Океан Хини (на конкурс)
ОКЕАН ХИНИ
В Юго-Восточной Азии,
как и столетия назад, про-
цветают торговля людьми и
и корабельное рабство.
Ежегодно в мире гибнет
200 судов.
Статистика.
- Хини
Однажды Бамбанг нашел в воде газету и поначалу не понял, что это такое. Она приплыла к его ногам и остановилась. На медузу не похоже, на рыбу тоже. Не смахивает и на пластиковый пакет. Обычно в океане попадаются самые обычные вещи, а тут какая-то серая масса.
Бамбангу было шесть лет. Он схватил газету, и она рассыпалась и опустилась на дно. Тогда он пнул ее и вышел на воды. Даже коленей не намочил. А когда пошел домой, заметил, что к большому пальцу на левой руке прилип маленький обрывок газетной бумаги. И на нем что-то напечатано крупным шрифтом. Какое-то слово.
В то время он еще не умел читать. Поэтому подошел к старшей сестре, показал палец и спросил: «Что здесь написано?» Сестра ответила, что это слово на иностранном языке. Язык незнакомый. Наверное, идиотский. А слово, наверное, глупое. Бамбанг сказал: «Напиши это слово, а я посмотрю». Сестре было уже восемь, и она, конечно, презирала Бамбанга за крайнюю молодость и беспросветную глупость. Но она все-таки взяла и начертила неизвестное слово – на картонке. Повторила все его линии. Бамбанг схватил картонку и пошел к отцу.
Увидев слово, отец сказал, что это не местный язык. Не малайский, не индонезийский. Мало того. В регионе люди говорят более чем на семистах языках, но это слово не подходит ни к одному из них. Это язык очень далекой страны. Какой именно – пока неясно. Возможно, греческий.
Тайна перестала быть тайной только через две недели. Отец пришел с работы и сказал, что слово на картонке – русское слово. Звучит так: «иней». Означает изморозь, снежный налет. Как в холодильнике.
Бамбангу очень понравилось этот слово, и он стал его повторять. Только на свой лад – с непривычки. Он думал, что говорит «иней», а выходило «хини», с ударением на первый слог.
Он так часто повторял его перед всеми, что ему дали такое же прозвище.
С тех пор все его так и звали – Хини.
- Ни корабль, ни остров
К восьми годам Хини уже привык к тому, что знания – это подвох. То есть если ты что-то знаешь, это может означать, что ты ничего не знаешь. Или меньше всех в семье.
Взять, к примеру, ночь. Еще недавно он думал, что темнота с приходом ночи опускается во всем мире. Если темно здесь, темно везде. Но сестра победила его в этом споре. Когда у нас ночь, сказала она, на другой стороне земного шара светит солнце. То же самое с дождем: он, оказывается, идет не по всей земле.
Подвох вышел и с кораблем. Хини стоял на берегу и смотрел на горизонт. Там как раз, слева, появились голубые профили кораблей. Рядом у воды бродил отец, молчаливый и задумчивый, но Хини все равно стал приставать к нему с вопросами. Сначала спросил, куда плывут корабли. Отец сказал: из порта в порт. Тогда Хини спросил, что они везут. Отец сказал: все, что угодно. Автомобили, запчасти, станки, одежду, обувь, зерно, масло, электронику, бананы, стройматериалы и прочее и прочее. Тут Хини спросил отца, хотел бы он очутиться сейчас на корабле. Плыть куда-нибудь. Отец ответил мгновенно: нет, ни за что. Хини подумал: опять подвох!
Он был уверен, что все в мире хотят очутиться на корабле и плыть по океану. Поскольку это лучше, чем торчать на суше.
Вдруг отец сказал, что он сейчас с радостью затерялся бы на каком-нибудь острове.
– На острове? – спросил Хини.
– Вот именно. Только никто меня туда не отвезет. Потому-то это несбыточно.
– Меня тоже никто не отвезет, – сказал Хини. – А что делать на острове?
– Острова бывают разные. Бывают большие и населенные, а бывают крошечные и безлюдные. Необитаемые. Ни воды, ни еды. Только несколько пальм и кустов. Впрочем, я бы сейчас согласился и на такой остров. Лишь бы не оставаться здесь.
Хини сказал:
– А я бы не согласился. На что мне остров без воды, еды и с одними только пальмами? Нет, я туда не хочу.
– А ты там никогда и не окажешься. Можешь не волноваться. Необитаемый остров тебя не ждет. Твоего острова в океане нет. Как и моего острова… А было бы неплохо сейчас взять и исчезнуть отсюда.
– Я хочу на корабль.
– Нет, на корабле ты тоже не никак не окажешься. Ни корабля, ни острова тебе не видать. Это так же верно, что после ужина ты как обычно ляжешь спать. Жизнь, конечно, тебя еще не раз испытает, она часто устраивает человеку проверки, причем очень неожиданно, но не в этот раз.
– А когда она меня проверит?
– Не волнуйся, еще никто не остался без испытания. Не останешься и ты. Но если уж случится – не трусь. Держись смело.
Сказав это, отец вернулся к своей задумчивости.
За ужином он говорил мало. И почти не ел. А когда в дверь неожиданно постучали, он подбежал к ней и тревожно спросил: кто там?
Ему ответили:
– Твои друзья, Куват. Твои друзья.
- Друзья
Незнакомцы были в красивых рубашках и в красивых затемненных очках. Курили сигареты и держались так, будто никуда в жизни не торопились. Лениво вошли и также лениво расселись.
И все трое стали смотреть на хозяина дома.
Хини подумал, что если они друзья его отца, почему же он их раньше не видел? А они вдруг заговорили с отцом на другом диалекте. Если бы Хини понимал хоть слово, он узнал бы много нового. Но ни он, ни сестра ничего не могли разобрать.
А друзья отца говорили с ним вот о чем.
– Если к понедельнику пятнадцатого ты не вернешь долг, придется тебя наказать. Прострелить тебе твою башку и бросить тебя рыбам.
– Почему я должен платить эти деньги? – ответил отец. – То, что вы хотите на меня повесить – это пиратство, разбой. Ваш товар пропал не по моей вине. За него отвечал Буана, вот с него и спрашивайте.
– Не переживай, уже спросили. Но и тебе не отвертеться. Платить будете вы оба, иначе оба подохнете. Итак, дружище Куват, к понедельнику пятнадцатого было бы неплохо получить наши деньги.
– Вы же знаете мое положение. Знаете, как мы живем. Очень скромно, не богачи. А тут еще какой-то выдуманный долг! Что за проклятье на меня свалилось!
– Твое положение нам известно. Ты ходишь живой, свободный и здоровый. Для полного счастья тебе осталось только рассчитаться с нами, и мы в ту же минуту навсегда исчезнем из твоей жизни. Но если ты не хочешь этого понять и по-прежнему отказываешься, придется забрать твою девчонку. Пока ты будешь искать деньги, она побудет у нас. А если не заплатишь, нам придется ее продать.
– Нет, только не это! У нее детская астма, она не выживет!
– Тогда заберем твоего парнишку.
После этих слов один из незнакомцев спросил Хини, как его зовут. И удивился, потому что впервые услышал такое странное имя. Хини – это что?
– Означает «снег», – сказал Хини.
– Мы поспорили с твоим отцом, что ты понятия не имеешь, как называется наша машина. Не прочтешь названия. А если все-таки прочтешь – считай, выиграл. Ну как, готов «сделать» нас, а своего отца «приподнять»? Иди и погляди, какой марки наша тачка.
– Раз плюнуть! – сказал Хини и выбежал из дома.
Отец успел крикнуть ему: «Хини, не надо! Они шутят!», но ничего не мог сделать. Хини это не остановило. Он бросился с крыльца, и двое незнакомцев пошли за ним.
Один из них вынул на ходу из кармана кольцо клейкой ленты.
Возле машины Хини замотали скотчем руки, заклеили рот, на голову надели темный тряпичный мешок и засунули в свою огромную Тойоту.
Потом из дома вышел третий незнакомец, и они все вместе уехали.
Куват стоял у стены, схватившись за голову. Когда дочь просила, где Хини, он сказал:
– Вернется через неделю. Но если ты расскажешь кому-нибудь, что он уехал с этими людьми, он может и не вернуться. Так что молчи. Этим мы спасем его.
- Корабль
Хини прошел по очень узкому тускло освещенному коридору, потом спустился по крутой лестнице вниз, потом снова прошел по коридору и снова спустился вниз. И так еще два раза.
Он шел за человеком в светлых шортах и темной рубашке навыпуск, а на голове у этого человека была повязка-бандана. Сзади шел какой-то индус.
Наконец они пришли в унылую коморку, где в гамаке сидел полуголый, очень худой старик и что-то бормотал. Он был таким тощим, что походил на рыбу, высохшую на солнце. Человек в шортах и бандане сказал ему:
– Эй, Тун, если ты еще не околел, тогда слушай. Этот парнишка будет спать здесь. Приглядывай за ним. Приказ капитана.
Он втолкнул Хини в каморку и удалился. Индус тоже ушел. А Тун вдруг поднялся и уступил Хини место в гамаке.
– Где это я? – спросил Хини. – Ни одного окна и ничего понятно. И какой-то гул повсюду.
– На судне, сынок. На корабле.
– На корабле?! Неужто эта дрянь – корабль?
– Да уж, хуже места трудно найти. Но так уж получается.
– А куда мы поплывем?
– Хм, если бы это знать! Я, например, понятия не имею, в каком мы порту и какой нынче месяц и год. Сбился со счета.
– Здесь пахнет, как в плохой уборной.
– А это и есть уборная. Только вместо дерьма – здешняя команда.
– Как же ты, старик, здесь живешь?
– А я не старик. Мне примерно сорок два года. Просто я уже много лет не видел белого света. Все время здесь, в трюме. Погрузка-разгрузка и самая грязная работа.
– Почему же ты отсюда не уйдешь?
– Когда-то пытался. За двадцать лет – аж восемь раз. Все кости переломаны. Три раза думал, что не выживу. С тех пор я – собственность капитана, как вот этот кубрик. Раб этого корабля. И не я один… Не могу сказать, что и ты в таком же положении, потому что не знаю, но если ты здесь оказался, значит, твой отец должен капитану или господину Крафту деньги, которых их у него нет. Тебя держат здесь как товар.
– Они сказали, что отец хочет меня проверить. Насколько я смелый и все такое. Будто всех мальчиков моего возраста проверяют. Сказали, если продержусь три дня, отец будет мной гордиться и купит велосипед.
– Да, да, – сказал Тун. – Если случится чудо и твой отец сможет снова тебя увидеть, он действительно будет рад. И даже счастлив. А мои родители, наверное, уже забыли об мне. Или умерли. Ты бывал в Бирме? Я так и знал. Бирма – это далеко отсюда. Дальше луны. И мне туда никогда не вернуться. Нас в этой коморке двое таких. Я и Осьминог.
– А кто такой Осьминог?
– Открой вон ту картонную коробку и увидишь.
5.Осьминог
Хини отрыл коробку и увидел в ней кота.
Трюмный кот Осьминог, сказал Тун, – самый несчастный кот на свете. Потому что никогда не ел мяса и рыбы. Их попросту неоткуда взять. Он ест рис и сушеные овощи. Ест бананы – когда дают. А из животной пищи у него в меню только тараканы.
Из-за такой еды он теряет зрение. Ослеп на один глаз и скоро ослепнет на второй. В день Осьминог съедает три финика и полчашки риса. Больше ему не перепадает.
– Если тебе доведется выбраться наружу и ступить на землю, возьми с собой Осьминога. Пусть хотя бы помрет на свежем воздухе, а не в трюме.
– Ладно, – сказал Хини. – Через три дня отец приедет за мной, и я прихвачу Осьминога. Выпущу его в порту.
– Лишь бы твои три дня не растянулись на три года. Осьминогу столько не прожить. Подыхает, бедняга. Иногда я думаю, что пусть его лучше приберет океан, чем такая жизнь. И меня с ним заодно. Океан может забрать себе всех нас, только почему он раздумывает? Этому плавучему человеческому остойнику самое место – на океанском дне. Может быть, океан жалеет Осьминога? Больше-то здесь некого жалеть.
Тун вытащил кота из коробки и положил перед ним финик. Худой и болезненный Осьминог, дрожа и жмурясь, принялся есть.
– Должно быть, так оно и есть, – сказал Тун. – Океан жалеет этого несчастного кота. Из-за него наш ржавый и скрипучий корабль и держится на плаву.
– А я думал, что корабли новенькие и красивые, – сказал Хини. – Думал: вот бы поплыть куда-нибудь!
– Я тоже так думал, когда был молодым. А теперь меня воротит от одного только слова «корабль». Будь проклято все, что похоже на это судно. Уверен, что и Осьминог такого же мнения. У него ничего нет, кроме этой дрянной каморки. Как и у меня. Наша жизнь отвратительна и бесполезна, и я все время надеюсь, что рано или поздно океану надоест эта смрадная посудина и он отправит ее на дно. И мы с Осьминогом, перестанем, наконец, страдать. Помню, моя бабушка говорила: положись на океан. Он будто бы может все сделать для человека. И накормить его, и одеть, и сделать богатым, и упокоить.
– Как это? – спросил Хини.
– Очень просто, – ответил Тун и вскинул указательный палец.
- Океан
Океан, сказал Тун, – самый могущественный из всего, что есть на планете. Управлять им не может никто. Даже все народы и страны вместе взятые. Бабушка говорила, что океан – самая большая помойка в мире. И самая большая сокровищница. Столько золота, сколько есть в океане, на суше не сыщешь. И столько мусора, сколько плавает в нем, на суше не найдется.
– Бабушка шла к океану и говорила: дай нам еду. Бросала в воду цветы. Гладила ладонью воду. И тогда улов был хороший. А я смеялся над ней. Швырял в воду всякие ненужные вещи… Один раз нашел и зашвырнул старое прохудившееся ведро. Бабушка сказала: это плохой знак. И велела мне нырнуть и вытащить ведро. Я нырял-нырял и ничего не нашел. Представляешь? Вот только что бросил ведро в воду, а его уже нет. Бабушка качала головой, сердилась, говорила «жди беды». А вода была прозрачная, как стекло. И не очень глубоко…
– Ну что? – сказал Хини.
– Океан терпелив. Он насмехается нал человеком и дразнит его, когда захочет, а когда захочет – наказывает и награждает. Я – нищий, у меня ничего нет, даже самой мелкой монеты. Океан ничего мне не дал. Может быть, из-за того ведра?
– Не знаю.
– Впрочем, кое-что у меня все-таки есть. Я прячу у себя такую штуку, которая положена здесь только капитану и его людям. Здесь, в трюме, такого больше ни у кого нет.
После этих слов Тун пошарил в углу, вытащил из-под кучи хлама спасательный жилет и надел его.
Большой оранжевый аварийный жилет смотрелся на этом человеке нелепо. Как слишком хорошая вещь, из чужой жизни. Как будто украденная.
– Даже не знаю, зачем я держу его, – сказал Тун. – Наверное, только с ним я похож на моряка. Двадцать лет назад, когда ко мне подсел вербовщик и спросил, не хочу ли я стать моряком и ходить на огромном судне по океану, повидать мир, жить в хорошей каюте, а в конце каждого рейса получать деньги от капитана, я поверил в его сказку и знать не знал, что этот спасательный жилет, который я случайно найду и припрячу, станет тем единственным, что приравняет меня к морякам.
– Да уж, на моряка ты не похож, – сказал Хини. – Хотя живешь на корабле.
– Я не испытываю ненависти к океану. Ненавижу все, кроме него. Потому что мне не на кого больше положиться. Во всем мире у меня только двое друзей – океан и Осьминог. В этом вонючем гробу, пропитанном мочой, плесенью и соляркой, я только и думаю о том, что однажды океан все-таки устроит мою судьбу. Упокоит меня на морском дне среди красивых морских звезд и кораллов. Роскошная могила, как у королей!
Хини вдруг стало грустно от таких слов. Он лег в гамаке и закрыл глаза. А когда гамак стал раскачивался, спросил, что это.
Тун сказал, что судно вышло из порта.
- Золотой Человек
Хини спал, потом проснулся. После этого ел плохой, слипшийся рис, отдающий пылью и плесенью, пил теплую, невкусную воду. Ел финики. Финики казались ему вкуснее всего.
– У нас не едят финики, – сказал он Туну. А Тун ответил, что это арабская еда, и на корабле ее много.
За Хини пришел человек в шортах и бандане и велел идти за ним.
Они долго поднимались по лестницам, и везде им попадались люди не похожие на моряков. Одеты кто во что. И лица у них были то нахальные, то усталые. Зато в просторной каюте, куда его привел человек в шортах, находился Золотой Человек. Хини прозвал его про себя так из-за его золотых часов, цепочек и браслетов. Он был в белом костюме и носил на себе много золотых вещей. В каюте стояли два больших кожаных дивана. На полу – ковер. На стенах – картинки с изображением яхт, самолетов, автомобилей и девушек в купальниках.
Золотой Человек был европейцем. Он ходил по каюте, курил ароматную сигарету и прихлебывал пиво из бутылки.
Диваны были роскошные. И на одном из них сидел тот самый незнакомец в красивой рубашке и затемненных очках, который привез Хини на корабль. Он тоже прихлебывал из бутылки. Вчера, когда он сказал Хини, будто отец хочет его проверить, Хини ему поверил. Верил ему даже и сейчас. И называл его про себя Другом Отца. А Тун, как ему показалось, выжил из ума.
– Вот он, этот парнишка, господин Крафт, – сказал Друг Отца. – Как дела, парень? Хорошо держишься. Еще два дня, и будем с
