ЛЮБОПЫТСТВО

Вечером был педсовет, засиделись допоздна, бурно обсуждали сегодняшнее ЧП: на уроке математики, который вела наша молоденькая Людмила Петровна, ученик 6«А» класса — Вася Звонарёв почти минуту снимал на свой сотовый телефон, что у неё под юбкой, как говорится «спалился» он, когда одноклассники стали дико ржать. Видео произвело большое впечатление на учителей, особенно на физрука и «физика-шизика» (так дразнят Павла Ивановича школьники). Особое внимание на заседании педсовета уделили обсуждению дресс-кода, касательно нижнего белья, на момент съёмки Людмила Петровна была в белых танга, единогласно было принято решение одевать на работу чёрные трусики-шорты. На протяжении всего педсовета мы успокаивали рыдающую Людочку, тем, что Звонарёв не успел поделиться видео с друзьями и с интернетом.

Взволнованный муж открыл мне дверь нашей квартиры:

— Тобой интересовались из «Книги рекордов Гиннеса», ты побила свой, недельной давности результат на два часа, понимаю, что ты ЗАУЧ, но у тебя есть семья! Детей сам накормил бутербродами с колбасой и заварил чай из пакетиков, которые для гостей бережём, надо будет новую пачку купить... Дети где? Спят уже! Не мог до тебя дозвониться, зачем сотовый выключила?

— Кстати, про сотовый!.. — и я ему рассказала сегодняшнее ЧП, когда мы прошли из прихожей на кухню и сели за стол попить чай с остатками бутербродов.

— Подумаешь ЧП! Обычное подростковое любопытство! У меня есть похожая история, только из моего детства, слушай: 

 

Наша поселковая баня работала три дня в неделю, четверг и пятница — женские дни, в субботу моются мужчины. Это было добротное каменное одноэтажное здание, узкое и длинное, с треугольными фронтонами в торцах и двускатной крышей. Планировка бани была незатейлива: половину здания занимали вестибюль с кассой, буфет, раздевалка и моечная с парилкой, во второй половине размещались прачечная и котельная с отдельным входом.

В прачечной работала мать моего друга — Пети Скворцова, мы с ним были одногодки, учились в шестом классе, только он в «А», а я в «Б». Он часто после школы бегал в баню, в прачечную, помогать матери развешивать бельё. Однажды она попросила сына слазить на чердак бани, нужно было на одних трубах закрыть задвижки, на других открыть, проверить хорошо ли лежит утеплитель — начиналась зима, морозы крепчали, замёрзли осенние лужи и выпал снег...

 

— Саня, Вовка, вы не представляете, что я сегодня обнаружил у матери на работе! — интригующе начал Петька и выдержал многозначительную, почти мхатовскую, паузу.

Вовка Булкин — мой одноклассник и наш общий с Петой друг, весёлый, жизнерадостный, белобрысый мальчишка с веснушками на лице. Родителей Вовки постоянно таскали в школу из-за «примерного» поведения сына, все шалуны, его «подельники», выходили «сухими из воды», а Вовка всегда попадался. Но, как говорится, «нет худа без добра», Вовку спасал принцип его родителей не бить ребенка, а воспитывать, воздействуя на него морально и взывая к его совести, самое большое наказание — изоляция от друзей, проще — домашний арест, он был счастливчик, за тринадцать лет отцовский ремень ни разу не коснулся его задницы, наверное, поэтому он постоянно улыбался и никогда не унывал!

— Рассказывай, рассказывай, что ты там, в бане увидел, не томи! — поторопили мы Петьку.

— Пацаны, только никому, ни слова, это будет наша тайна. Оказывается в потолке бани полно отдушин для вентиляции и все они выходят на чердак, снизу через металлическую сетку ничего не видно, а когда смотришь сверху, сетки как бы нет совсем, хорошо просматривается вся баня — раздевалки, душевые, скамейки в моечной! Завтра четверг — женский день, давайте после школы залезем на чердак бани, девчонок посмотрим, может, кого из одноклассниц увидим, согласны?

— Ещё как согласны! Здорово ты придумал! — ответили мы, а Вовка уточнил: — Петь, а случайно, в полах нет таких отверстий? — и его веснушчатое лицо расплылось в хулиганской двусмысленной улыбке.

— Пошляк ты, Вовчик! — буркнул недовольно Петька и зло добавил: — Я вас не в женский туалет подглядывать приглашаю!

— Нет, ты нас в музей приглашаешь, где по стенам картины с обнаженными красавицами висят! — парировал Булкин...

 

Прачечную с улицей связывал небольшой коридор, в тупике которого стояла лестница для подъёма на крышу, в противоположной стороне — выход во двор через тамбур. Так как весь день выносили сушить бельё, а после сушки заносили обратно, входную дверь никогда не закрывали на замок. Мы решили встретиться в коридоре у лестницы в два часа дня, в это время в прачечной загружают новую партию белья, пьют чай, и никто не выходит во двор. Серёга попросил не опаздывать, у нас будет всего пятнадцать минут, чтобы незаметно подняться на чердак...

На следующий день мы стояли в коридоре прачечной возле чердачной лестницы и нервничали, Вовка опаздывал.

— Саня, поднимайся, а я еще минут пять подожду, может этот балбес натворил что-нибудь, да его родители дома закрыли, тогда вдвоём посмотрим! — раздражённо сказал Петька.

На чердаке было достаточно темно, два круглых окна во фронтонах — слабое освещение, я немного постоял, чтобы привыкли глаза, и стал c любопытством осматриваться вокруг: через каждые полтора метра, по всей длине крыши, навстречу друг другу стояли стропила из тонких брёвен, два ряда опор, к ним подкосы, металлические кованные скобы скрепляли все эти деревяшки между собой, сверху для утепления, на перекрытие было насыпано полметра шлака, на шлаке лежали ходовые доски, два ряда деревянных коробов для вентиляции пронизывали конструкцию перекрытия, из коробов клубился пар и струился несмелый, как от карманного фонарика, свет...

Открылся чердачный люк, и из него показалась Вовкина голова.

— Саня, ну как, кого-нибудь из знакомых видел? — спросил он меня.

— Нет! Вас жду! Отдушин здесь не меньше десятка! — я помог Вовке подняться.

Петька был замыкающим, закрыл за собой люк, и присоединившись к нам, попутно проинструктировал:

— Первые четыре окошка — раздевалка, следующие шесть — моечная, два последних — душевые. Давайте разойдёмся, кто куда хочет, если что-то интересное, смотрим вместе! Хорошо?

— Да! — мы кивнули в знак согласия и разошлись.

Я решил начать просмотр с моечного помещения, прильнул к «подзорной трубе» и сразу удача, в сидящей на бетонной скамейке молодой женщине, хотя и не сразу, узнал учительницу по химии Нину Николаевну. В школе она любила ходить в строжайшем костюме и белой блузке. Поэтому непривычно было наблюдать её голой, я знал, что она меня не видит, но всё равно очень смущался и к тому же первый раз в жизни рассматривал обнажённое женское тело, да ещё так близко, что до меня доносился даже запах духов химички. У неё были острые конусообразные груди средних размеров с розовыми сосками цилиндриками (математичка похвалила бы меня за подобные сравнения), на левой груди — две родинки в виде звёздочек. Мне видны были её бёдра и ягодицы, расплющенные по бетонной скамейке, вследствие чего талия казалась ещё тоньше. Потом я не раз воспроизводил этот женский образ в своих юношеских фантазиях, а сейчас Нина Николаевна наклонилась к тазу с горячей водой, опустила в него чёрные густые волосы, открыв красивую шею и плечи, выдавила из тюбика шампунь и принялась мыть голову. Пару минут я любовался её спиной, потом насильно оторвал себя от этой отдушины и перешёл к другой.

Но тут мне не повезло! Я уткнулся взглядом прямо в чашу крохотного бассейна, пристроенного к парной, который много лет служил мусорным баком для использованных веников. Невольно вспомнилось, как в детстве с отцом ходил в баню, любил в этом бассейне возиться и играть с вениками, вспомнил как отец жаловался матери:

— Люба, не знаю, что с ним делать, говорю: не лазь там, не собирай грязь, не слушается, на минуту отвлекусь, он уже играет с вениками!

— Саша, сынок, ты знаешь, что в этом корыте для веников ещё и покойников моют? — пошла тогда на хитрость мать.

И с этого момента я не то, что играть, подходить к бассейну боялся!

 

— Саня, Вовка, идите ко мне, Ольгу Топилину, вашу одноклассницу посмотрим, — громким шёпотом позвал Петька.

Ольга, веснущатая блондинка и отличница, стояла под душем с поднятыми руками, мыла свою светлую, во всех смыслах, голову, потом её руки опустились на грудь, и она стала пальцами пощипывать и покручивать соски, которые на глазах увеличивались в размерах. Вода струйками стекала по её телу, мыльная пена сползала между грудей, к нашему удивлению достаточно больших, на живот, потом задержавшись на рыжем треугольнике, быстро скатывалась вниз по полным ногам. Лицо нашей одноклассницы застыло в блаженной улыбке, она была похожа на ту богиню красоты, что вышла из воды в морской пене, вместо одежды, эту Афродиту нам показывала учительница рисования на картинке в книге. Ольга была на год старше нас, ей уже исполнилось четырнадцать, поэтому у неё было что посмотреть...

Мы бы, наверное, ещё долго возбуждаясь, разглядывали «пеннорождённую Ольгу», как вдруг нечаянно столкнули шлак, которым был засыпан весь чердак, в вентиляционный короб. Наша «богиня» испуганно вздрогнула, подняла голову и, прикрыв грудь руками, крикнула:

— Девчата, на крыше кто-то подглядывает!

— Пацаны, бежим! — скомандовал Петька.

Вовка стартовал раньше нас и через несколько секунд уже жутко орал, его нога полностью провалилась в одну из отдушин и застряла, мы бросились на помощь!

В бане между тем началась лёгкая паника, особенно, после того как тёте Вале, матери нашего одноклассника, в таз упал валенок с Вовкиной ноги, появившейся из потолка в наполовину спущенном носке! Женщины подошли поближе к торчащей ноге и стали её разглядывать.

— Мальчишка какой-то! — сделали они вывод и решили:

— Помочь надо ему, сам он вряд ли выберется!

Мы изо всех сил старались вытащить Вовкину ногу, но её со всех сторон засыпало шлаком, и каждое движение ногой было очень болезненным, а на чердак уже поднимались разгневанные женщины.

— Пацаны, бегите, а то всех поймают! Мне ничего не будет, ну посижу дома несколько дней, да и всё, а с вас родители шкуру спустят, особенно с тебя, Петюньчик! Бегите! — мужественно сказал Вовчик и обречённо заключил: — Сам погибай, а товарищей выручай!

— Ну, держись, Вовка! — сочувственно выкрикнули мы напоследок.

Женщины уже открывали первый люк, поэтому решили уходить через второй, который вёл в котельную, где дежурил дед Кузьмич, ветеран Великой Отечественной войны, полный кавалер ордена Славы. Петька заверил, что Кузьмич его друг, когда к матери приходит, всегда ему помогает, и он нас даже под пытками не выдаст!

 

...— Соколики, вас как туда занесло? — спросил с удивлением Кузьмич, когда мы свалились на него, как снег на голову.

— Девок мы с чердака смотрели! Друга нашего они поймали, а мы к тебе прятаться сбежали!— честно сказал Петька.

— Фантазёры! Много ли там сверху у девок увидишь-то, ха-ха! Многие местные пацаны, как стемнеет, сразу к бане, под окна! В закрашенных окнах столько кружочков для подгляда протёрли, я на этих любителей женского тела постоянно облавы делаю, чтоб не наглели, им только дай волю, очереди под окнами будут! Петручо, ну ты меня удивил и позабавил! Ладно, чайку попейте, только вскипел, а я люк закрою на задвижку, да гляну-разведаю, что там у бани творится...

...— Дружка вашего босого, бабы в баню повели, как на расстрел, серьёзно начали, даже не знаю, что теперь с ним сделают, он всю дорогу плакал, говорил, что больше не будет, просил его отпустить! — сообщил последние новости вернувшийся из разведки Кузьмич.

— У Вовки один валенок в баню упал, а второй на нём должен был быть, Кузьмич ты хорошо разглядел, что его без валенок вели? — стал уточнять Петька.

— Может, и был на ём валенок какой, точно сказать не могу! — дед обмёл ноги от снега и продолжил: — Я вот историю одну фронтовую вспомнил, во время войны это было, зимой 1944 года, мы быстро наступали, немцы ещё быстрее отступали, тылы за нами не поспевали, поэтому поступил приказ — укрепить занятые позиции и ждать подхода основных сил. Мы, как могли, всё оборудовали — и окопы, и блиндажики. Немцы нас не беспокоили, продолжали по инерции драпать, даже мыслей у них не было, что мы чуток притормозили, а нам так было славно и безмятежно, что у комбата с медсестрой любовь возникла. А солдатик один стал за ними подглядывать да подслушивать, прям, как вы щас, подойдет к блиндажу командира и слушает, так усердствовал, что даже шапку снимал и ухо прикладывал. Комбат то ли заметил его, то ли почуял как-то, схватил свой валенок, выскочил из блиндажа, и по самые плечи валенок на Федькину голову нахлобучил! Федька сиганул от майора по траншее под хохот товарищей! Через пару минут выглянул комбат и крикнул: «Бойцы, быстро снимите у него валенок с головы, меня срочно в штаб вызывают!» Всё было тихо, непонятно, откуда взялись немецкие снайперы, когда сконфуженный Федька бежал по траншее с валенком на голове, они в страхе видать, истерично палили по валенку так, что носок и подошву напрочь отстрелили, поэтому майору принесли только голенище! Федьку, к счастью, снайперы не задели. Комбат с изумлением смотрел на то, что осталось от валенка, сплюнул, выругался с сердцем: «...вот, суки, что творят!» Весь батальон стал искать командиру валенки на замену, задача оказалась не из легких, мужик он был здоровенный, а ноги, вообще, как лыжи! — дед откусил кусочек карамельной конфетки, подул на чай в кружке и медленными глотками стал его пить.

— Кузьмич, так вы нашли всё-таки валенки комбату или нет! — с нетерпением спросил «георгиевского кавалера», жаждавший окончания истории Петька.

— Подобрали, конечно, ему валенки, но не совсем в размер, кое-как он засунул в них ноги, но на пятку так и не смог встать, на цыпочках в штаб ушел! Такая вот история! Люди не только сами из-за своего любопытства страдают, но и других порой подводят! — дед выразительно и многозначительно посмотрел на Петьку и добавил:

— Петручо, наверное, ты, небось, ребят в эти смотрины втянул?

— Ну, я! Скрывать не буду! — вздохнул мой друг.

— В прошлом году паренька одного под окнами поймали, так бабы его тоже в баню завели, говорят, что раз ты нас голых смотрел, теперь мы на тебя голого посмотреть хотим и раздевать его начали! — продолжил Кузьмич.

— Неужели раздели мальчишку? — дрогнувшим голосом поинтересовался Серёга.

— Он так кричал и плакал, прощенья просил, что пожалели, отпустили! А вот я весь вечер валерьянку потом пил! — ответил дед...

 

В школе, перед началом уроков, Вовка рассказал, что с ним вчера произошло после нашего бегства:

— Откопали тётки мне ногу от шлака и в баню потащили, в моечную завели и говорят: «Смотри что хочешь, здесь ведь намного лучше видно, чем с чердака, это же надо было додуматься до такого!»

— Рассказывай, что видел, кого видел?! — с нетерпением оживились мы.

— Какое там! Видел только кафельный пол да ступни женских ног, какие с педикюром, какие без... от стыда глаза поднять не мог, а они все смеялись надо мной, даже ночью мне снилось, как шепелявая, беззубая баба Маша взяла на ладошки свои груди, они у неё плоские как блинчики, и ими мне в лицо тыкала и говорила: «Шмотри, шинок, шмотри!»

 

После этого случая, входную дверь в прачечную и даже чердачный люк стали закрывать на замок! А Вовку в этот исключительный раз наказали отнюдь не домашним арестом! Ему отец просто-напросто надрал ремнём задницу, да так, что его мягкое место было в красно-фиолетовую полоску!..

 

— Почему ты мне раньше эту истории не рассказывал? Поделюсь завтра с нашей молоденькой математичкой...