и ему? Мысль о том, что когда-нибудь это произойдет и с ними: проснувшись после очередного полнолуния, они увидят рядом с собой окровавленную жертву - еще живую, но уже переставшую быть человеком. Потом он перевел взгляд на остальных: вспоминают ли они, как сами впервые оказались на месте Громова? Или все его "коллеги", и те, кто уже кусал других людей, и те, кому до сегодняшнего момента везло, вообще об этом не думают? Может быть, они вспоминают, как их самих превратили в вервольфов?.. Дымков встретился глазами с Тимофеем, и некоторое время они молча смотрели друг на друга. "Прости!" - ясно читалось во взгляде сорокалетнего, но казавшегося совсем старым оборотня, и Борис, привычно заставив себя побороть подсознательную неприязнь к этому мужчине, ободряюще ему улыбнулся.
- Охотники знают? - деловым тоном спросила Илона. - Как они вообще его в поселок пропустили?
- Их было всего двое, они не могли за каждым домом уследить, - объяснил Филипп. - И пока я им ничего не сказал. Разберемся с Антоном и с новеньким сами, а потом уже всем остальным сообщим.
- Он сильно его покалечил? - продолжила расспрашивать Крижевская. Филипп покачал головой:
- Нет, не очень. Только руку в двух местах прокусил. Все-таки сонный был, не слишком быстрый...
- И как он сейчас? - спросила ее подруга Вера.
- Потерял много крови, но в целом ничего. Как раз сейчас заснул.
- Да я не про новичка! Я про Антона! Где он?! - Верино лицо исказилось от злости - еще немного, и бросится на непонятливого Филиппа. Неужели между ней и Антоном что-то есть?
- Он сейчас у себя, - ответила за Филиппа Мария, кивая на ведущую в соседнюю комнату дверь. - Сказал, что никого не хочет видеть.
Тимофей решительно поднялся с дивана:
- Его нельзя оставлять одного. Я попробую с ним поговорить. Фил, ты ведь не против?
- Я как раз сам хотел тебя об этом попросить, - закивал Макеев, и Тимофей тут же бросился в комнату к Громову. Филипп же вновь повернулся к остальным членам своей стаи:
- Мальчику тоже надо будет сегодня же все рассказать. И хотя бы попытаться сделать так, чтобы он не начал нас ненавидеть. Борис, - шагнул он к Дымкову, - ты не мог бы взять это на себя?
Молодой вервольф вздрогнул от неожиданности:
- Простите, Филипп, но почему именно я? Я же никогда не общался с новичками!
- Ты отказываешься?
- Нет, но я боюсь все испортить.
- Послушай, Борис, - заговорил Филипп более тихим голосом, обращаясь теперь к одному Дымкову и игнорируя всех остальных. - Ему двадцать один год - столько же, сколько было тебе, когда ты стал оборотнем. И он тоже из довольно неблагополучной семьи, если я правильно его понял. Мне кажется, тебе будет проще, чем всем остальным, найти с ним общий язык. Подумай, пока есть время, но имей в виду - он наверняка скоро проснется и...
- Хорошо, - устало вздохнул Борис. - Я попробую. Но я не смогу быть с ним все время. Завтра мне нужно будет уехать в город - хотя бы на пару дней.
- Для начала поговори с ним, - почти умоляюще ответил Филипп. - А дальше посмотрим.
Глава II
Заходя в маленькую комнатку, расположенную под самой крышей, Борис ожидал увидеть новичка если не спящим, то, по крайней мере, лежащим в кровати. Не тут-то было - несмотря на травму, этот юноша, на вид и в самом деле еще совсем мальчишка, активно, хотя и безуспешно, пытался открыть заколоченное окно, воровато озираясь на дверь. Увидев вошедшего Дымкова, он испуганно замер на месте, неуклюже натягивая на перебинтованное плечо свою разорванную и перепачканную кровью рубашку.
- Не надо меня бояться, - устало заговорил Борис, медленно подходя к юноше. - Пожалуйста, сядь и выслушай, что я тебе скажу.
Тот взглянул на него большими, почти детскими глазами. От него пахло засохшей кровью, дешевым сигаретным дымом и пивом, а еще почему-то свежей краской для принтеров. И он был страшно испуган - воздух в комнате был буквально насквозь пропитан адреналином. Борис вздохнул, понимая, что разговор ему предстоит долгий и тяжелый.
- Успокойся, - продолжил он, стараясь не обращать внимания на все эти резкие запахи. - Я не сделаю тебе ничего плохого. И никто из моих друзей тоже.
"Тем более, что все самое плохое с тобой уже произошло", - добавил он про себя.
- Кто вы вообще такие?! - в отчаянии простонал его собеседник. Он все еще продолжал стоять у окна, хотя должен был, по идее, чувствовать еще более сильную слабость, чем Дымков.
- Мы... - начал Борис, но внезапно замялся. - Как бы тебе объяснить... В общем, мы не совсем такие, как обычные люди. Мы умеем превращаться в животных. В волков.
Молодой человек попятился к окну, натолкнулся на подоконник и так и остался стоять, облокотившись на него спиной.
- Вервольфы... - прошептал он одними губами, что, впрочем, не помешало Борису прекрасно его расслышать.
- Да, ты прав, именно так нас обычно называют, - подтвердил он. - А еще оборотнями. Скажи, где ты о нас слышал? Или просто книги читал?
- Я фильм когда-то смотрел, - пробормотал юноша. Он хотел сказать что-то еще, но передумал и только махнул перевязанной рукой, тут же сморщившись от боли.
- Как ты себя чувствуешь? - шагнул к нему Борис. - Лучше ляг или сядь, тебе не стоит...
- Не подходи! - вытянув здоровую руку вперед, парень затравленно вжался спиной в подоконник, и Дымков, не желая пугать его еще сильнее, остановился посреди комнаты:
- Я правда ничего тебе не сделаю. Ты же видишь, я сейчас в человеческом облике. И я вообще ни разу в жизни никого не кусал.
- А тот, другой, который был здесь ночью..?
- Это мой друг. Член нашей... стаи. Ты забрался в его дом в полнолуние. В такой день, когда мы не можем себя контролировать. Он не виноват в том, что случилось.
- Он сделал меня вервольфом, таким же, как вы? - в голосе юноши уже не было того панического страха, были лишь бездонные черные тоска и обреченность. Борис почувствовал облегчение от того, что парень сам все понял, и ему не пришлось говорить это самому. Облегчение, за которое ему тут же стало стыдно.
- К сожалению, да, - кивнул он, снова пытаясь подойти к своему новому товарищу по несчастью. - Но поверь мне, все не так плохо, как тебе сейчас кажется. С этим тоже можно жить.
- Нет, - помотал головой молодой человек. - Я тебе не верю.
- Я понимаю. Ты сейчас думаешь, что твоя жизнь кончена, но клянусь тебе, это не так! Посмотри на меня, я живу так уже семь лет и...
- Я не верю, что ты оборотень, - ничего не выражающим голосом перебил его юноша. - Вы все психи, ненормальные, а ночью - это просто собака была большая! Я никому из вас не верю!!!
Он сорвался на крик и, казалось, был близок к истерике, и Борису пришлось снова отступить назад. Кажется, он выбрал неправильную тактику. Мягкостью и уговорами здесь ничего нельзя сделать, надо действовать жестко. И наглядно, хотя делать это сейчас ему просто ужас как не хочется...
- Смотри! - сердито прикрикнул он на новичка и, чуть наклонившись вперед, заставил себя изменить облик. Тело, еще не успевшее окончательно оправиться после прошлой ночи, тут же вспыхнуло болью. Запахи и звуки, и без того слишком явные, стали еще сильнее и резче. Перед все еще не верящим своим глазам юношей опустился на все четыре лапы крупный пепельно-серый волк с длинной пушистой шерстью. Не желая совсем уж сильно запугивать своего "зрителя", он несколько раз дружелюбно вильнул хвостом, несмотря на то, что сейчас даже более простые движения давались ему крайне тяжело. Однако делу это не помогло: вздрогнув в первый момент, парень вдруг оглянулся, посмотрел куда-то за окно и неожиданно со всей силы рванул на себя оконную ручку. Одна из створок окна с треском распахнулась, и прежде, чем Борис успел хоть что-то сделать, его "подопечный" вскочил на подоконник и сиганул вниз, на расположенный прямо под окном шиферный козырек веранды.
Дымков прыгнул за ним, поставил передние лапы на подоконник и, видя, что юноша собрался прыгать с козырька за землю, из последних сил вернул себе человеческий облик.
- Вернись! - позвал он срывающимся голосом, повалившись на колени перед подоконником и чувствуя, что самостоятельно встать уже не сможет. - Подожди!
Юноша прыгнул вниз и тихо вскрикнул. Однако судя по сразу же раздавшемся с земли торопливым шагам, прыжок его был удачным.
- Задержите его! - закричал Дымков, с трудом поднимаясь на ноги и всей тяжестью наваливаясь на подоконник.
Но уже было ясно, что кричать и пытаться остановить беглеца бесполезно. Скрипнула калитка, противно завизжала автомобильная сигнализация, а еще через минуту этот звук перекрыл еще более громкий визг Илоны:
- Куда?! Стой! Это же моя машина!!!
Борис сполз с подоконника обратно на пол и уткнулся лбом в стену, едва сдерживаясь, чтобы не взвыть от досады.
Автомобиль Илоны они нашли недалеко от въезда в Выборг - молодой вервольф просто бросил его на обочине, не потрудившись даже захлопнуть дверцу. Ни магнитофона, ни зеркал в машине не было, но их, скорее всего, украл не угонщик, а кто-нибудь из проезжающих мимо автомобилистов. Ругалась Илона так, что и Борис, согласившийся подвезти ее до города, и другие ее попутчики-мужчины, сами при случае способные цветисто выматериться, слушали девушку с открытыми от удивления ртами. "Хорошо еще, - подумал про себя Дымков, - что Мария на даче осталась, за Антоном присматривать! Ей бы от такой ругани точно плохо стало!"
- Стоит ли так разоряться? - спросил Афанасий, когда она исчерпала свой словарный запас. - Позвони своему дружку - он за тобой приедет. А потом купит тебе кучу новых зеркалец!
- А до этого мне как ездить?! - набросилась на него Илона, но совету Ликина все же последовала - достала мобильник и начала набирать номер своего приятеля Марка. Созвонившись с ним и договорившись, что она подождет его возле своей машины, девушка повернулась к Борису:
- Спасибо, что подвез, но теперь уезжайте. Не хватало еще, чтобы он меня увидел за городом в мужской компании!
Друг Илоны не знал о том, кто она. Вервольфы вообще редко заводили романы с людьми, а если это все же случалось, почти никогда не говорили своим любимым всей правды о себе. Филипп и Борис, не ставшие скрывать от своих подруг собственную двойную сущность, были скорее исключением.
- Сейчас уедем, - ответил за Дымкова Макеев. - Только имей в виду - все твои проблемы с машиной не отменяют главного. Ты тоже должна будешь искать этого парня.
- Не беспокойтесь, я его обязательно буду искать! - заверила Илона главного оборотня, кровожадно потирая руки. - И очень надеюсь, что он попадется именно мне!
Борис быстрым кивком пригласил всех остальных обратно в машину и снова завел мотор. До дома Афанасия они доехали молча, и только когда Борис затормозил у его дома, вожак стаи строгим голосом напомнил:
- Найти новенького - это теперь наша первоочередная задача. И не вздумай это откладывать на последний момент, у нас и так времени мало, всего двадцать восемь дней.
- Понял, не дурак, - буркнул в ответ Ликин и с силой захлопнул за собой дверцу.
- Совсем Афонька от рук отбился, - проворчал Филипп ему вслед. - Раньше на него хоть Иван мог как-то влиять, а теперь ему, похоже, вообще все пофиг.
- А мне, наоборот, показалось, что он после смерти Ивана какой-то запуганный стал, - возразил Борис, снова заводя машину.
- Разве? Что-то я не заметил.
- Именно поэтому он всем и грубит - не хочет, чтобы мы поняли, что он чего-то боится. Обычное поведение для того, кто напуган, я и сам такой.
Макеев задумчиво наморщил лоб и всю дорогу до своего дома о чем-то думал.
- Знаешь, пожалуй, насчет Афоньки ты и в самом деле прав, - пробормотал он, когда машина снова остановилась. - Но чего он может бояться? Думаешь, он что-то знает о смерти Ивана?
Борис бросил на главного чуть удивленный взгляд - такая мысль ему в голову не приходила. Ивана, самого старшего вервольфа в их стае убили полгода назад, и Филипп продолжал расследовать это дело, но до сих пор ничего не добился, и большинство оборотней были уверены, что им уже никогда не удастся узнать правду.
- Не знаю, Филипп, - честно признался Дымков. - Но парень он скрытный, и если у Ивана были какие-то рискованные дела, он вполне мог посвятить в них именно Афанасия - они ведь всегда дружили.
- Да, как это ни странно, учитывая, что он же Ликина в свое время и "осчастливил", - усмехнулся Филипп. - Ладно, я над этим еще подумаю, спасибо, что сказал. Ну, до связи!
Он вышел из машины, и Борис, разогнавшись, поспешил домой к дожидавшейся его Людмиле. Прошлая ночь, несчастье с Антоном и забравшимся к нему домушником, подозрения Филиппа и предстоящие ему поиски новичка - все теперь на время вылетело у вервольфа из головы. Он спешил к своей любимой женщине, с каждой секундой все острее чувствуя, как сильно по ней соскучился, и, оказавшись в ее подъезде, едва удержался от того, чтобы не сменить облик и не помчаться по лестнице с нечеловеческой скоростью. Добежал до двери, он проворно повернул в замке ключ и прямо в ботинках бросился в комнату. Люда лежала на диване, закутавшись в пушистый домашний халат, и не сразу услышала, как он вошел - по телевизору показывали очередной дамский сериал. Впрочем, когда Дымков плюхнулся на диван рядом с ней, одновременно целуя и прижимая свою подругу к груди, она тут же забыла о любимых "мыльных страданиях" и лишь пару раз скосила глаза на экран.
Глава III
"Нам осталось двадцать семь дней!" - этой фразой Макеев поприветствовал Бориса, позвонив ему на следующее утро, и с нее же, надо полагать, начал разговор и со всеми прочими членами стаи. Дымков сильно подозревал, что теперь он будет обзванивать их так каждый день, напоминая, сколько времени у них еще есть до того, как новообращенный вервольф выдаст себя в ночь полнолуния. Что ж, при необходимости Филипп мог быть очень большим занудой, и его товарищи уже давно к этому привыкли. Тем более, что ситуация теперь и впрямь складывалась весьма опасная: новичка необходимо было поймать как можно раньше, иначе через месяц почти наверняка придется ловить уже нескольких новых оборотней. А потом объясняться с городскими властями и либо выдавать им виноватого во всем Антона, либо всей стаей переезжать в другой город и прятаться от охотников на вервольфов, которые после этого получат полную свободу действий. Но своих Филипп никогда никому не выдавал, а значит, все-таки им придется убегать. Если только Громов сам не сдастся...
Дымков вздохнул и набрал очередной телефонный номер. В трубке запищали длинные гудки, и он стал терпеливо ждать ответа. Нет, не сдастся Антон, а если даже и придет ему в голову такая мысль, Верочка ему точно не позволит это сделать. Хотя, по хорошему говоря, его бы, конечно, следовало выгнать из стаи - из-за того, что он позавчера побоялся принять лишнюю таблетку, под удар попали все. И пока сам он, в компании с Тимофеем проводит время на даче, жалея себя и раскаиваясь, остальным приходится, высунув язык, бегать по городу и искать его чересчур проворную жертву. Нечего оборотню с таким халатным отношением к себе и к другим делать в цивилизованном обществе!
- Алло, - на другом конце провода, наконец, сняли трубку. - Приемный покой слушает!
- Здравствуйте, - быстро заговорил Борис, - я могу узнать, не поступал ли к вам вчера или сегодня мой брат? Его бродячая собака укусила, и он так перепугался, что был немного не в себе. Мог представиться чужим именем или вообще ничего не говорить...
Внешность укушенного Борис запомнил хорошо, а вот с прочей информацией дела у стаи обстояли хуже. Филиппу юноша назвался Василием, но это имя вполне могло оказаться и не настоящим - по мнению Бориса, он почти наверняка его выдумал. Приходилось выкручиваться, придумывая дурацкие и не слишком правдоподобные объяснения и прилагать кучу стараний, чтобы администраторы больниц и поликлиник, с которыми он разговаривал, поверили в выдуманные им истории. Иногда это удавалось Дымкову более-менее легко, но случалось, что собеседников на другом конце провода приходилось по полчаса уговаривать проверить всех пациентов больницы и расспросить дежуривших ночью врачей о том, не обращался ли к ним за помощью некий молодой парень с прокушенной в двух местах рукой. То, что вместе с ним на телефонах сейчас висела вся остальная стая, Бориса утешало слабо. Он вообще не очень-то верил, что они сумеют напасть на след новичка таким образом. Тот, кто промышляет кражами, вряд ли станет официально обращаться к врачу - скорее уж к каким-нибудь своим криминальным дружкам побежит. Но Филипп был непреклонен: проверить надо все, даже самые маловероятные возможности.
Дожидаясь, пока в очередном приемной покое возьмут трубку, Борис включил компьютер и открыл один из файлов с начатым переводом. Большинство оборотней работали на дому или устраивались в небольшие частные фирмы с нежестким графиком: начальство, относящее к дисциплине слишком серьезно, вряд ли стало бы долго терпеть сотрудника, каждый месяц берущего отгул или больничный. Правда, можно было еще поступить, как Илона - завести роман с сыном руководителя компании и таким образом заполучить себе некоторые привилегии, недоступные другим работникам. Но у такой ситуации хватало своих недостатков, потому что теперь Илоне каждый раз приходилось придумывать особенно убедительный предлог для отъезда из города - чтобы ее кавалер ни в чем ее не заподозрил.
В трубке по-прежнему пищали длинные гудки. Борис положил ее на рычаг и быстро набрал на компьютере пару немецких фраз. Что они там, в больнице, себе позволяют - а если к ним настоящие родственники больных позвонят? Ладно, что у нас там следующее по списку... Вервольф потянулся за справочником, но тут у него у самого заиграл мобильник, и о поисках новичка пришлось на время забыть.
Это опять был Филипп, и его голос сразу же показался Дымкову встревоженным:
- Добрый день, Борис, как успехи?
- Пока никак, - вздохнул Дымков. - Но я еще не всех обзвонил, во многих местах трубку не берут...
- Прервись пока, - перебил его вожак стаи. - Нас к себе охотники вызывают. Я не знаю, откуда, но им уже все известно об Антоне... И о сбежавшем новичке.
Борис охнул и смачно выругался - печатных слов, выражающих его отношение к возникшей проблеме, у него не нашлось.
- Совершенно с тобой согласен, - мрачно пробурчал Макеев. - И тем не менее, надо идти и как-то выкручиваться. Они всех по отдельности к себе вызывают, тебе тоже уже скоро должны позвонить.
- Что им можно сказать?
- Да говори все, как есть, чего уж теперь отпираться. Только один нюанс - где сейчас Антон, ты не знаешь. Типа сначала остался на даче, а потом убежал неизвестно куда. Пусть они пока по лесам побегают, его поищут, а там поглядим.
- Как он, кстати? - спохватился Борис. - Ты ведь им с Тимофеем звонил?
- Более-менее, - уклончиво ответил Филипп, и Дымкову стало ясно, что дела у Громова пока обстоят весьма паршиво. Но выпытывать у Фила подробности было некогда - теперь залился громким звоном домашний телефон Бориса, и он, наскоро попрощавшись с вожаком, поднял трубку.
Как он и предполагал, звонили охотники. Точнее, один из них - Ким Дольский, старый знакомый Дымкова, тот, кто семь лет назад чуть-чуть не успел помешать Тимофею напасть на Бориса. Услышав его голос, Дымков недовольно скривился: Кима он не любил, и эта неприязнь была взаимной, так что объясняться с ним у вервольфа не было абсолютно никакого желания. Но поскольку в данном ведомстве его мнения никто не спрашивал, с назначенной встречей пришлось смириться, убедив себя в том, что не так уж часто он ездит к охотникам, чтобы сильно из-за этого переживать.
В этот раз Борису велели прийти к трем часам, и он позволил себе опоздать на восемь минут: не такое большое время, чтобы Дольский начал сердиться, но достаточное, чтобы показать ему, что он, Дымков, вовсе не торопится к нему "в гости" по первому же требованию. Охотник, который наверняка догадывался об истинной причине этого мелкого опоздания, встретил его своей стандартной кислой улыбкой и таким же стандартным вымученным вопросом:
- Как