Договорились

Бессонов опять проснулся от непреодолимого желания поработать. Это был рецидив, за последние полгода с ним такое случалось уже трижды. И в аккурат под утро, когда самый сладкий сон. Хотелось пивка, он пошарил босой ногой под кроватью и выловил тапку, затем вторую. Какая сука их туда постоянно прячет? — почти вслух подумал он и осёкся, жена давно ушла от него в неведомые дали и чтоб её там черти драли. Вялый поток его ещё спящего сознания прервал пронзительный звук циркулярной пилы — сосед брал работу на дом и весь этот несчастный дом терпел работящего пидора — трудоголика со стажем, ибо братом урода являлся местный участковый. Аналогичной ориентации характера, но при погонах и должности. Твари... Тваришвили — с трудом вспомнил фамилию братьев-пидарасов безработный холостяк Бессонов. В его безбабьей жизни были свои плюсы: можно было ежесуточно пить пиво и ходить в одних труселях (если позволяла погода в доме), посылать дебилов соседей и их мелкие визгливые и сопливые клоны, смотреть телевизор на полную громкость, когда футбол и на неполную когда порнуха.

Холодильник порадовал своего хозяина стабильностью и трудолюбием — он был на месте и работал. Прохладное чрево разверзлось и сердце Бессонова, пару раз туктуктукнув, замерло в глубоком ах@е — внутри сидел мальчик (визуально лет пяти тире семи от роду), белокурый и голубоглазый, неизвестно зачем и как туда попавший. Мелкий говнюк немедленно и с премерзкой ухмылкой подал ему бутылку запотевшей Балтики и банку килечки пряного посола. В воздухе повисла длинная и тяжёлая пауза, в финале которой Бессонов предсказуемо пёрнул и задумался. Мальчик всё так же доброжелательно улыбался, и от этого становилось ещё страшнее. Пила соседа прожужжала шесть утра и, крякнув, замерла в ожидании развития сюжета. Бессонов взял в руки себя и бутылку пива, сковырнул крышку, припал пересохшими губами к дульцу.

— Ты х@ли тут делаешь, пи@дюк? — дипломатично спросил хозяин квартиры у нежданного обитателя холодильника, утолив жажду и зацепив из банки сразу пару жирных килек и немедленно принялся их жрать, смачно чавкая удивлёнными щеками.

— Здравствуйте, уважаемый Матвей Эдмундович! — пропел елейным голоском отрок.

— Ты мне мозги-то не е@и, отвечай по форме: кто таков, чей сын? И с какого котангенса это всё вообще тут происходит, я что, кукушкой поехал или газ ядовитый с соседней фабрики спустили опять уроды эти, я же водки не пил уже месяц (почти) один, без закуски, не просыхая, блять??? — слегка обеспокоенно воскликнул Бессонов, багровея лицом.

— Умоляю Вас, не волнуйтесь. Я всего лишь посланник внеземной и очень далёкой цивилизации. Должен наладить с Вами контакт и уточнить условия работы данного трансгалактического портала. Для последующих коммуникаций наших братских форм жизни — мальчик улыбнулся совсем уже во всю ширину лица, так что обнажились дополнительные клыки в глубине его ротовой полости.

Матвей Бессонов, осознав эпохальность момента, задвинул кильку кадыком в пищевод и конструктивно рыгнул. Ситуация прояснялась, но резко захотелось в туалет, причём комплексно.

— Как тебя зовут-то, мудило нездешнее? — уже спокойнее поинтересовался Матвей, сжимая анус волевым усилием гордых земных ягодиц.

— Альбертиус Диаболо ди Сьерра младший, но учитывая мой возраст весьма зачаточного гомункула в проекции моей Вселенной на Вашу задроченную галактику, можете звать меня просто, без чинов — Альбертиком.

— Я щаз! — воскликнул Бессонов и скрылся в уборной. Там он привёл мысли в порядок и выстроил парадигму общения с нездешним и потенциально опасным пи@дюком.

— Вот что, Альбертик, водка у тебя с собой есть? — задал он неожиданно коварный вопрос.

— Всенепременно, драгоценный Матвей Эдмундович! Прикажете материализовать и разлить по сто грамм беленькой в гранёные лафитники? — мальчик лихо, по разбойничьи, свистнул сквозь передние зубы и на пустом до этого обеденном столе холостяка оказались полные рюмки и графинчик с водкой, а так же нехитрая, но проверенная временем закуска: малосольная селёдочка, лучок кольцами, ржаной хлебушек, сало и ломтики отварного картофеля с укропчиком и сливочным маслом. Собеседники выпили, синхронно крякнули и с удовольствием закусили, соблюдая политес. Не спеша и со вкусом закурили, помолчали и продолжили коммуникацию двух цивилизаций.

— Так чего тебе тут надо, опёздыш? — уже ласково щурясь вопросил Бессонов, наливая по второй.

— Повторюсь, моей цивилизации крайне необходимо знакомство с Вашей культурой и хотелось бы обогащаться ею посредством взаимопроникновения через единственный в этом измерении портал — Ваш холодильник. Тем более он последние полгода по Вашему времяпросиранию всё равно порожняком гудит и жрёт почём зря электричество. А так, на благо человечества, будет ебошить в обе стороны круглые сутки и без выходных. — Альбертик после второй стремительно ассимилировал в лучшего друга Матвея и даже попытался заслюнявить того в пухлую щёку, но землянин пресёк панибратство в зачатке.

— А вы нам чего за это? — мудро зашёл с козырей Бессонов, прищурив хитрый правый глаз.

— А мы вам вечный двигатель без соляры и не менее вечную жизнь, заметь, без болезней, вражды и прочих загогулин, тебе отдельно бабу зачётную, модифицируемую хоть ежедневно и физически, и духовно, с пульта как пожелаешь, а? По рукам? — мальчика развезло и он понял, что забыл выпить антидот против землянской водки.

— Мне нужно посоветоваться с коллегами, сам понимаешь, такие контракты с кондачка не подписывают — тёртый жизнью Матвей решил измотать оппонента неопределённостью и налил по следующей.

— Можно я схожу по маленькому в твой гальюн, братан? — заплетаясь языком промямлил Альбертик, отступая бочком и пытаясь не выпить до дна.

— Ты чо, падла, меня не уважаешь? — парировал землянин, вливая пришельцу в глотку двойную штрафную.

Скупой луч зимнего солнца пробился в берлогу холостяка сквозь плотные пыльные шторы цвета бордо. Тараканы лениво пошаркали в свои схроны, пила соседа Тваришвили

с иступленным визгом впивалась в новую жертву, новый день жестоко и неумолимо вступал в свои права.

Бессонов с удивлением увидел на месте малахольного пи@дюка Альбертика лужу зелёной желеобразной субстанции, холодильник исчез. Перспективы дальнейшего духовного и социального роста опять стремились к нулю, безнадёга и древнерусская тоска костлявыми пальцами схватили Матвея Эдмундовича за горло...

— Ну, так тому и быть! — просипел бедолага и стал закидывать припасённый загодя репшнур на люстру, накорябав на обоях автоэпитафию:

«А пошли-ка вы все на@уй, пидарасы! М. Э. Бессонов»

Затем он снял тапочки, вытер зачем-то ступни ног о половичок и, кряхтя, залез на табурет. Табурет тревожно заскрипел, ножка подломилась, и двухсоткилограммовое туловище начинающего самоубийцы с пугающим ускорением выпало во внешний враждебный мир вместе с рамой и стеклопакетом.

Этаж был второй, зима снежная, дворник Гюльчатай Петровна Абдулджавдетова — пунктуальная. Она, как всегда, вовремя вышла на работу и правильно трактовала явление Бессонова в трусах и без тапочек с небес как подарок Аллаха за многолетний и недооценённый вклад в строительство коммунального рая в отдельно взятом дворе дома № 13 по улице имени Зигмунда Фрейда.

Очнувшийся спустя сутки без трусов, но в уютных тапочках в подвальных хоромах правоверной Гюльчатай бывший профессиональный священник-экзорцист Матвей Эдмундович Бессонов машинально заглянул в подозрительно знакомый холодильник и увидел там, естественно, Альбертика.

Тот по привычке улыбнулся и протянул ему любезно откупоренную бутылку пива, вторую в один бульк жадно выпил сам и так же молча исчез, оставив бесплатный и безлимитный абонемент на пользование трансгалактическим порталом и маленький чёрный пульт, как от телевизора... Вот так и договорились.